Общие тенденции и особенности развития современной культуры. Краткая история русской культуры

В России начало 90-х годов прошлого столетия характеризуется ускоренным распадом единой культуры СССР на отдельные национальные культуры, для которых неприемлемыми оказались не только ценности общей культуры СССР, но и культурные традиции друг друга. Резкое противопоставление различных национальных культур привело к нарастанию культурной напряженности и вызвало распад единого социокультурного пространства.

Культура современной России, органически связанная с предшествующими периодами истории страны, оказалась в совершенно новой политической и экономической ситуации, кардинальным образом изменившей многое, прежде всего - взаимоотношения культуры с властью. Государство перестало диктовать культуре свои требования, и культура утратила гарантированного заказчика.

Поскольку исчез общий стержень культурной жизни в качестве централизованной системы управления и единой культурной политики, определение путей дальнейшего культурного развития стало делом самого общества и предметом острых разногласий. Диапазон поисков чрезвычайно широк - от следования западным образцам до апологии изоляционизма. Отсутствие объединительной культурной идеи воспринимается частью общества как проявление глубокого кризиса, в котором оказалась российская культура к концу XX века. Другие считают культурный плюрализм естественной нормой цивилизованного общества.

Если, с одной стороны, ликвидация идеологических барьеров создала благоприятные возможности для развития духовной культуры, то, с другой стороны экономический кризис, переживаемый страной, сложный переход к рыночным отношениям усилили опасность коммерциализации культуры, утраты национальных черт в ходе ее дальнейшего развития. Духовная сфера вообще переживала в середине 90-х годов острый кризис. Стремление направить страну к рыночному развитию привело к невозможности существования отдельных сфер культуры, объективно нуждающихся в государственной поддержке.

Одновременно продолжал углубляться раздел между элитарными и массовыми формами культуры, между молодежной средой и старшим поколением. Все эти процессы разворачивая на фоне быстрого и резкого усиления неравномерности доступа к потреблению не только материальных, но культурных благ.

В силу приведенных выше причин первое место в культуре стали занимать средства массовой информации, получившие название «четвертой власти».

В современной отечественной культуре диковинным образом соединяются несоединимые ценности и ориентации: коллективизм, соборность и индивидуализм, эгоизм, огромная и часто нарочитая политизированность и демонстративная аполитичность, государственность и анархия и т. п.

Если вполне очевидно, что одним из важнейших условий обновления общества в целом является возрождение культуры, то конкретные движения на этом пути продолжают оставаться предметом ожесточенных дискуссий. В частности, предметом спора становится роль государства в регулировании культуры: должно ли государство вмешиваться в дела культуры, или же культура сама найдет средства для своего выживания. Здесь, судя по всему, сформировалась следующая точка зрения: обеспечивая свободу культуре, право на культурную самобытность, государство берет на себя разработку стратегических задач культурного строительства и обязанности по охране культурно-исторического национального наследия, необходимую финансовую поддержку культурных ценностей. Однако, конкретная реализация этих положений продолжает оставаться под вопросом. Государство, по всей видимости, не вполне сознает, что культура не может быть отдана на откуп бизнесу, ее поддержка, в том числе образования, науки, имеет огромное значение для поддержания нравственного, психического здоровья нации. Несмотря на все противоречивые характеристики отечественной культуры, общество не может допускать отрыва от своего культурного достояния. Распадающаяся культура мало приспособлена к преобразованиям.

По поводу путей развития культуры в современной России также высказываются разнообразные мнения. С одной стороны, возможно укрепление культурного и политического консерватизма, а также стабилизация ситуации на основе идей о самобытности России и ее особом пути в истории. Однако, это чревато возвратом к огосударствлению культуры. Если в этом случае будет осуществляться автоматическая поддержка культурного наследия, традиционных форм творчества, то, с другой стороны, неминуемо ограничится иностранное влияние на культуру, что резко затруднит любые эстетические новации.

С другой стороны в условиях интеграции России под воздействием извне в мировую систему хозяйства и культуры и превращение ее в «провинцию» по отношению к глобальным центрам может привести к доминированию чуждых тенденций в отечественной культуре, хотя культурная жизнь общества в этом случае также будет более стабильной за счет коммерческой саморегуляции культуры.

В любом случае ключевой проблемой остается сохранение самобытной национальной культуры, ее международного влияния и интеграция культурного наследия в жизнь общества; интеграция России в систему общечеловеческой культуры в качестве равноправного участника мировых художественных процессов. Здесь необходимо государственное вмешательство в культурную жизнь страны, поскольку только при наличии институциональной регуляции видится возможным в полной мере задействовать культурный потенциал, коренным образом переориентировать государственную культурную политику, обеспечить внутри страны ускоренное развитие отечественной культурной индустрии.

