Описание картины богданова-бельского новые хозяева. Сочинение по картине Богданова-Бельского «Новые хозяева

Новая сказка. 1891

Дама с розами, 1900-е годы

Портрет князя А.К. Горчакова. 1904

Портрет генерал-адъютанта П.П. Гессе

Со временем у знакомых стало возникать ощущение, что Богданова-Бельского знает весь Петербург. Когда он проходил по Невскому, то непрестанно с кем-то раскланивался и здоровался. Это были заказчики и покупатели его картин и портретов...
Но все же Богданов-Бельский больше любил не столицу с ее шумом и блеском, а родные места в Бельском уезде. Он устроил себе мастерскую в селе Татево, неподалеку от школы Рачинского, и подолгу жил здесь, не только выполняя заказы, но и занимаясь творчеством "для себя"... А главной его темой были и оставались деревенские ребятишки.

Портрет девочки. 1900-е года

Талант и поклонник. 1910

Крестьянские мальчики. 1910

«Я так много лет провел в деревне, — говорил художник, — так близок был к сельской школе, так часто наблюдал крестьянских детей, так полюбил их за непосредственность, даровитость, что они сделались героями моих картин».

Деревенские друзья. 1912-1913

Картины художника регулярно приобретаются прямо с выставок в крупнейшие собрания, в том числе, в Третьяковскую галерею. Богданов-Бельский становится передвижником, участвует в выставках Товарищества передвижников вплоть до 1918 года, и во множестве других выставок в России и за рубежом, в Париже (1909), Риме (1911). Его работы воспроизводятся в журналах «Нива», «Художественные сокровища России», «Столица и усадьба».
В 1903 году Николай Петрович Богданов-Бельский за творческие заслуги избран в академики живописи. Ему всего 35 лет, и главное в жизни еще впереди... Он продолжает напряженно работать, и в 1914 году, в 46 лет, становится действительным членом Академии художеств.

Визитеры. 1913

За книжкой. 1915

Порой его картины отличаются модной в начале 20 века социальной тематикой. Например, полотно "Новые хозяева": патриархальное семейство разбогатевших крестьян, выкупивших дворянскую усадьбу у разорившихся владельцев, устроило чаепитие в гостиной, обживая новый дом.

Новые хозяева. 1914

Но начинается война, а следом за ней революция. Богданов-Бельский поначалу принимает изменения в стране, хотя его жизнь, налаженная ценой большого труда, практически рушится.
На полотне 1918 года мы видим вроде бы привычную картину - деревенских детей. Но сразу становится понятно, что детей окружают вещи, награбленные в помещичьей усадьбе - пианино, резное кресло, зеркальный шкаф красного дерева... На полу стоит грубая корзина, куда кое-как свалено "добро" - серебро и дорогой фарфор вперемешку с бутылками вина, а расписная чашечка с позолотой из барского сервиза уже валяется на полу, разбитая... И дети увлеченно бренчат по клавишам инструмента, который стал теперь "ихним"...

У пианино. 1918

Гражданская война, всеобщая жестокость, голод, вымоленные у новой власти пайки с пшенкой и ржавой селедкой, травля "старорежимных" художников... Все это делало жизнь невыносимой. В 1921 году по приглашению своего друга художника Сергея Виноградова Богданов-Бельский переезжает в "буржуазную" Ригу. Его здесь знают, помнят. Директор Художественного музея Пурвит, выпускник Петербургской академии художеств, помогает Богданову провести персональную выставку. Она имеет успех... Жизнь "эмигранта поневоле" начинает налаживаться. Главным подспорьем для него по-прежнему остаются заказные портреты, а живописью для души - портреты деревенских детей. И дети России, которых художник пишет по воспоминаниям, и латышские дети появляются на его полотнах. Богданов-Бельский выполняет знаменитую серию работ "Дети Латгалии".

Латгальские девочки. 1920-е годы

Юный музыкант. 1920-е годы

Бывший защитник родины. 1924

Первое время художник старался сохранить связь с родиной и даже принял участие в выставке советских художников в Америке в 1924 году. Но родина все сильнее отгораживается от мира, железный занавес становится все прочнее... Богданов-Бельский признан во всем мире, у него регулярно проходят персональные выставки - в Париже, в Праге, Нью-Йорке, Амстердаме, Берлине, Белграде, в других городах, и конечно же, неоднократно в Риге, ставшей вторым домом... Но не в Ленинграде и не в Москве...

Весна. Портрет госпожи Баумане

Натюрморт с хризантемами. 1924

В 1928 году Н.П. Богданов-Бельский отмечает 60-летие. Множество поздравлений со всех концов света, и особенно приятное - от Репина из финской Куоккалы... Но не от советского правительства.

В гостях. 1930-е годы

В 1940 году Латвия вошла в состав СССР, и Богданов-Бельский стал мечтать о возвращении на художественные площадки своей страны. Весной 1941 года он послал на выставку в Москву картину "Пастушок Прошка", надеясь, что тема деревенской детворы как всегда найдет своих почитателей в России.

В школу. 1941

Но вскоре началась война, Латвию быстро оккупировали немецкие войска, и это стало страшным ударом для пожилого художника. Ему было уже за семьдесят, бороться с бедами и невзгодами становилось все сложнее... Сразу кончились силы, ушло вдохновение, навалились болезни. Когда Николаю Петровичу потребовалась сложная операция, сделать ее было негде, кроме как в немецкой клинике. Жена увозит тяжелобольного художника для лечения в Берлин, откуда в условиях войны вернуться в Латвию уже не получилось - советские войска перешли в наступление. 19 февраля 1945 года Богданов-Бельский умирает в Берлине во время бомбежки...

В церкви. 1939

Имя художника Николая Петровича Богданова-Бельского оказалось в забытьи, хотя многие его картины стали хрестоматийными. О его жизни и творчестве нет ни серьезных исследований, ни художественных альбомов. Он не попал даже в «Энциклопедический словарь Русские художники».

Родился Николай Петровичв в селе Шопотове Смоленской губернии. Сын бедной бобылки из Бельского уезда, он учился в монастыре. С увлечением писал иконы, а также с натуры портреты монахов. Успехи юного художника были таковы, что о нем заговорили как о таланте, и определили в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.

Ученицы. 1901г.

Уже с 18-ти лет Богданов-Бельский стал жить своим трудом.

