Картина перова тройка описание. Трагическая история создания картины василия перова "тройка"

Зимние сумерки. Вьюга. Два мальчика и девочка запряглись в сани и с трудом тянут по городской улице огромную обледеневшую бочку с водой. Дети выбились из сил. Резкий ветер продувает насквозь их драную одежду. Какой-то добрый человек помогает им втащить сани на пригорок.

Перов назвал картину "Тройка". Сколько боли и горечи в этом названии! Мы привыкли к песням о лихой тройке, о резвой тройке, а тут - тройка измученных детей. К названию картины - "Тройка" - Перов приписал: "Ученики мастеровые везут воду".

В ту пору тысячи детей работали на фабриках, в мастерских, в магазинах и лавках. Их называли "учениками". Один человек, который начал трудовую жизнь мальчиком-учеником, позже вспоминал о своем каторжном детстве: "Нас заставляли таскать ящики весом три-четыре пуда из подвала на третий этаж. Мы носили ящики на спине с помощью веревочных лямок. Поднимаясь по винтовой лестнице, мы часто падали и разбивались. А тут еще хозяин подбегал к упавшему, хватал за волосы и стучал его головой о чугунную лестницу. Все мы, тринадцать мальчиков, жили в одной комнате с толстыми железными решетками на окнах. Спали на нарах. Кроме набитого соломой тюфяка, никакой постели не было. После работы мы снимали платье и сапоги, облачались в грязные халаты, которые подпоясывали веревкой, а на ноги надевали опорки. Но отдыхать нам не давали. Мы должны были колоть дрова, топить печи, ставить самовары, бегать в булочную, в мясную лавку, в трактир за чаем и водкой, возить снег с мостовой. По праздникам нас посылали еще петь в церковном хоре. Утром и вечером мы ходили с огромным ушатом к бассейну за водой и привозили всякий раз по десять ушатов..."

Так жили и дети, изображенные на картине Перова.

Картина была уже начата, а Перов никак не мог найти для нее среднего мальчика. А от него зависело многое: он сразу привлекает внимание зрителей. Весной, в погожий солнечный день, художник, по обыкновению, бродил близ заставы, приглядывался к прохожим. Вдруг он заметил женщину с мальчиком. Подошел. Мальчик точь-в-точь такой, какого он долго искал. Разговорились. Новые знакомые шли из рязанской деревни в монастырь, добрались до Москвы, а переночевать негде. Перов привел их в мастерскую, показал начатую картину и попросил позволения написать с мальчика портрет. Женщина согласилась.

Пока Перов работал, женщина рассказывала ему про свою жизнь. Звали женщину тетушка Марья. Судьба ее не баловала. Тетушка Марья испытала голод и нищету, похоронила мужа, детей. Теперь осталось у нее одно утешение - двенадцатилетний сынок Васенька. Художник слушал грустную повесть, а на холсте с каждым движением кисти все явственнее показывалось лицо мальчика Васи. Запряженный в тяжелые, неподатливые сани, Вася будет теперь напоминать зрителям о трудной доле многих детей вокруг...

Прошло около четырех лет. Картина "Тройка" давно висела в Третьяковской галерее. Однажды рано утром к Перову пришла нежданная гостья - деревенская старушка в полушубке и больших, покрытых грязью лаптях. Она протянула художнику бедняцкий подарок - маленький узелок с яичками - и заплакала. Перов с трудом узнал тетушку Марью. Она рассказала, что ее единственный сынок прошлый год заболел и умер, а она продала весь свой скарб, зиму работала, скопила немного деньжонок и теперь пришла купить картину, где нарисован Васенька. Перов объяснил гостье, что купить картину нельзя, а посмотреть можно. Он повел тетушку Марью к Третьякову.

Родной ты мой! Вот и зубик-то твой выбитый! - вскрикнула тетушка Марья и опустилась на колени перед картиной.

Перов оставил ее одну. Спустя несколько часов он вернулся в зал. Тетушка Марья все еще стояла на коленях и... молилась. Она молилась не на икону, а на картину. Художник своим искусством сумел подарить ее сыну вечную жизнь. Перов пообещал тетушке Марье написать для нее портрет Васи. Он исполнил обещание и послал ей в деревню портрет в позолоченной раме.