В современной отечественной культуре проявляются многочисленные и весьма противоречивые тенденции, частично обозначенные выше. В целом нынешний период развития отечественной культуры является еще переходным, хотя можно констатировать, что наметились и определенные пути выхода из культурного кризиса.

Представление о культуре в современном обществе уникально. Оно объединяет повседневные представления о культуре как процессе приобщения к ценностям, созданным человечеством, об определённых канонах поведения в обществе, а также принципиально отличающиеся от обыденных размышления о ней исследователей.

Последние ещё со времён античности пытаются постичь тайну культуры. Для учёных всегда было очевидно, что культура принципиально несводима к её внешним проявлениям нормативного порядка и уж, тем более, – к досуговым реалиям.

Сегодня количество определений культуры измеряется четырёхзначными цифрами, что одновременно отражает и значимость, и чрезвычайную сложность постижения данного явления. Подобная статистика не столько формирует потребность в новых определениях, сколько обязывает чётко обрисовать тот социальный фон, на котором они возникают. В качестве такового выступает исторически взрослеющее человечество. Каждый из его представителей является существом, которое в отличие от животных чувствует себя дискомфортно в естественной природной среде и поэтому вынуждено формировать для социальной жизни среду искусственную, т. е. культуру.

Последние десятилетия ушедшего тысячелетия во многом кардинально трансформировали глобальный социум. Локомотивом этой трансформации оказалась культура. Возможно, впервые в человеческой истории универсальное влияние культуры распространилось практически на всё цивилизованное население. Именно это обстоятельство позволяет нынешним культурологам с уверенностью заявлять: “Там, где раньше было общество, стала культура” (Г. Беркинг ). Последняя по сравнению с предшествующими эпохами, безусловно, изменилась, вобрав в себя все те классические параметры, которые сформировали её на протяжении двух тысячелетий как целостный и гармоничный механизм. Сам же культурный универсализм современной эпохи изменился до неузнаваемости.

Каковы же контуры этой новой культуры и что она несёт личности и обществу?

Феномен современной культуры может быть достаточно удачно описан в двух измерениях: постиндустриальном и постмодернистском. Культура развивается как результат взаимодействия этих двух глобальных подходов к преобразованию, а также к оценке действительности. При этом оказывается, что первый непосредственно регулирует способы формирования современных социальных и технологических реалий. Второй же создаёт и транслирует ценности, возникающие внутри современной культуры.

Постиндустриальное общество принято трактовать как структуру, основанную на знаниях. Однако, что такое знание для современной культуры? В постиндустриальных координатах знание – это, прежде всего, информация, имеющая практическую ценность и служащая для получения конкретных результатов. Такой тотальный практицизм выступает одной из базовых характеристик современной культуры.

Роль постиндустриального вектора эволюции всё же сильнее власти постмодерна при всей их взаимодополнительности, прежде всего потому, что в мире, по меткому выражению Ж. Бодрийяра, появляется всё больше информации и становится всё меньше смысла.

Постиндустриальный социум как бы задаёт постмодернистской ментальности “правила игры” в предметном и информационном мирах, формируя становление последнего в его новом качестве. Влияние же постмодерна проявляет себя, скорее, в способах осознания постиндустриального направления общественного развития, нежели в реальных возможностях шагов по его изменению. Постмодернистское восприятие мира, скорее, ориентирует на пассивное принятие постиндустриальных процессов, отказываясь от попыток их корректировки как отдельными личностями, так и обществом в целом.

Культура неотделима от истории. Однако и само “культурное строительство” проходит в своей эволюции различные этапы. “Во всякой культуре, – писал Н. А. Бердяев, – после расцвета и утончения начинается иссякание творческих сил, удаление и угашение духа, убыль духа. Меняется все направление культуры. Она направляется к практическому осуществлению могущества, практической организации духа в сторону все большего её расширения по поверхности земли” . Эта практическая организация духа постепенно отдаляет культуру от её сути, нивелируя её духовное начало и превращаясь в цивилизацию.

Бердяев, безусловно, прав в своём утверждении, что все продукты культуры, в т. ч. и материальные, имеют духовную основу. Когда же культура ставится “на поток”, то, перерождаясь в цивилизацию, она неизбежно приходит к этапу кризисного развития. Этот этап никогда не протекает эволюционно. Девятый вал культурных революций, разрушая системы традиционных духовных ценностей и превращая гармоничное целое в разрозненные фрагменты прошлого, несёт с собой предвестие нового культурного смысла.