«В душе воскресло все, чем я жил долгие годы детства и отрочества в деревне…»

Богданов-Бельский или «Богдаша», как звали его товарищи, был очень добрый и жизнерадостный человек. Особенно много внимания и любви уделял он крестьянским детям, для которых в глубоких карманах его глубокой куртки всегда имелось большое количество леденцов и орехов. И дети, узнав его ближе, приветствовали особенно тепло, спрашивая при этом: «А когда же мы писать будем, мы за всегда рады для вас стоять и можем прийти к вам в новых рубахах».

В его настойчивом стремлении писать детей, мир детства, где все по настоящему, без лукавства и фальши, также отчетливо просматривается:

«если… не будете как дети, не войдете в царство небесное».

И окружающие на этот призыв откликались. Уже будучи состоявшимся мастером Богданов-Бельский получил письмо от одной учительницы:

«Вы у нас один! Писать детей умеют многие художники, писать в защиту детей умеете только Вы…»

В 1920 году Богданов-Бельский уезжает в Петроград, а оттуда в Латвию. Уехать за границу Богданова-Бельского уговорила жена. Уезжал он налегке, оставив большую часть своих вещей и картин на хранение местным жителям. Верил ли в свое возвращение сам Богданов-Бельский, сказать трудно, но причины, побудившие его оставить Родину были, конечно, гораздо более глубокие, чем уговоры жены.

Для характеристики творчества глубоко национального и самобытного художника Николая Петровича Богданова-Бельского большинство искусствоведов употребляют эпитет «крестьянский» (например, крестьянский художник). А ведь он был прежде всего талантливым живописцем, прошедшим обучение в лучших художественных заведениях и у замечательных педагогов. Ибо учился «незаконнорожденный сын бедной бобылки» (слова самого художника) в начале в иконописной мастерской при Троице-Сергиевой лавре (1882-1883), далее в Московском училище живописи, ваяния и зодчества у В. Поленова, В. Маковского, И. Прянишникова (1884-1889), в Академии художеств у И. Репина. В Париже посещал некоторое время студии французских педагогов Ф. Кормона и Ф. Коларосси.

Самая, пожалуй отличительная особенность почти всех картин живописца: от них исходит сама доброта, которую художник вложил в них при создании (всмотритесь в его картины «У больного учителя», 1897; «Ученицы», 1901).

Умер Николай Петрович Богданов-Бельский в 1945 году в возрасте 77 лет в Германии и был похоронен на Русском кладбище в Берлине.

В самом начале 20 века Россия переживала не лучшие времена. В своей картине «Новые хозяева» русский живописец Николай Петрович Богданов-Бельский раскрывает злободневную тему того времени, когда разбогатевшие крестьяне скупали дворянские усадьбы у разорившейся знати. Полотно очень ярко и достоверно показывает быт и атмосферу, царившую в таких имениях на рубеже веков.

На холсте мы видим представителей многочисленной крестьянской семьи, которые собрались за одним столом и мирно пьют чай. Они недавно въехали в этот дом и еще не успели свыкнуться с той мыслью, что это имение теперь принадлежит им. По позам сидящих за столом людей, их лицам заметна напряженность и скованность. Каждый думает о чем-то своем. В памяти еще ярки воспоминания, когда приходилось прислуживать прежнему хозяину усадьбы. Но тогда обладание всем тем, что их окружает сегодня, казалось им несбыточной мечтой.

Чаепитие проводится за круглым столом, покрытым светлой скатертью. На нем стоит большой медный самовар. Бублики, которыми они лакомятся, лежат прямо на скатерти. Мужчины постарше пьют чай из привычных для них стаканов, а младшие члены семьи и женская половина из красивых фарфоровых чашек хозяйского сервиза. Примечательно и то, что все пьют горячий чай, прихлебывая из блюдец, как раньше это было принято на Руси среди простого народа.

В центре мы можем увидеть главу семьи. Это крепкий мужчина лет сорока пяти с зачесанными на пробор темно-русыми волосами и седеющей бородой. На нем яркая рубаха вишневого оттенка и темный жилет. Разгоряченное от чая лицо хозяина покраснело. Рядом с ним находится его жена. Она в нарядной белой кофточке и синем платке на голове. По ее лицу читается, что она очень довольна быть хозяйкой бывшего барского дома. Слева на картине изображены две молодые, аккуратно причесанные девушки. Они одеты в светлые кофты и длинные юбки. Белокурый мальчик в клетчатой рубашке на переднем плане низко склонил голову над блюдцем. Видимо, ему горячо держать блюдце в руках. По его босым ногам можно определить, что он не так давно бегал на улице. Справа от него сидят два молодых человека. На ногах у них начищенная до блеска кожаная обувь, что говорит о достатке и благополучии в этой семье. Светловолосый парень в правой части полотна одет в сиреневую косоворотку и черные штаны. Рядом с главой семьи расположилась маленькая светло-русая девочка в полосатой кофточке. По сладостям возле ее чашки можно определить, что это отцовская любимица.

Бросается в глаза контраст между обстановкой дома и его нынешними владельцами. В комнате мы видим резные стулья и кресла, массивный шкаф, старинные часы, картины на стенах в золоченых рамках, дорогую утварь. Окна из просторного светлого зала, где проходит чаепитие, выходят в сад. Однако, трещины на стенах, обвалившаяся с потолка штукатурка и печка-буржуйка, находящаяся в этой комнате, рассказывают нам, насколько бедственное положение было в последнее время у бывшего владельца усадьбы.

Художник намеренно изобразил оставшийся висеть на стене портрет барина. С портрета он укоризненно смотрит на новых хозяев его владений.

Для 5 класса

Несколько интересных сочинений

• Образ и характеристика Луки в пьесе На дне Горького сочинение

  Пьеса Максима Горького На дне затрагивает важные проблемы, например, философские или социальные. В данной пьесе представлены самые разные герои, но, несомненно, самый важный из них - это Лука.

• Анализ повести Пиковая дама Пушкина 8 класс (суть, смысл и идея произведения)

  Произведение относится к литературному направлению повести, однако по мнению некоторых исследователей в связи с компактностью сюжетной линии и малочисленностью персонажей его можно определить, как рассказ.

• История жизни Матрены в поэме Кому на Руси жить хорошо (судьба Матрены Тимофеевны Корчагиной)

  Большая часть поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» под названием «Крестьянка» посвящена русским женщинам. Странники, ищущие счастливого человека среди мужчин, в этой части произведения решили обратиться еще к женщине

• Характеристика и образ Кутейкина в комедии Недоросль

  Комедия Фонвизина «Недоросль» богата яркими персонажами, несущими в себе правдоподобные образы из общества. Одним из таких персонажей был Кутейкин, учитель Митрофана по русскому и старославянскому языку.