Кто из нас не помнит знаменитую «Тройку» Перова: трое уставших и замёрзших детей тащат по зимней улице сани с бочкой, полной воды. Сзади повозку толкает взрослый мужчина. Ледяной ветер дует в лицо детям. Повозку сопровождает собака, бегущая справа перед детьми…

«Тройка» — одна из самых известных и выдающихся картин Василия Перова, повествующая о трудностях крестьянской жизни. Написана была в 1866 году. Её полное название — «Тройка. Ученики мастеровые везут воду».

«Учениками» так раньше называли деревенских детишек, пригнанных в крупные города на «промысел». Детский труд во всю эксплуатировался на фабриках, в мастерских, в магазинах и лавках. Не трудно представить судьбу этих детей.

Из воспоминаний мальчика-ученика:

«Нас заставляли таскать ящики весом три-четыре пуда из подвала на третий этаж. Мы носили ящики на спине с помощью веревочных лямок. Поднимаясь по винтовой лестнице, мы часто падали и разбивались. А тут еще хозяин подбегал к упавшему, хватал за волосы и стучал его головой о чугунную лестницу. Все мы, тринадцать мальчиков, жили в одной комнате с толстыми железными решетками на окнах. Спали на нарах. Кроме набитого соломой тюфяка, никакой постели не было.

После работы мы снимали платье и сапоги, облачались в грязные халаты, которые подпоясывали веревкой, а на ноги надевали опорки. Но отдыхать нам не давали. Мы должны были колоть дрова, топить печи, ставить самовары, бегать в булочную, в мясную лавку, в трактир за чаем и водкой, возить снег с мостовой. По праздникам нас посылали еще петь в церковном хоре. Утром и вечером мы ходили с огромным ушатом к бассейну за водой и привозили всякий раз по десять ушатов…»

Так жили и дети, изображенные на картине Перова. К слову, к моменту написания «Тройки» детям также было посвящено множество других картин художника - например, «Дети-сироты» (1864), «Проводы покойника» (1865), «Мальчик у мастеровой» (1865).

Проводы покойника, 1865. Государственная Третьяковская галерея, Москва «Мальчик-мастеровой, засмотревшийся на попугая», 1865. Ульяновский художественный музей

Проблеме детского труда художник уделял особое внимание и после написания «Тройки». Все сюжеты были взяты из жизни и каждая последующая картина вызывала у зрителя чувство глубокого сострадания и сопереживания. Тем не менее, «особенным полотном» стала именно «Тройка». Отчасти это связано с сопровождающей картину историей, наполненной душевными муками, переживаниями и болью. Этой историей однажды поделится сам автор, в коротком рассказе «Тетушка Марья». Надо признать, что Василий Григорьевич был не только выдающимся художником, но и талантливым, интересным рассказчиком. Благодаря этому рассказу картина попала в топы самых обсуждаемых шедевров русского искусства на выставке «Тайны старых картин» в 2016 году, в Государственной Третьяковской галерее.

История рассказывает нам о трагичной судьбе мальчика — главного, центрального персонажа картины. Итак, рассказ «Тетушка Марья», автор Василий Перов:

«Несколько лет тому назад я писал картину, в которой мне хотелось представить типичного мальчика. Долго я его отыскивал, но, несмотря на все поиски, задуманный мною тип не попадался.

Однако раз весной, это было в конце апреля, в великолепный солнечный день я как-то бродил близ Тверской заставы, и навстречу мне стали попадаться фабричные и разные мастеровые, возвращающиеся из деревень, после Пасхи, на свои тяжелые летние работы; тут же проходили целые группы богомольцев, преимущественно крестьянок, шедших на поклонение преподобному Сергию и московским чудотворцам; а у самой заставы, в опустелом сторожевом доме с заколоченными окнами, на полуразвалившемся крыльце я увидел большую толпу усталых пешеходов.

Иные из них сидели и пережевывали какое-то подобие хлеба; другие, сладко заснув, разметались под теплыми лучами блестящего солнышка. Картина была привлекательная! Я стал вглядываться в ее подробности и в стороне заметил старушку с мальчиком. Старушка что-то покупала у вертлявого разносчика.

Подойдя ближе к мальчику, я невольно был поражен тем типом, который так долго отыскивал. Я сейчас же завел со старушкой и с ним разговор и спросил их между прочим: откуда и куда они идут? Старушка не замедлила объяснить, что они из Рязанской губернии, были в Новом Иерусалиме, а теперь пробираются к Троице-Сергию и хотели бы переночевать в Москве, да не знают, где приютиться. Я вызвался показать им место для ночлега. Мы пошли вместе.