При этом, однако, нет никаких оснований для утверждений о том, что культурные новации подразумевают тотальное забвение традиций прошлого. Скорее, новый тип культуры формирует себя через полемику с предшествующим, а затем и через его возрождение в новом качестве. Так средневековье выстроило свой культурный космос на полемике с античностью, однако последняя в эту эпоху оказалась не только объектом критики, но и основой теоретических построений средневековой теологии. Голоса же современных культурологов звучат ещё более интригующе, когда применительно к нынешней эпохе констатируют как, в частности, Умберто Эко, что “средние века уже начались”. Таким образом, можно утверждать, что кризисы в культуре являют собой фактор актуализации социальной памяти человечества.

Ещё древние мудрецы сумели понять, что культура – это духовные скрепы социума, вне которых невозможен ни человек, ни его становление в истории и развитие в обществе того или иного типа. Она объединяет людей в общество и обеспечивает связь поколений. Но каков механизм формирования общества посредством культуры? Начиная с Платона, исследователи различных эпох отвечали на этот вопрос по-разному. Это, однако, не помешало исследователям новейшего времени классифицировать весь массив сложившихся теоретических представлений о культуре по четырём основным направлениям, фиксирующим такие уровни данного явления как:

– развитие и продолжение природы, либо Божественного замысла;

– единство ценностей, созданных человечеством;

– аккумуляция и передача социального опыта;

– процесс производства жизненных стилей.

Для целей данного рассмотрения наиболее значимы три последних представления. Именно они дают возможность проследить процесс перехода от современного к “постсовременному”, – как его ныне именуют учёные, – обществу. Источником этой трансформации выступает культура как способ производства жизненных стилей, который невозможен без аккумуляции и трансляции социального опыта прошлого. И хотя мыслители практически всех эпох вносили уточнения в эту базовую трактовку культуры, сущность её остаётся неизменной и означает социальную память поколений, а также способы, нормы и ценности восприятия мира человеческим сообществом.

Представленный набор определений в значительной степени объясняет, почему сегодня, когда наука и техника демонстрируют реалии информационного периода, культура запаздывает, воспроизводя индустриальные эталоны, главным из которых выступает её свойство массовидности. Мы не найдём в этом ничего удивительного, если вспомним, что жизненный стиль промышленного общества всё ещё воспроизводится в массовых масштабах и понадобится время, чтобы аккумулировать в повседневности формирующиеся информационные реалии.

Парадоксы массовой культуры

Становлению в социокультурном пространстве индустриального общества феномена массового сознания как унифицированной формы существования множества людей способствовали массовый характер производства и потребления, а также урбанизация. Омассовление общества, в свою очередь, требовало создания канала трансляции социально и культурно значимой информации и смыслового “перевода”, адаптации этой информации к языку обыденного понимания, а также способа контролирования и манипулирования сознанием потребителя в интересах производителя. В качестве ответа на эту социокультурную потребность возникала массовая культура.

Усвоение продуктов массовой культуры, – в отличие от культуры классической, – не требует ни труда, ни особых знаний. Так формируется взгляд исследователей на современное общество как на новое средневековье, либо новое варварство XXI столетия, в котором происходит переход от текстовой к экранной форме передачи информации и культурных инвариантов. Вектор этого движения характеризуется эволюцией триады “ТВ + радио + газета” в направлении “компьютер + ТВ + видео”. Таковы основные постулаты негативных оценок массовой культуры, прочно утвердившиеся в сознании интеллектуалов.

Намного реже воспроизводится тезис о такой базовой функции массовой культуры как рекреационная, основанный на понимании того, что для восстановления нервно-психических затрат организму человека действительно требуются куда более сильные рекреационные воздействия, нежели при возмещении энергетических потерь вследствие физического труда. Стрессогенность современного социума объективно способствует поиску эффективных механизмов адаптации к изменившимся условиям среды. И в этом смысле феномен массовой культуры оказался весьма удачной социальной инновацией.

Сошлюсь на личный опыт восприятия Лас-Вегаса, изначально нагруженный негативизмом по поводу масскульта в целом и его стандартных проявлений в электронных СМИ. Однако американская реальность заставила отказаться от шаблонных предубеждений.

Лас-Вегас предлагает абсолютно эгалитарную, однако, одновременно, индивидуализированную, рукотворную модель праздника жизни. Давно подсчитано, что 30% приезжающих сюда не играют вообще. Они ищут здесь не выигрыша в казино, а ощущения праздника. А он здесь повсюду: в удобстве и комфорте дизайнерских интерьеров отелей, (холлы которых открыты для визитов всех и каждого), в ярких бесплатных уличных шоу, в распродажах бесконечных торговых центров. Даже аэропорт Лас-Вегаса находится всего лишь в десяти минутах ходьбы от главной улицы города, в котором всегда тепло и солнечно.