За что вы любите зиму? Ответ очевиден – за красоту. Ведь так прекрасно, когда выходишь на улицу: сугробы, деревья в снегу, земля покрыта белоснежным покрывалом. Это так прекрасно…

Краеведение у истоков российской культуры

Определенно, имя художника Николая Петровича Богданова-Бельского оказалось в забытьи, хотя многие его картины: "Устный счет", "Новые хозяева", "Сочинение" и др. стали хрестоматийными, часто репродуцировались и репродуцируются.
По жизни и творчеству Богданова-Бельского нет ни серьезных исследований, ни художественных альбомов. Богданов- Бельский не попал даже в "Энциклопедический словарь. Русские художники" (Санкт-Петербург, 2000). Вероятно, такое забвение произошло по нескольким причинам. До 1917 года, несмотря на то, что художник много писал на темы жизни народа и, прежде всего, русского крестьянства, либеральная критика (а другой практически не было) не жаловала его, т.к. в его картинах отсутствовал т.н. "социальный протест". К тому же сам Богданов- Бельский был истинным православным человеком и своих убеждений не скрывал. Либералы и революционеры рассматривали русского крестьянина (и, конечно, Православие) как силу реакционную, тормозившую своим традиционным укладом и долготерпением развитие революционных процессов, а поэтому творчество, поэтизирующее, а не обличающее жизнь русской деревни, также считалось реакционным. Кроме этого, Богданов-Бельский был по-настоящему успешным салонным художником, много портретировал членов императорской фамилии и "высшего общества". Это также не добавляло ему симпатий "прогрессивной общественности".
По тем же причинам и после революции Богданов-Бельский попадает "в немилость" к новой власти и вынужден был эмигрировать в Латвию. Эмигрант для советского государства – ломоть отрезанный. Полоса забвения продолжилась. И хотя отдельные его картины использовались советским агитпропом для обличения "темного прошлого" и активно репродуцировались (сам то художник вкладывал в них совсем иной смысл), другие же, которые поэтизировали крестьянина и жизнь русской дореволюционной деревни, тем же агитпропом из культурного оборота исключались. На длительное забвение повлияло, вероятно, и то, что последние годы художник жил на оккупированных немцами территориях и в самой Германии, где умер и был похоронен в Берлине в 1945 году.
Но забвение продолжается и сегодня. Во-первых, потому что в предыдущие периоды, видимо, не был накоплен первичный биографический материал, во-вторых, по инерции, а в-третьих, агитпроп сегодняшней политической системы также совершенно игнорирует творцов, которые утверждают национальную самобытность русского народа.
В настоящем материале предпринята попытка собрать воедино разрозненные биографические источники и очертить основные (и прежде всего удомельский) периоды жизни и творчества художника.
Николай Петрович Богданов-Бельский родился 8 декабря 1868 года в д. Шитики Вельского уезда Смоленской губернии (сегодня – Оленинский район Тверской области). В фамилии спрессована история происхождения – Богом данный (незаконнорожденный) сын бедной бобылки из Вельского уезда. Вторую часть фамилии художник получил, когда стал в 1903 году академиком:
"Мою простонародную фамилию как бы облагородил сам государь (Николай II. – Д.П.), вписав ее собственноручно в диплом через дефис – Вельский".
Учиться грамоте Богданов-Бельский начал у звонаря по церковным книгам, а продолжил в 2-классном Шопотовском начальном училище. Художественные способности стали проявлятьсяу мальчика с 6-7 лет. Его заметил Сергей Александрович Рачинский, основатель народной школы в селе Татево, и с осени 1878 по весну 1882 года Богданов-Бельский посещал эту школу.