Старушка шла медленно, немного прихрамывая. Ее смиренная фигура с котомкой на плечах и с головой, обернутой во что-то белое, была очень симпатична. Все ее внимание было обращено на мальчика, который беспрестанно останавливался и смотрел на все попадающееся с большим любопытством; старушка же, видимо, боялась, чтобы он не затерялся.

Я между тем обдумывал, как бы начать с ней объяснение по поводу моего намерения написать ее спутника. Не придумав ничего лучшего, я начал с того, что предложил ей денег. Старушка пришла в недоумение и не решалась их брать. Тогда уже, по необходимости, я сразу высказал ей, что мальчик мне очень нравится и мне бы хотелось написать с него портрет. Она еще более была удивлена и даже как будто оробела.

Я стал объяснять мое желание, стараясь говорить как можно проще и понятнее. Но как я ни ухитрялся, как ни разъяснял, старушка почти ничего не понимала, а только все более и более недоверчиво на меня посматривала. Я решился тогда на последнее средство и начал уговаривать пойти со мною. На это последнее старушка согласилась. Придя в мастерскую, я показал им начатую картину и объяснил в чем дело.

Она, кажется, поняла, но тем не менее упорно отказывалась от моего предложения, ссылаясь на то, что им некогда, что это великий грех, да, кроме того, она еще слыхала, что от этого не только чахнут люди, но даже умирают. Я по возможности старался уверить ее, что это неправда, что это просто сказки, и в доказательство своих слов привел то, что и цари, и архиереи позволяют писать с себя портреты, а св. евангелист Лука был сам живописец, что есть много людей в Москве, с которых написаны портреты, но они не чахнут и не умирают от этого.

Старушка колебалась. Я привел ей еще несколько примеров и предложил ей хорошую плату. Она подумала, подумала и, наконец, к моей великой радости, согласилась позволить снять портрет с ее сына, как оказалось впоследствии, двенадцатилетнего Васи. Сеанс начался немедленно. Старушка поместилась тут же, неподалеку, и беспрестанно приходила и охорашивала своего сына, то поправляя ему волосы, то одергивая рубашку: словом, мешала ужасно. Я попросил ее не трогать и не подходить к нему, объясняя, что это замедляет мою работу.

Она уселась смирно и начала рассказывать о своем житье-бытье, все посматривая с любовью на своего милого Васю. Из ее рассказа можно было заметить, что она вовсе не так стара, как мне казалось с первого взгляда; лет ей было немного, но трудовая жизнь и горе состарили ее прежде времени, а слезы потушили ее маленькие кроткие и ласковые глазки.

Сеанс продолжался. Тетушка Марья, так ее звали, все рассказывала о своих тяжелых трудах и безвременье; о болезнях и голоде, посылаемых им за их великие прегрешения; о том, как схоронила своего мужа и детей и осталась с одним утешением - сынком Васенькой. И с той поры, уже несколько лет, ежегодно ходит на поклонение великим угодникам Божиим, а нынешний раз взяла с собой в первый раз и Васю.

Много рассказывала она занимательного, хотя и не нового, - о своем горьком вдовстве и бедности крестьянской. Сеанс был кончен. Она обещала прийти на другой день и сдержала свое обещание. Я продолжал мою работу. Мальчик сидел хорошо, а тетушка Марья опять много говорила. Но потом начала позевывать и крестить свой рот, а наконец, и совсем задремала. Тишина настала невозмутимая, продолжавшаяся около часу.

Марья спала крепко и даже похрапывала. Но вдруг она проснулась и стала как-то беспокойно суетиться, ежеминутно спрашивая меня, долго ли я еще их продержу, что им пора, что они опоздают, время-де далеко за полдень и нужно бы давно им быть в дороге. Поспешив окончить голову, я поблагодарил их за труд, рассчитался с ними и проводил их. Так мы и расстались, довольные друг другом.

Прошло около четырех лет. Я забыл и старушку и мальчика. Картина давно была продана и висела на стене известной в настоящее время галереи г. Третьякова. Раз в конце Страстной недели, возвратившись домой, я узнал, что у меня была два раза какая-то деревенская старуха, долго дожидалась и, не дождавшись, хотела прийти завтра. На другой день, только что я проснулся, мне сказали, что старуха здесь и ждет меня.