Конечно, данный апофеоз массовой культуры товар штучный. Эта уникальность лишь подтверждает, что новаторская идея в любой сфере человеческого бытия всегда оригинальна и креативна, пусть даже, как в данном случае, рассчитана на реализацию в обществе массового потребления. Вопрос о перспективах последнего весьма важен и с точки зрения эволюции современной культуры.

Существенный вклад в исследование данной проблемы внесли работы теоретиков постиндустриального информационного общества, и прежде всего Э. Тоффлера. В контексте данного рассмотрения наиболее значимы два базовых тезиса американского футуролога. Первый касается эволюции современного общества от индустрии потребления продуктов к индустрии ощущений, от материального к психическому удовлетворению. Пример Лас-Вегаса, а также нынешний всемирный туристический бум, оказываются вполне уместными для иллюстрации этого тезиса. Как и замечание Тоффлера, что человеческие ощущения есть самый недолговечный, но и самый устойчивый продукт. В плане развития личности этот вектор может, с одной стороны, рассматриваться как позитивный, поскольку известно, что стремление к самореализации через покупки свидетельствует о распаде личности. Другой тезис, напротив, указывает на то, что погоня за ощущениями отнюдь не всегда может принимать социально приемлемые формы. Здесь исследователь иллюстрирует свою позицию ссылкой на известный американский фильм “Афера Томаса Крауна”, главный герой которого, человек высокого профессионализма и финансового благосостояния, в свободное время организует кражу картины из музея Метрополитен. Вероятно, данный пример даёт весьма красноречивое подтверждение тому, что преодоление этапа массовой культуры вовсе не будет означать достижения полной гармонии в социокультурном взаимодействии индивида и социума.

Культура, технология, рынок

Культура сегодня неотделима как от технологических аспектов организации социума, так и от процессов становления новых ценностных ориентиров человека. К первым относят:

– развитие сервисно-информационного сектора экономики, а также его лидирующее по масштабам и значимости положение в производстве;

– изменяющиеся по сравнению с индустриальным обществом ресурсные приоритеты;

– высокие технологии и сетевые структуры как основу прогресса социума;

– инновационный характер эволюции общества: так “если человечеству потребовалось 112 лет для освоения фотографии и 56 лет для организации широкого использования телефонной связи, то соответствующие сроки для телевидения, транзистора и интегральной микросхемы составили 12,5 и 3 года” . Инновации сегодня сознательно продуцируются обществом и культурой и предстают как своеобразный регулятив, некое формообразующее начало социокультурного развития, если не полностью вытесняющее в этом качестве традицию, то, по крайней мере, доминирующее над ней;

– резкое и чрезвычайно динамичное изменение структуры занятости, при котором на смену реальным социальным группам приходят виртуальные сети.

Отметим ещё и то обстоятельство, что постиндустриальный мир существенно расширил сообщество интеллектуалов, не без оснований отнеся к ним сегодня не только сферу академической науки (в её общемировом, а отнюдь не только российском понимании), но и ведущих специалистов конструкторско-технологической сферы, а также идеологов СМИ, стратегов банковско-финансового дела и менеджмента. Основа их успеха – творческие навыки, т. е. классическая установка на новизну.

Именно креативность становится одной из важных характеристик интеллектуального работника нового типа и воплощает вместе с тем потребности современного производства. Таким образом, “разумно трудящийся” человек индустриальной эпохи, образ которого сформирован каждодневным рутинным трудом, привычно обеспечивающим его существование, в эпоху информационных технологий, когда характер интеллектуального труда приобретает творческий оттенок, превращается в “человека играющего” с высоким креативным потенциалом.

Между тем, нет никаких оснований считать, что данное качество станет для современной культуры повсеместно распространенным. Для большинства населения наступающий “цифровой век” отличается явным переносом акцентов с творческой деятельности на деятельность репродуктивную, причём во всех отраслях человеческого труда: от самого алгоритмизированного до науки и искусства. Они становятся таким же производством, как и производство материальное. Как заметил В. С. Библер, «кооперация теоретической деятельности, направленная на “дифференциацию – специализацию – упрощение” отдельных научных разработок и теоретических проблем, приводит к продуцированию не уникального, но массовидного, серийного результата. Такой результат всё более пригоден как товар и всё менее может служить дальнейшим провокатором и катализатором творческой активности» .