Профессор ботаники Московского университета Сергей Александрович Paчинский (1833-1902) в 1867 году оставил научную кафедру и в своем имении в Татеве создал школу для крестьянских детей. Его мать была родной сестрой поэта Е.А. Баратынского и в юности танцевала на балах с А.С. Пушкиным.
В гости к Рачинским часто приезжала баронесса Дельвиг, сестра друга Пушкина Антона Дельвига. Рачинский был знаком с композитором П.И. Чайковским, с немецким педагогом Гумбольдтом, переписывался с Ференцем Листом. Был лучшим другом и состоял в многолетней переписке с обер-прокурором Святейшего Синода К.П. Победоносцевым, который неоднократно ходатайствовал перед Александром III и Николаем II о материальной поддержке усилий Рачинского. Большое внимание в школах уделялось воспитанию детей в духе Православия.
Кроме 30 сельских школ, в которых занималось около 1000 детей, Рачинский также содержал на свои средства больницу для крестьян. "Многим, если не всем, обязан я этой семье, – напишет в дальнейшем Богданов-Бельский. – Под ее покровом прошло все мое воспитание".
В 1881 году Рачинский отправил тринадцатилетнего отрока получать начальное художественное образование в иконописную мастерскую при Троице-Сергиевой лавре, где мальчик проучился два года. В 1884 году Богданов-Бельский поступил, а в 1889 году окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где его учителями на пейзажном отделении были художники В. Д. Поленов, В. Е. Маковский, И. М. Прянишников.
В возрасте 16 лет в 1884 году Богданов-Бельский впервые принял участие в выставке с картиной "Еловый лес", которую похвалили Поленов и Левитан. "В вашей картине меня пленяет простота и внутренняя красота пейзажа, – прокомментировал свое впечатление Поленов. – Ваш лес живет и дышит. Это главное".
Картину купил известный фабрикант и коллекционер Сапожников.
Уже с 18 лет Богданов-Бельский стал жить своим трудом, хотя Рачинский продолжал высылать ему ежемесячно по 25 рублей.
Дипломной работой в училище стала картина "Будущий инок" (1889): "В душе воскресло все, чем я жил долгие годы детства и отрочества в деревне... Перед концом работы у меня сделался даже обморок". Во время работы над картиной в Татево (шел Великий Пост) в селе произошел потрясший всех случай.
После службы в храме, по дороге домой пропал крестьянский юноша. Стояли суровые морозы. Нашли его спустя две недели глубоко в лесу, где он соорудил шалаш и питался только хлебом. Нашедшим его он заявил, что хочет стать отшельником.
Надо отметить, что выбор темы для дипломной работы, который происходил при непосредственном участии Рачинского, не был случаен. Православие вообще играло значительную роль в жизни Богданова-Бельского на всех этапах жизни. Безусловно, этому способствовал и пример наставника, в семье которого строго соблюдали религиозные обряды, и духовное просвещение в школе. Тот факт, что Рачинский был близким другом Победоносцева, тоже говорит о многом. Константин Петрович обладал истинным христианским сознанием, что давало ему возможность глубоко вникать в суть происходящих в России событий и предвидеть будущие социальные потрясения. Основой отношений двух великих людей была, безусловно, близость взглядов на тяжелое духовное состояние русского народа и пути его преодоления. К сожалению для России, они оказались в меньшинстве.
Нет никаких сомнений в том, что Богданов-Бельский был глубоко верующим человеком. В отличие от многих своих современников, а особенно богоборствующей так называемой "творческой интеллигенции", своих убеждений он никогда не скрывал. В воспоминаниях современников, которые опубликованы ниже, почти все отмечают его любовь к церковному пению, умение при необходимости вести церковную службу ("мог и за диакона"), писал для храмов иконы. Православным сознанием глубоко проникнуто все творчество художника – любовь к человеку, умиротворение, утверждение красоты, гармонии человека и природы. Православие и добрые наставники сформировали в Богданове-Бельском настоящие качества христианина:
исключительное дружелюбие, готовность прийти на помощь, легкость и мягкость в общении, гостеприимство...
В его настойчивом стремлении писать детей, мир детства, где все по-настоящему без лукавства и фальши, также отчетливо просматривается: "Если... не будете, как дети, не войдете в царство
небесное" (Мф. 18,3). И окружающие на этот призыв откликались.
Уже будучи состоявшимся мастером, Богданов-Бельский получил письмо от одной учительницы: "Вы у нас один!
Писать детей умеют многие художники, писать в защиту детей умеете только Вы..."
За картину "Будущий инок" Богданов-Бельский получил при окончании училища Большую серебряную медаль и звание "классного художника". За 300 рублей картину купил Солдатенков.
В 1890 году она участвовала в выставке Товарищества передвижников и была высоко оценена знаменитым критиком и историком искусства В. В. Стасовым: "Талантливый художник прямо со школьной скамьи". После выставки картина была переуступлена императрице Марии Федоровне. Повторение картины было выполнено для П. М. Третьякова и В. В. Стасова.
После окончания учебы художник много путешествовал, побывал в Молдавии, на Ближнем Востоке, в Европе, в Константинополе. В 1889 году на горе Афон в Пантелеймоновском монастыре Богданов-Бельский познакомился с послушником-"богописцем" Филиппом, в дальнейшем художником Ф. А. Малявиным.
В своем письме Рачинскому Богданов-Бельский писал, что всю службу с 6 вечера до 6 утра он стоял в оцепенении и был потрясен, когда на середину монастырского собора вышли на литию 60 старцев-иеромонахов с зажженными свечами.
Работая на холодном ветру на скалах Афона, художник тяжело заболел и серьезно задумался о пострижении в монахи.
В 1894-95-м годах Богданов-Бельский обучался в Высшем художественном училище при Академии художеств в Санкт-Петербурге в мастерской И. Е. Репина, а позже в мастерской Кармона в Париже. В 1890-х годах он создает серию картин о школе Рачинского: "Воскресное чтение в сельской школе" (1895), "Устный счет" (1896), "У дверей школы" (1897), "У больного учителя" (1897), "Проба голосов" (1899), "Сочинение", "Между уроками" (все 1903 г.) и др. Видимо, в один из приездов в Татево в перерывах между учебой Богданов-Бельский познакомился и проявил интерес к медсестре Татевской больницы Ольге Львовне – крестнице сестры Рачинского Варвары Александровны. Варвара Александровна, узнав об отношениях своей духовной дочери с безродным художником, была до крайности возмущена. После разговора с глазу на глаз Богданов-Бельский уехал из Татево. По самолюбию художника был нанесен серьезный удар, и он перестал приезжать к Рачинским. Его очередной приезд в Татево после длительного перерыва состоялся только 4 мая 1902 года, когда хоронили Сергея Александровича. В дальнейшем Ольга Львовна училась во Франции, стала врачом в Петербурге и вышла замуж за Ефима Соломоновича Канцеля. Отношения с семьей Канцеля, как станет известно ниже, Богданов-Бельский тем не менее продолжал поддерживать, встречался с ними в Петербурге, и они даже приезжали к нему в Удомлю.
В 1898 году на заработанные от картин деньги в 12 километрах от Татево Богданов-Бельский купил имение Давыдово (по другой версии, имение подарил Рачинский матери Богданова-Бельского).
В 1899 году по просьбе императрицы Марии Федоровны художник пишет ее портрет.
27 октября 1903 года Богданову-Бельскому было присуждено звание академика. С 1907 по 1921 год он возглавлял общество Куинджи, которое занималось поддержкой молодых художников.В Санкт-Петербурге Богданов-Бельский жил в самом центре города у Александрийского театра и памятника Екатерины II и был, как вспоминают, очень гостеприимным хозяином.

Впервые в удомельский край Богданов-Бельский приехал в 1907 году по приглашению художника А. В. Моравова, который в свою очередь был приглашен В. К. Бялыницким-Бируля: "Находясь в большой дружбе с художником Богдановым-Бельским, Моравов написал ему, красочно описывая здешние места и замечательные условия для работы, так что к группе собравшихся художников скоро присоединился Николай Петрович с женой Натальей Антоновной" (Е. А. Бируля).
Из бывших учеников Московского училища живописи, ваяния и зодчества А. С. Степанова, Н. П. Богданова-Бельского, В. К. Бялыницкого-Бируля, А. В. Моравова и С. Ю. Жуковского возникло тесное человеческое и творческое сообщество. Первоначально художники жили у дворян Колокольцовых в ус. Ворониха на оз. Кезадра, а Богданов-Бельский снимал комнаты в ус. Пожинки у петербургского художника Ильи Саввича Галкина (из театра "Кривое зеркало") в четырех километрах от Воронихи.
"Александр Викторович Моравов и Николай Петрович были очень общительны с народом, – вспоминала со слов мужа Елена Алексеевна Бируля. – Стоило им появиться где-нибудь со своими ящиками с красками, как их тут же окружал народ, начиная с ребятишек и кончая старичками.
Завязывался задушевный разговор».
Приехавший Николай Петрович с женой Натальей Антоновной (Тотошей звал ее Богданов-Бельский, а она его Петрович) поселился в имении художника Галкина Ильи Саввича Пожинки.
Расстояние в четыре версты (между Воронихой и Пожинками) давало им возможность часто общаться с Моравовым и Бялыницким-Бируля, а главное, вместе ходить на охоту.
Богданов-Бельский, или "Богдаша", как звали его товарищи, был очень добрый и жизнерадостный человек. Особенно много внимания и любви уделял он крестьянским детям, для которых в глубоких карманах его куртки всегда имелось большое количество леденцов и орехов. И дети, узнав его ближе, приветствовали особенно тепло, спрашивая при этом: «А когда же мы писать будем, мы за всегда рады для вас стоять и можем придти к вам в Пожинки в новых рубахах. Мне мама сшила розовую рубаху, а Иришке – синий сарафан, и мамка наказывала, чтобы не грязнить, а то, мол, Николай Петрович беспременно будет с вас списывать».
Витольд Каэтанович Бялыницкий-Бируля помнит, что первый сбор земляники приносился ребятами прежде всего ему, Николаю Петровичу. Обладая хорошим голосом, Богданов-Бельский очень любил петь, хорошо играл на балалайке и немного на рояле. Особенно хорошо получалась песня "Ивушка моя зеленая всю ночь прошумела", которую Богданов-Бельский и Моравов исполняли дуэтом и сами себе аккомпанировали на балалайках (есть фотография, сделанная во время исполнения такого пения).
Живя в Пожинках, Николай Петрович написал интерьер "Лето" (комната с окном в сад, на подоконнике лежит кошка), "Деревня Устье". Кроме этого писал этюды с деревенских детей и много рисовал.
Богданов-Бельский не делал из охоты культа, как например Жуковский, к тому же и стрелок он был из средних.