Я вышел и увидал перед собою маленькую, сгорбленную старушку с большой белой головной повязкой, из-под которой выглядывало маленькое личико, изрезанное мельчайшими морщинками; тонкие губы ее были сухи и как бы завернулись внутрь рта; маленькие глазки глядели грустно. Лицо ее было мне знакомо: я видел его много раз, видел и на картинах великих живописцев и в жизни.

Это была не простая деревенская старушка, каких мы встречаем так много, нет - это было типичное олицетворение беспредельной любви и тихой печали; в нем было что-то среднее между идеальными старушками в картинах Рафаэля и нашими добрыми старыми нянями, которых теперь уже нет на свете, да и вряд ли когда-либо будут им подобные.

Она стояла, опираясь на длинную палочку, со спирально вырезанной корой; ее нагольный полушубок был опоясан какою-то тесьмой; веревка от котомки, закинутой на спину, стянула воротник ее полушубка и оголила исхудалую, морщинистую шею; ее неестественной величины лапти были покрыты грязью; все это ветхое, не раз чиненное платье имело какой-то печальный вид, и что-то пришибленное, страдальческое проглядывало во всей ее фигуре. Я спросил, что ей нужно.

Она долго беззвучно шевелила губами, бесцельно суетилась и, наконец, вытащив из кузова яйца, завязанные в платочек, подала их мне, прося убедительно принять подарок и не отказать ей в ее великой просьбе. Тут она сказала мне, что знает меня давно, что года три назад она была у меня и я списывал ее сына, и, насколько умела, даже объяснила, какую я писал картину. Я вспомнил старушку, хотя и трудно было узнать ее: так она постарела в это время!

Я спросил ее, что привело ее ко мне? И только я успел произнести этот вопрос, как мгновенно все лицо старушки как будто всколыхнулось, пришло в движение: нос ее нервно задергался, губы задрожали, маленькие глазки часто-часто заморгали и вдруг остановились. Она начала какую-то фразу, долго и неразборчиво произносила одно и то же слово и, видимо, не имела сил досказать этого слова до конца. «Батюшка, сынок-то мой», - начала она чуть ли не в десятый раз, а слезы текли обильно и не давали ей говорить.

Они текли и крупными каплями быстро скатывались по ее морщинистому лицу. Я подал ей воды. Она отказалась. Предложил ей сесть - она осталась на ногах и все плакала, утираясь мохнатою полою своего заскорузлого полушубка. Наконец, наплакавшись и немного успокоившись, она объяснила мне, что сынок ее, Васенька, прошлый год заболел оспою и умер. Она рассказала мне со всеми подробностями о его тяжелой болезни и страдальческой кончине, о том, как опустили его во сыру землю, а с ним зарыли и все ее утехи и радости. Она не винила меня в его смерти, - нет, на то воля Божия, но мне казалось самому, как будто в ее горе отчасти и я виновник.

Я заметил, что она так же думала, хотя и не говорила. И вот, похоронивши свое дорогое дитя, распродавши весь свой скарб и проработавши зиму, она скопила деньжонок и пришла ко мне с тем, чтобы купить картину, где был списан ее сынок. Она убедительно просила не отказать ей в ее просьбе. Дрожащими руками развязала она платок, где были завернуты ее сиротские деньги, и предложила их мне. Я объяснил ей, что картина теперь не моя и что купить ее нельзя. Она опечалилась и начала просить, нельзя ли ей хоть посмотреть на нее.

Я ее обрадовал, сказавши, что посмотреть она может, и назначил ей на другой день отправиться со мной; но она отказалась, говоря, что уже дала обещание Страстную субботу, а также и первый день Светлого праздника пробыть у св. угодника Сергия, и, если можно, то придет на другой день Пасхи. В назначенный день она пришла очень рано и все торопила меня идти скорее, чтобы не опоздать. Часов около девяти мы отправились к г. Третьякову. Там я велел ей подождать, сам пошел к хозяину, чтобы объяснить ему в чем дело, и, разумеется, немедленно получил от него позволение показать картину. Мы пошли по богато убранным комнатам, увешанным картинами, но она ни на что не обращала внимания.

Придя в ту комнату, где висела картина, которую старушка так убедительно просила продать, я предоставил ей самой найти эту картину. Признаюсь, я подумал, что она долго будет искать, а быть может, и совсем не найдет дорогие ей черты; тем более это можно было предположить, что картин в этой комнате было очень много.

Но я ошибся. Она обвела комнату своим кротким взглядом и стремительно пошла к той картине, где действительно был изображен ее милый Вася. Приблизившись к картине, она остановилась, посмотрела на нее и, всплеснув руками, как-то неестественно вскрикнула:

«Батюшка ты мой! Родной ты мой, вот и зубик-то твой выбитый!»

– и с этими словами, как трава, подрезанная взмахом косца, повалилась на пол. Предупредивши человека, чтобы он оставил в покое старушку, я пошел наверх к хозяину и, пробывши там около часу, вернулся вниз посмотреть, что там происходит.

Следующая сцена представилась моим глазам: человек, с влажными глазами, прислонившийся к стене, показал мне на старушку и быстро вышел, а старушка стояла на коленях и молилась на картину. Она молилась горячо и сосредоточенно на изображение ее дорогого и незабвенного сына. Ни мой приход, ни шаги ушедшего слуги не развлекли ее внимания; она ничего не слыхала, забыла обо всем окружающем и только видела перед собой то, чем было полно ее разбитое сердце. Я остановился, не смея помешать ее святой молитве, и, когда мне показалось, что она кончила, подошел к ней и спросил: нагляделась ли она на своего сына?

Старушка медленно подняла на меня свои кроткие глаза, и в них было что-то неземное. Они блестели каким-то восторгом матери при нечаянной встрече своего возлюбленного и погибшего сына. Она вопросительно остановила на мне свой взгляд, и было ясно, что она меня или не поняла, или не слыхала. Я повторил вопрос, а она тихо прошептала в ответ: «Нельзя ли к нему приложиться», - и показала рукой на изображение. Я объяснил, что этого нельзя, по наклонному положению картины.

Тогда она стала просить позволить ей еще насмотреться в последний раз в ее жизни на ее милого Васеньку. Я ушел и, возвратившись с хозяином г. Третьяковым часа через полтора, увидел ее, как и в первый раз, все в том же положении, на коленях перед картиной. Она нас заметила, и тяжелый вздох, более похожий на стон, вырвался из ее груди. Перекрестившись и поклонившись еще несколько раз до земли, она проговорила:

«Прости, мое дорогое дитя, прости, мой милый Васенька!» - встала и, обернувшись к нам, начала благодарить г. Третьякова и меня, кланяясь в ноги. Г. Третьяков дал ей несколько денег. Она взяла и положила их в карман своего полушубка. Мне казалось, что она это сделала бессознательно.

Я, со своей стороны, обещал написать портрет ее сына и прислать ей в деревню, для чего взял ее адрес. Она опять повалилась в ноги - немало было труда остановить ее от изъявления такой искренней благодарности; но, наконец, она как-то успокоилась и распрощалась. Сходя со двора, она все крестилась и, оборачиваясь, кому-то низко кланялась. Я также простился с г. Третьяковым и пошел домой.

На улице, обгоняя старушку, я посмотрел еще раз на нее: она шла тихо и казалась утомленной; голова ее была опущена на грудь; по временам она разводила руками и о чем-то сама с собой разговаривала. Через год я исполнил свое обещание и послал ей портрет ее сына, украсивши его вызолоченною рамкою, а спустя несколько месяцев получил от нее письмо, где она мне сообщала, что «лик Васеньки повесила к образам и молит Бога о его успокоении и моем здравии».

Все письмо от начала до конца состояло из благодарностей. Вот прошло добрых пять или шесть лет, а и доныне нередко передо мной проносится образ маленькой старушки с ее маленьким личиком, изрезанным морщинками, с тряпицею на голове и с заскорузлыми руками, но великой душой. И эта простая русская женщина в ее убогом наряде становится высоким типом и идеалом материнской любви и смирения.

Жива ли ты теперь, моя горемычная? Если да, то посылаю тебе мой сердечный привет. А быть может, давно уже она покоится на своем мирном сельском кладбище, испещренном летом цветами, а зимой покрытом непроходимыми сугробами, – рядом со своим возлюбленным сынком Васенькой.

Проблема детского рабства и труда — это проблема не одного города или одной конкретной страны, или эпохи — каторжный детский труд был повсеместен, также как и безысходность, нищета, голод и холод крестьян и бедняков.

В нашем современном цивилизованном мире эта социальная проблема, казалось бы, решена, но это лишь на первый взгляд.