Бялыницкий-Бируля признавал, что "природу он (Богданов- Бельский) знал и понимал лучше нас всех". Высказывание очень неожиданное, если учесть, что кроме самого Бялыницкого-Бируля – мастера лирического пейзажа и страстного охотника, в колонию художников входил также один из сильнейших русских художников-анималистов Алексей Степанович Степанов.
В дальнейшем художники стали останавливаться в ус. Гарусово на озере Удомля. Усадьба принадлежала Надежде Михайловне и Михаилу Михайловичу Аракчеевым, дальним родственникам графа А. А. Аракчеева (1769-1834), который провел в Гарусово свои детские годы. В 1893-1895 годах в усадьбе работал И.И. Левитан (в т.ч. над картиной "Над вечным покоем"): "В гарусовском доме, где поселились художники, имелось восемь комнат – шесть внизу и две наверху, в мезонине. Моравов поселился в мезонине, Богданов-Бельский в первой комнате при входе в дом, остальные занимал Бялыницкий-Бируля с семьей. В Гарусово художники жили по зимам, обычно приезжали к рождественским праздникам, устраивали елку, на которую приходили крестьянские дети и взрослые" (Е. А. Бируля).
Но, судя по картинам и их датировке, уже в первые свои приезды Богданов-Бельский работал и в ус. Ушаковых на оз. Островно. А после того, как Бялыницкий-Бируля построил в 1912-1914 гг. дачу "Чайка" на берегу оз. Удомля, Богданов-Бельский стал останавливаться в Островно постоянно.
Сам Богданов-Бельский рассказывает об удомельском периоде своего творчества так: "После Парижа я увлекся "пленэризмом". Воздух, фигуры среди пейзажа, свет – вот чему с 1905 года я стал отдавать свое внимание. В Тверской губернии, в Вышневолоцком уезде, целая колония художников, как Жуковский, Степанов, Бялыницкий-Бируля, Моравов, еще раньше их Левитан, а под конец, в октябрьскую революцию, К. Коровин, я – с 1907 по 1920 г. – жили и работали вместе среди природы, оставив мастерские. В 1910 г. я написал картину "Именины учительницы", отмеченную и печатью, и еще больше художниками-импрессионистами за те импрессионистские достижения, которых я добился в ней. Картина была на всемирной выставке в Риме (1911 г.) и Мюнхене (прод. в Лондон)".

В 1996 году автор настоящих строк познакомился со старейшей жительницей села Островно Агафьей Ниловной Ивановой.
Агафья Ниловна родилась в 1903 году в м. Затишье на оз. Молдино Вышневолоцкого уезда (сегодня Удомельский район). Рано осиротев, она была отдана на воспитание в детский приют при Вышневолоцком женском Казанском монастыре.

Оттуда ок. 1908 года она была направлена жить в семью священника храма Свмч. Дм. Солунского села Островно. Ок. 1909 года в Островно приехал преподаватель церковно-приходской школы Д. М. Беневоленский (1883-1937), который в 1911 году был рукоположен в священнический сан. В 1920-х годах Агафья Ниловна жила в семье Беневоленских.
Несмотря на свой почтенный возраст, Агафья Ниловна хорошо помнит события своего детства: "На лето в Островно приезжали художники. Они снимали комнаты на втором этаже усадьбы помещиков Ушаковых. Николай Петрович Богданов-Бельский часто меня писал. Помню, картину писал ночью. Я фонарь должна была держать. Говорил: "Сегодня вечером будем работать. Отдохните днем, обязательно отдохните". Фонарь он привязывал к веточке, я лишь руку поднимала (картина "Девочка с фонарем", 1908 г. – Д. П.) Жалел меня. Обедали вместе. Ему и покос для коровы выделяли. Приезжал к нему профессор медицины Канцель. Еще писал нас с Зольниковой Аней возле пруда, где воду для питья только брали, у дома Ушаковых. Она книгу читала, я вышивала. Николай Петрович наряжал нас в русские костюмы – синие сарафаны, белые кофты. Однажды шла я из Касково, а навстречу попался Николай Петрович. Остановил меня у берез и стал писать ("Девочка среди берез", 1919 г. – Д. П.).
Картину "Именины учительницы" (1910) Николай Петрович писал на балконе дома Ушаковых. Говорил мне: "Беги в Клопинино (была такая бедная деревня), позови ребятишек позировать".
Переодевали их в чистые рубахи. Мне давали записку и деньги, чтобы я купила баранок для детей. Наталья Антоновна, жена Николая Петровича, говорила мне: "Грей скорее самовар для ребят".
Сидели все вместе за круглым столом, пили чай с баранками, чтобы потом не отвлекались от голода. Смешливые ребятишки были. Палец покажешь – смеются. "Ты хоть их не смеши", – говорил мне Николай Петрович. (На этой картине также изображена Агафья Ниловна. – Д. П.)".
19 ноября 1914 года Богданов-Бельский стал действительным членом Императорской Академии художеств.
"Наталья Антоновна, жена Николая Петровича, – продолжает вспоминать Агафья Ниловна, – возила меня в Москву.
Много дарила нарядов, перешивала из своих. У священника Беневоленского брали огурцы и яблоки.
Николай Петрович очень дружил со священником (в семье Д. С. Беневоленского, внука священника, хранятся три картины кисти Богданова-Бельского, в т.ч. поясной портрет Д. М. Беневоленского, портрет младшего сына художника, этюд – стоящий мальчик. – Д. П.). Вместе с учителем местной школы Николаем Семеновичем Зольниковым (1860-1917) пели в церкви. Очень красиво пели. Писал иконы для церкви.
Часто ездил к Моравову в Гарусово на охоту. Дружил с Николаем Анатольевичем Зворыкиным (1872-1937 гг., писатель-натуралист, родился и жил в Удомельском крае, в 1920-е гг. на оз. Островно. – Д. П.).
Два года я прислуживала семье Богданова-Бельского – ухаживала за их коровой (1919-1920 гг. – Д. П.). В 1920 году приезжали Вельские в последний раз. Звали меня с собой в Петроград.
Показал мне как-то Николай Петрович пачку "керенок" и говорит: "Теперь у нас новый царь. Старые николаевские деньги пропали". А у меня николаевские деньги были. Когда уезжали,оставили мне корову и много вещей. Беневоленскому оставил костюм вельветовый, ружье и картины. Хотел вернуться".