Детская работорговля и использование детского труда никуда не исчезли, а по данным Международной организации труда дети-рабы и вовсе являются бизнесом №3 после торговли оружием и наркотиками. Детский труд особо распространен в Азии - там незаконно эксплуатируется более 153 миллионов детей; в Африке - более 80 миллионов и более 17 миллионов - в Латинской Америке…

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter .

Сюжет

Морозная зима. Хозяин отправил своих мастеровых за водой. Совсем подростки, слабые, плохо одетые, тащат они тяжелую бочку. В названии не только и даже не столько горькая ирония — уж настоящая-то тройка лошадей вмиг довезла бы бочку, — сколько рассказ о том, как хозяин относится к подмастерьям — как к ломовым лошадям, которых нужно гнать, пока пена не пойдет.

Кстати, полное название картины — «Тройка. Ученики мастеровые везут воду». Конечно, ничему их хозяин не учил. На зиму крестьяне — от мала до велика — отправлялись в города на заработки. Детей брали в мастерские, лавки, магазины и держали на побегушках, заставляя делать работу, которая по уровню тяжести больше подходила взрослым. И вот таких-то детей и называли мастеровыми и учениками.

О Перове говорили, что он Гоголь и Островский русской живописи

Нагнетают атмосферу и те цвета, которые выбрал художник: мрачные, приглушенные, серые. Улица, на которой в этот час уже нет никого, проходит мимо монастыря, чьи высокие крепкие стены давят и нависают. Тут невольно вспоминается другая троица — ветхозаветная.

«Троица» Рублева

Контекст

Об истории создания картины Перов даже написал рассказ «Тетушка Марья». Дело было вот как. Художник долго не мог найти натурщика для мальчика в центре. Как-то весной бродил он недалеко от Тверской заставы и увидел фабричных и мастеровых, которые после Пасхи возвращались из своих деревень в город на работу. В этой разномастной толпе и разглядел Перов своего мальчика. Подросток шел вместе с матерью из Рязанской губернии в Троице-Сергиеву лавру. По пути они хотели переночевать в Москве.

«.я сразу высказал ей, что мальчик мне очень нравится и мне бы хотелось написать с него портрет… Старушка почти ничего не понимала, а только все более и более недоверчиво на меня посматривала. Я решился тогда на последнее средство и начал уговаривать пойти со мною. На это последнее старушка согласилась. Придя в мастерскую, я показал им начатую картину и объяснил в чем дело.

Фамилия художника — Криденер, а Перов — это прозвище за красивый почерк

Она, кажется, поняла, но тем не менее упорно отказывалась от моего предложения, ссылаясь на то, что им некогда, что это великий грех, да, кроме того, она еще слыхала, что от этого не только чахнут люди, но даже умирают. Я по возможности старался уверить ее, что это неправда, что это просто сказки, и в доказательство своих слов привел то, что и цари, и архиереи позволяют писать с себя портреты, а св. евангелист Лука был сам живописец, что есть много людей в Москве, с которых написаны портреты, но они не чахнут и не умирают от этого».

Крестьянские дети. 1860-е

Поколебавшись, женщина согласилась, и Перов сразу же принялся за работу. Пока художник писал, тетушка Марья рассказывала о житье-бытье. Мужа и детей похоронила, остался у нее только сын Вася, и любила она его безмерно. Волей-неволей вспомнишь «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова (поэма, к слову, была написана позднее картины):

Ключи от счастья женского,

От нашей вольной волюшки

Заброшены, потеряны

У Бога самого!..

Через 4 года после того, как картина была закончена, представлена публике и куплена Третьяковым для своей коллекции, вновь встретился Перов с тетушкой Марьей. «…она объяснила мне, что сынок ее, Васенька, прошлый год заболел оспою и умер. Она рассказала мне со всеми подробностями о его тяжелой болезни и страдальческой кончине, о том, как опустили его во сыру землю, а с ним зарыли и все ее утехи и радости. Она не винила меня в его смерти, — нет, на то воля Божия, но мне казалось самому, как будто в ее горе отчасти и я виновник. Я заметил, что она так же думала, хотя и не говорила», — писал Перов.

Художник отвел Марью к Третьякову — показать картину. Женщина проревела несколько часов, стоя на коленях перед полотном, как перед иконой. Перов написал для крестьянки портрет Васеньки, который та повесила к образам.