По крайней мере, еще на нескольких картинах художника можно с большой долей уверенности опознать Агафью Ниловну Иванову: "Виртуоз", "Деревенские друзья" (1912-1913).
Воспоминания о Богданове-Бельском оставил Николай Николаевич Зольников (1897-1977), учитель Островенской школы, сын Н. С. Зольникова: "Николай Петрович Богданов-Бельский был милейший и добрейший человек, дети так и льнули к нему.
Подарки часто им делал. То леденцы принесет, конфеты, то баранок накупит и раздаст детворе. Школу нашу часто рисовал. На многих полотнах и отец мой изображен, он тоже учителем был. В школе нашей была у него и любимая парта, за ней ребят рисовал. Дети так ее и звали – Николая Петровича парта. В школе написана картина "Дети на уроке" (1918) – дети слушают отца. Дома у нас были написаны картины девочки на диване ("Деревенские друзья", 1912-1913), а у Ушаковых им было написано "Новые хозяева" (1913). На ней изображены деревенские жители.
В центре, с бородой, здоровый такой – Степан Федулаев, худощавый – Максим Савельев, а крайний рыжий – Дмитрий Клементьев.
Николай Петрович был заядлый охотник, но неудачник. Бывало, промажет из ружья и начинает оправдываться: то под руку его дернули, то лодку качнули, то собака не вовремя тявкнула.
Сердился, а остальные над ним посмеивались, ну что, мол, опять промазал. Это мне отец рассказывал, который часто с ним на охоту ходил. Пел он хорошо, заслушаешься. В нашей церкви он пел в хоре басовые партии и за дьякона мог".

Периодически из Петрограда приезжал коллекционер Крайтор и покупал у художников картины. Сын художника Моравова Алексей Александрович (род. ок. 1911 г.) все детство провел среди художников.
Его воспоминания также добавляют несколько штрихов к образу Богданова-Бельского: "Николай Петрович в 1920-х годах тоже не раз бывал у нас в Гарусово. Он имел обыкновение охотиться в пустошах, расположенных между Островно, где он в то время жил, и Гарусово. Там, близ довольно редких полей, во множестве водились куропатки, а в перелесках из березы и ели бывали тетерева. Приходил он обычно под вечер, всегда бодрый, настроенный как-то празднично, не отказывался от ужина, за которым велись долгие разговоры об охоте, местных новостях, о творческих планах. Незаметно наступала ночь, его уговаривали подождать идти домой, пока не взойдет луна. Отец и мать провожали его, уходя далеко в пустоши».
В Островно Николай Петрович написал картину "Новые хозяева" (1913 г.). На ней изображен тот же островенский зал, что и на картине отца "Старый зал. Островно" (1912). Вероятно, немало и других его картин написано в ближайших к Островно и Гарусово местах, он тогда много работал. В гарусовском доме он написал картину "Подношение".
Людям молодым, знающим то время только по книгам, может показаться нарочитость в изображаемых Николаем Петровичем длинных деревенских рубахах, в больших, как бы выставленных напоказ, заплатах. Но ничего нарочитого в этом не было, скорее фотографическая точность. Удомельские крестьяне в то время носили домотканые из овечьей шерсти и льна одежды и лапти из бересты. Так называемой городской одежды тогда в деревнях почти нельзя было встретить. Деревенские ребятишки, которых часто писал Николай Петрович, не знали маек и другой, обычной для нашего времени, одежды детей. Холщовые, крашенные добытой на месте краской, длинные штаны, рубаха тоже из холста (точи) с длинными рукавами и навыпуск без пояса. Старенькая выгоревшая фуражка, вот и все, что полагалось на лето. Зимой тоже холщовые штаны, онучи, лапти, какой-нибудь ветхий, состоящий больше из заплат, овчинный пиджачок, меховая шапка из шкуры убитого зимой зайца. Все это было ветхое, много раз чиненное, рваное, разноцветное. За короткий исторический срок мы неизмеримо далеко ушли от времен бедности и нищеты.
Поэтому многие картины Богданова-Бельского приобретают теперь особое значение.Жена Николая Петровича, Наталья Антоновна, была родом с Украины. Она превосходно знала украинскую кухню, была хорошей, аккуратной хозяйкой".

В 1918 году Бялыницкий-Бируля и Богданов-Бельский совместно с другими художниками подготовили и провели в Твери Передвижную художественную выставку. В этом же году на даче "Чайка" были открыты художественные мастерские, где детей из окрестных деревень обучали ремеслам (с 3 февраля1919 г. Государственные художественные мастерские). Из-за конфликта с местными жителями Бялыницкий-Бируля из Удомли уехал,

и административной работой по организации мастерских занимался художник В. В. Рождественский (1884-1963).
В состав преподавателей мастерских вошли художники Богданов-Бельский, Моравов, а также приехавшие летом К. А. Коровин и А. Е. Архипов: "Николай Петрович Богданов-Бельский аккуратно является из Островно, – вспоминал Рождественский. – Это высокий крепкий человек лет пятидесяти с небольшим, гладко выбритый, по-зимнему одетый. Здоровается со всеми, его мягкий баритональный голос приятно слышать. Говорят, что в прошлом баритон Николая Петровича наполнял "Чайку" романсами и чаровал дам "Сомнением" Глинки. Он был бы красив, если бы не полысевшая изрядно голова".

К этому же периоду относится такой интересный эпизод.
У М. М. Аракчеева, хозяина Гарусово, был сын Василий 1907 года рождения. Отец в годы революции умер, и Моравов, Бялыницкий-Бируля и Богданов-Бельский, опасаясь за судьбу мальчика, выправили его документы в Москве на фамилию Кремнев. Василий Михайлович Кремнев погиб в 1943 году на Великой Отечественной войне. (А. Е. Васильева).

По воспоминаниям дочери изобретателя радио А. С. Попова Е. А. Поповой-Кьяндской, которая была преподавателем в школе п. Удомля, в 1920 году Николай Петрович принял участие в самодеятельном концерте, посвященном первому выпуску школы. Торжества по случаю первого выпуска проходили в помещении, где сегодня находится Дом культуры в старой части Удомли. Сцену освещали керосиновые лампы. Николай Петрович приехал на концерт в сюртуке и лакированных ботинках и стал украшением вечера, порадовав всех своим "превосходным баритоном". Его юная аккомпаниаторша прятала свои ноги в самодельные туфли.
Младшая сестра писателя Н. А. Зворыкина Ксения Анатольевна (1886-1986) все 1920-е годы пыталась спасти от разрушения и разграбления ус. Ушаковых и создать в ней музей. Она находилась в должности агента Тверского музея на протяжении ряда лет, и ей это удавалось. Ее стараниями в усадьбе был устроен Дом творчества, куда из городов приезжали художники. Обосновывая в 1923 году перед Тверским губернским комитетом по охране памятников искусства и старины необходимость сохранения усадьбы, она направила в него "Доклад...", где сообщала о художниках, работавших в разное время в усадьбе: "Дольше всех в Островно жил Н.П. Богданов-Бельский, кажется с 1907 г., с перерывами, а потом с 1910 г. постоянно по летам, а с 1915-го по 1921-й безвыездно.
Им написано здесь 375 – 400 картин". (Надо отметить, что в приведенных воспоминаниях есть некоторая путаница с годом отъезда Богданова-Бельского из Удомли. Достоверным, очевидно, необходимо считать 1920 год, который называет и сам художник.)
В 1920 году Богданов-Бельский уезжает в Петроград, а оттуда в Латвию. По словам Алексея Александровича Моравова, уехать за границу Богданова-Бельского уговорила жена. Уезжал он налегке, оставив большую часть своих вещей и картин на хранение местным жителям. Верил ли в свое возвращение сам Богданов-Бельский, сказать трудно, но причины, побудившие его оставить Родину, были, конечно, гораздо более глубокие, чем уговоры жены. В 1920-х годах культурную политику в живописи и в искусстве в целом в Советской России определяли сторонники формализма и абстракционизма. Приверженцам реалистической школы живописи приходилось очень и очень трудно, это отмечают в своих воспоминаниях многие художники.
А кроме того, творчество Богданова-Бельского было глубоко национально, что также не находило поддержки, мягко говоря, у заправил культурного процесса меняющейся на глазах страны.
В своем письме И. Е. Репину о мотивах отъезда художник пишет: "Из того, что я написал за эти четыре года (1917-1921. – Д. П.), ничего не было выставлено в России. С большими трудностями и ухищрениями все это мне удалось вывезти в Ригу, где я живу с 15 сентября 1921 года".
С первых же дней своего пребывания в Риге Богданов-Бельский развивает бурную деятельность. В письме Репину он продолжает, что в Риге уже прошло три выставки его картин: первая – "исключительно из вещей, написанных в России"; вторая – "наполовину написанных в Тверской губернии и половина новых"; третья – "вся из новых вещей, написанных в Латвии" (цит. по Соловьеву И.).
Художник много работал в окрестностях Псково-Печерского монастыря, который в то время находился на территории Эстонии.
Как отмечает Ю. Шумаков, который в детстве неоднократно позировал художнику, Богданов-Бельский во время сеанса беседовал с моделью и добивался нужного настроения и выражения лица.
Художник тесно сотрудничал с русской эмигрантской прессой, в т.ч. с журналами "Слово" и "Перезвоны". В последнем из них, во втором номере за 1925 год опубликована статья Н. И. Мишеева "Академик Н. П. Богданов-Бельский".
В 1928 году Богданову-Бельскому исполнилось 60 лет. Его активность по пропаганде русского искусства не спадает. По его инициативе и при поддержке И. Е. Репина в Копенгагене, Берлине, Стокгольме, Праге, Осло, Амстердаме, Гааге, Белграде, Гетеборге, Хельсинки, Гамбурге прошли выставки русской живописи, картины на которые представили Жуковский, Коровин, Малявин, Билибин и др. Нет никакого повода говорить о творческом застое Богданова-Бельского в этот период. Он много и увлеченно работает, картины его хорошо покупаются. На пятидесятилетие творческой деятельности (вероятно, 1934 г.) Богданов-Бельский был награжден латышским орденом Трех Звезд третьей степени.
70-летний юбилей художника в 1938 году также был отмечен персональной выставкой и благожелательными отзывами прессы.
Умер Николай Петрович Богданов-Бельский в 1945 году в возрасте 77 лет в Германии и был похоронен на Русском кладбище в Берлине по адресу Виттенштрассе, 37 .

"Подношение". 1908. Ус. Аракчеевых в Гарусово. Местонахождение неизвестно.
"Девочка с фонарем". 1908. Изобр. А. Н. Иванова, свидет. А. Н. Ивановой. 67x49,5. НХМРБ.
"Именины учительницы". 1910. Ус. Ушаковых в с. Островно.
"Деревенские друзья". 1912-1913. Дом Зольниковых в с. Островно, свидет. Н. Н. Зольникова.
"Новые владельцы". Этюд к картине "Новые хозяева" (1913).
123X87. Саратовский гос. Худ. Музей им. А. Н. Радищева.
"Новые хозяева". 1913. Ус. Ушаковых в с. Островно.
79,5x98,7. Госуд. музей революции, Санкт-Петербург, повторение -
Смоленский гос. объед. историч. и арх.-худож. музей-заповедник.
"У перевоза". 1915. Этюд к одноименной картине, перевоз на оз. Островно между с. Островно и д. Сорокино. 106,5x88,8.
НХМРБ.
"У перевоза". 1915. Перевоз на оз. Островно от с. Островно на д. Сорокино. 139,5x160,5. ТОКГ.
"Портрет священника Д. М. Беневоленского". Ок. 1915. Находится в семье Д. С. Беневоленского в Москве.