Судьба художника

За недолгую жизнь — Василий Григорьевич скончался от чахотки, когда ему не было и 50 лет, — художник успел совершить своего рода революцию. Он принес в галереи жизнь улиц, лица простых людей, серость, грязь и нищету, о которой одни не говорили, а другие и не знали вовсе.

Мать натурщика для «Тройки» верила, что писать портреты людей — грех

Сам Перов, хотя и был незаконнорождённым сыном губернского прокурора, жил скромно. Прав на имя и титул отца он не имел. Фамилию Перов получил как прозвище от дьяка, у которого брал первые уроки грамоты: «Вон как буквы красиво выводит, точно родился с пером в руке. А посему его я буду звать Перовым».

Вася решил стать художником довольно рано. Дело было вот как. У барона была солидная псарня, а в кабинете на самом видном месте висел портрет родителя вместе с любимым псом. После смерти собаки барон пригласил художника, которому поручил прямо на портрете зарисовать умершее животное и изобразить на его месте новое. Маленький Василий был так впечатлен произошедшим на картине волшебством, что упросил художника оставить ему кисти и краски.

Автопортрет, 1851

В арзамасской школе живописи, куда его вскоре отправили учиться, Василий задержался недолго. У подростка не сложились отношения с однокашниками — после очередного обидного прозвища Перов запустил в обидчика тарелкой с горячей кашей. В тот же день Василия исключили из школы и отправили домой.

Свое образование он продолжил в Москве в училище живописи, ваяния и зодчества. Денег на жизнь не было, Перов даже думал бросить учебу. Но помог преподаватель Е. Я. Васильев, который поселил молодое дарование у себя и отечески заботился о нём.

Перов также печатался в «Художественном журнале»

Перова волновали народные типажи. Порой он брал сюжеты у Некрасова или Тургенева, но в основном, конечно, из жизни. Даже в Европе, куда он отправился в начале 1860-х в качестве пансионера Академии художеств, художник писал людей улиц: торговцев, шарманщиков, нищих, зевак, музыкантов. Из Европы он вернулся раньше времени и жил в Москве до конца дней своих.

«Тройка (Ученики мастеровые везут воду)» - невероятно эмоциональное полотно, созданное русским художником Василием Перовым. Трое деток, запряженные в сани, обреченно тянут огромную бочку с водой. Очень часто картину приводят в пример, говоря о нелегкой крестьянской судьбе. Вот только создание этой картины стало настоящим горем для обычной деревенской женщины.

Василий Перов уже долго работал над картиной. Была написана большая ее часть, не хватало только центрального персонажа, художник не мог найти нужный типаж. Однажды Перов прогуливался в окрестностях Тверской заставы и рассматривал лица мастеровых, которые после празднования Пасхи возвращались из деревень обратно в город на работу. Тут-то и увидел художник мальчика, который будет в последствие приковывать взгляды зрителей к его картине. Он был родом из Рязанской губернии и шел с матерью в Троице-Сергиеву лавру.

Художник, возбужденный от того, что нашел «того самого», стал эмоционально упрашивать женщину разрешить ему нарисовать портрет сына. Испуганная женщина не понимала в чем дело и попыталась ускорить шаг. Тут Перов предложил ей пройти в его мастерскую и пообещал ночлег, т. к. узнал, что путникам негде остановиться.

В мастерской художник показал женщине неоконченную картину. Она испугалась еще больше, мол, грех это - людей рисовать: одни от этого чахнут, а другие умирают. Перов уговаривал ее, как мог. Он приводил в пример царей, архиереев, позировавших художникам. В конце концов, женщина согласилась.

Пока Перов писал портрет мальчика, мать рассказывала о своей нелегкой доле. Ее звали тетушкой Марьей. Муж и дети умерли, остался лишь один Васенька. Она в нем души не чаяла. На следующий день путники ушли, а художник вдохновлено заканчивал свое полотно. Оно получилось настолько проникновенным, что тут же было приобретено Павлом Михайловичем Третьяковым и выставлено в галерее.

Четыре года спустя на пороге мастерской Перова снова появилась тетушка Марья. Вот только была она без Васеньки. Женщина в слезах рассказала, что ее сынок за год до этого заболел оспой и умер. Позже Перов написал, что Марья не винила его в смерти мальчика, но его самого не оставляло чувство вины за произошедшее.

Тетушка Марья сказала, что проработала всю зиму, продала все, что у нее было, лишь бы купить картину, где изображен ее сынок. Василий Перов ответил, что картина продана, но на нее можно посмотреть. Он отвел женщину в галерею к Третьякову. Увидев картину, женщина упала на колени и зарыдала. «Родной ты мой! Вот и зубик-то твой выбитый!» - причитала она.

Несколько часов стояла мать перед изображением своего сыночка и молилась. Художник уверил ее, что отдельно напишет портрет Васеньки. Перов исполнил обещанное и отослал портрет мальчика в золоченой раме в деревню к тетушке Марье.

Ученики мастеровые везут воду», которая вошла в историю как одно из самых пронзительных художественных произведений на тему «униженных и оскорбленных».

В двадцатых числах января 1866 года Василий Перов написал картину «Тройка. На Западе эта картина считается ярким воплощением темы жесткой эксплуатации детского труда.

Вернувшись в 1864 году после учебы в Германии и в Париже, Перов поселился в Москве и решил отойти от сатирического жанра, в котором достиг успехов и где ему сулили большое будущее. Но художник, проникшийся идеями сострадания к бедным бесправным людям, захватившим в те годы российское общество, взялся писать картины, изображавшие тяжкую жизнь простого люда. В особенности ему удалась серия картин, героями которых были дети. Еще до «Тройки» Перов написал картины «Дети-сироты» (1864), «Мальчик-мастеровой» (1864), «Очередная у бассейна» (1865) и «Проводы покойника» (1865).

Но именно «Тройка» вызвала особый резонанс в московских интеллигентских кругах, быстро получив известность и в Санкт-Петербурге. Картина, переполненная эмоций и кричащая о бедственном положении детей, вынужденных заниматься тяжелым физическим трудом, пребывая в голоде и в холоде, сразу же оказалась востребованной в обществе, уже прочитавшем и вовсю обсуждавшем «Униженных и оскорбленных». И буквально в те же дни, когда Перов написал это полотно, Достоевский начал печатать в журнале «Преступление и наказание».

На картине Перова изображены трое детей, которые зимой везут огромную бочку с водой, впрягшись в сани, подобно конной тройке. Лица у детей изможденные, тяжесть им явно не по силам. Сзади бочку толкает взрослый мужчина-мастеровой, и даже ему приходится напрягать все силы. Дело происходит на морозе, и Перову удалось показать это, изобразив на бочке сосульки, в которые превращается выплескивающаяся за края вода. При этом дети одеты явно не по погоде, но это единственная их одежда. А о том, что это повседневное занятие учеников мастеровых говорит собачка, которая с лаем бежит рядом с детьми, придавая сцене заурядный, привычный, сугубо бытовой характер.

Картина сразу же была куплена Павлом Третьяковым, выставлена для общественного обозрения и впоследствии стала одним из важнейших экспонатов его коллекции.

Любопытна история, которую подтверждают несколько источников, включая самого Третьякова. Согласно рассказам друзей Перова, художник легко нашел натурщиков для двух персонажей картины – мальчика и девочки по краям тройки, но долго не мог определиться с тем, как должна выглядеть центральная фигура. Но однажды он встретил на улице крестьянку с сыном, и сразу понял, что именно этот мальчик и должен стать натурщиком. Художник уговорил женщину помочь и пока писал эскизный портрет, узнал, что паренька зовут Васей, и что он один из трех сыновей женщины не умер, поэтому на него у матери вся надежда. Живописец и юный натурщик сразу сошлись характерами и даже решили, что они не случайно тезки. Перов предложил женщине и ее сыну пригласить их в Москву, когда картина будет готова.

Но крестьянка появилась только через несколько лет, постаревшая до неузнаваемости и совершенно сломленная. Она рассказала, что Вася умер в прошлом году и стала выпрашивать у художника картину, за которую готова была отдать все свои сбережения и остатки имущества. Перов рассказал, что продал картину Третьякову, и что на портрет ее сына уже смотрит вся Москва. Он отвел несчастную мать в галерею, где та упала перед картиной на колени и стала молиться. После этого художник специально написал портрет Васеньки (по другим сведениям – дописал сделанный с натуры эскиз) и подарил его крестьянке.

После «Тройки» Перов развивал ту же тему в картинах «Утопленница» (1867), «Последний кабак у заставы» (1867), «Спящие дети» (1870), «Старики-родители на могиле сына» (1874) и других своих произведениях. Сегодня на сайте EA Culture публикуется галерея картин Василия Перова на тему «униженных и оскорбленных».