1. Николай Петрович Богданов-Бельский. М-Л, 1962 (И. Баршева, К. Сазонова), 20 с.
2. Рождественский В. В. "Записки художника". М., 1963, 219 с.
3. Кац Л. И. "Художники в Удомельском крае". М., 1983,144 с.
4. Сидоров В. М. "Край вдохновения", Л., 1986, 231 с.
5. Мишеев Н. И. "Академик Н.П. Богданов-Бельский" // Перезвоны, 1925,№ 2. Цитируется по "Тверская старина", 1994,№4.
6. Шумаков Ю. "Певец русских детей" // Путь Ленина (Оленинский р-н, Калининская обл.), 1968, № 145, 146.
7. Шумаков Ю. Д. "Крестьянский сын – академик Н. П. Богданов-Бельский" // Русский телеграф. 1995, № 34.
8. Соловьев И. "Судьба пастушонка" // Русская провинция, 1997, №2.
9. Бялыницкая-Бируля Е. А. "Удомля и художники" // Удомельская старина, 1998, № 8.
10. Моравов А. А. "Озеро Удомля" // Удомельская старина, 2002, № 28.
11. Зольников Н. Н. "Дом, полный талантов". Записал
В. Лобашов // Удомельская газета, 15.10.1994.
12. Зворыкина К. А. "Доклад в Тверской губернский комитет по охране памятников искусства и старины о пребывании в Удомле художников". 10.10.1923. ГАТО. Ф. Р. - Оп. 5 Д. 37 - Л. 28-31. Опубликовано: Удомельская старина 1997, № 1.
13. Иванова А. Н. "Воспоминания". Записал Д. Л. Подушков// Удомельская старина, 1998, № 5.
14. Васильева А. Е. "Воспоминания". Записал Д. Л. Подушков // Ассорти, 1998, № 23.
15. Ушакова И. "Духовное пробуждение художника"//Наша жизнь, № 71.
16. Ушакова И. "Царская семья в жизни Богданова-Бельского" // Наша жизнь. № 72.
17. Ушакова И. "Богданов-Бельский в эмиграции" // Наша жизнь, № 73.
18. Кьяндская Е. "Они были первыми" // Путь Октября, 12.11.1977,20.06.1978.
19. Штамов Ю. "Последний адрес – Виттенштрассе, 37" // Семь дней, 1999-2000.
20. Тверская область. Энциклопедический справочник. Тверь, 1994.
21. Русская дореволюционная и советская живопись. В собрании НХМРБ. Каталог в двух томах. Т. 1 (А-И), Минск, 1995, 286 с.
22. Статья Богданова-Бельского. "Слово". 1926. № 137. 1. 5.

Сочинение по картине Н. П. Богданова-Бельского «Новые хозяева»

Николай Петрович Богданов-Бельский - талантливый русский художник. Он родился 8 декабря 1868 года, был внебрачным сыном батрачки. Он по­лучил прекрасное образование, учился живописи в Императорской Академии художеств.

Значительное место в творчестве этого выдающегося художника занимает тема крестьянства: быт семьи, традиции, жизнь детей. Его картины «Устный счёт. В народной школе С. А. Рачинского», «У две­рей школы», «Воскресное чтение в сельской школе» посвящены именно этой тематике. Не стало исключением и известное полотно «Новые хозяева», на котором художник отражает жизнь крестьянской се­мьи в бывшем помещичьем доме. Картина отражает тот период времени в истории России, когда происходило повсеместное разорение дворян, а новыми хозяевами барских покоев становились купцы или зажиточные крестьяне, бывшие когда-то прислугой своих господ. Прообразом усадьбы, изображённой на холсте, стало поместье Ушакова в селе Островно, расположенного на берегу озера Удомля.

На картине изображена большая крестьянская се­мья во время чаепития. На круглом столе, покрытом белоснежной скатертью со светло-голубыми полос­ками, стоит начищенный до блеска самовар. Кроме него, около каждого члена семьи стоят простые ста­каны с чаем. Только маленький мальчик пьёт чай из дорогой фарфоровой чашечки. Посередине стола лежат баранки.

В центре изображён глава семьи - мужчина преклонных лет, с проседью в волосах и большой бо­родой, в бордовой косоворотке и чёрном жилете. Он сидит уверенно и чинно пьёт чай из блюдца. Справа от него на стульях из красного дерева расположились, по-видимому, его сыновья - старший и младший. Они пьют чай из блюдец, одеты в простую крестьян­скую одежду: суконные куртки, косоворотки, штаны. Мужчины сидят неуверенно, в их позах чувствуется скованность, ощущение неудобства и непривычности ситуации. Справа от главы семейства сидит женщина средних лет в розовой кофточке, на шее висят бусы. Её голова, покрытая синим платком, опущена вниз: женщина наливает чай из маленького белого чайничка. Она имеет серьёзный вид, только на губах еле заметна улыбка. Справа от неё сидят две молодые женщины, вероятно, жёны сыновей. Они также одеты в традиционную крестьянскую одежду того времени: простые кофты и длинные юбки.

Кроме взрослых за столом сидят ещё двое детей: белокурая девочка лет шести и мальчик, чуть постарше её. Он одет в клетчатую косоворотку, перехвачен­ную на поясе ремнём, и простые короткие штанишки. Босые ноги мальчика неуверенно расположились на перекладине стула. Дети скованы больше остальных: мальчик, изображённый на переднем плане, согнулся, поджал под себя босые ноги и, как будто спрятал­ся ото всех. Возможно, раньше он не смел и зайти и барские покои, выполняя работу во дворе, а теперь сидит за бывшим хозяйским столом и чувствует себя неуверенно.

Несмотря на простоту одежды, нельзя не заметить, что она добротна, чиста и аккуратна, без дыр и заплаток. По всей видимости, перед нами - зажиточные крестьяне, которые оказались в состоянии выкупить бывшие барские покои и теперь являются полноправ­ными новыми хозяевами. Тем не менее, даже такое одеяние находится в контрасте с богатым убранством комнаты с колоннами. На стене висит картина в толстой золочёной раме, слева от неё располагаются красивые напольные часы, мебель добротная, изысканная и дорогая. Сквозь широкое створчатое окно проникает достаточно света. Нет занавесок и можно увидеть, что на улице стоит ясный осенний денёк: небо голубое, чистое и безоблачное, на дереве осталось мало листвы, земля покрыта жёлто-зелёным ковром.