Уже сегодня в развитых странах в широких масштабах идёт процесс изменения структуры занятости населения в промышленности и сфере услуг. При этом чрезвычайно уменьшается число рабочих мест для квалифицированных рабочих и рядовых инженеров, т. н. “синих воротничков”. Одновременно увеличивается число рабочих мест в сфере неквалифицированного труда. Ярко иллюстрирует сказанное пример автомобилестроения. Так, если ранее автомобили на конвейере собирали квалифицированные рабочие, использовавшие хорошие инструменты и станки, которые ремонтировали и настраивали находящиеся здесь же инженеры, то ныне автомобили собирают роботы. А ими управляют на уровне “включить-выключить” неквалифицированные рабочие, программное же обеспечение для этих роботов унифицировано и произведено небольшой группой интеллектуалов “белых воротничков”. Для последних также увеличивается количество рабочих мест, хотя и значительно медленнее, нежели для представителей неквалифицированного труда.

Ряд западных авторов утверждает, что средний класс в промышленно развитых странах размывается, и тенденция – хотя и отдалённая – такова, что в будущем он исчезнет практически полностью. Произойдёт разделение общества на узкий круг интеллектуалов и всех остальных, умеющих выполнять лишь простейшие в профессиональном смысле мыслительные операции, которых будет вполне достаточно для обеспеченного существования. Таким образом, если средний класс возникал, отчуждаясь от крупной собственности и власти, то в будущем его исчезновение будет инициировано отчуждением от творчества. О том, что указанная тенденция вполне может воплотиться в жизнь, свидетельствует, в частности, нынешняя структура безработицы в Западной Европе и США, где наибольшие трудности на рынке труда испытывает сейчас именно средний класс. Профессиональные навыки многих его представителей лишь частично востребованы – либо не востребованы вовсе.

Соответственно, при освобождении значительных групп населения из сферы труда и значительном числе безработных, человек стремится заполнить образовавшийся

вакуум занятости посредством активности в сфере потребления. С какими ценностями он утверждается в ней? Прежние ценности рационального “общественного договора” современные масс-медиа провозглашают архаичными, апеллируя не столько к логике, сколько к эмоциям. Потребление объявляется сферой свободного выбора: “Если в прошлом субъект находился в полном подчинении закону, Божескому или общественному, то в современном мире ему грозит стать жертвой общества потребления, которое, с одной стороны, манипулирует им, а с другой – постоянно подталкивает его к гонке за новыми и новыми благами” .

Между тем, духовные скрепы общества не могут оставаться прочными в условиях преобладания зрелищности над оценочными суждениями и отказа от свойственных классической культуре противопоставлений прогресса и регресса, высокого и низкого, морального и аморального. Над “человеком потребляющим”, безусловно, нужен контроль, осуществлять который может либо организованное по бюрократическому принципу, либо самоорганизованное общество. Последнее, безусловно, предпочтительнее, хотя и значительно труднее достижимо, поскольку подразумевает локальность управленческих действий на разных уровнях социума. Но в условиях обвального роста сетевых структур и укоренившейся уже к середине XX века массовой культуры, об этом можно лишь мечтать.

Носящая откровенно коммерческий характер, постмодернистская культура провозгласила время исполнения желаний. По Делезу и Гваттари, сфера бессознательного (сфера Желания) – это сфера свободы и творчества, и не стоит стремиться установить над ней контроль. А ведь именно к этому и призывал основоположник психоанализа Фрейд, хотя и утверждая, одновременно, что культура как система нормативных ценностей оставляет на человеческой психике следы ранений.

Человек стал таковым не только благодаря биологическому фактору – эволюции мозга, но и при посредстве такого элемента социальности как система запретов (табу). Вседозволенность неприемлема и для человека современной культуры, желания которого хотя бы в некоторой степени, должны регулироваться разумом, а не ангажированными СМИ. Между тем последние “нас все больше пичкают короткими модульными вспышками информации – рекламой, командами, теориями, обрывками новостей, какими-то обрезанными, усечёнными кусочками, не укладывающимися в наши прежние ментальные ячейки” .

Именно к такой культурной нестабильности и вынужден адаптироваться современный человек. Одним из её символов ровно 50 лет назад, в 1959 г. , стала кукла Барби. Тогда впервые было предложено расстаться со старыми, часто служившими нескольким поколениям, куклами, во имя взаимозаменяемой стандартной пластмассовой игрушки. В мир пришла одноразовость, модульность и непрерывная изменяемость, сопровождающая человека на протяжении всей жизни. Ныне от него требуется, прежде всего, приспособление к постоянным изменениям в обществе и культуре, к “вечному настоящему” (М. Кастельс ).

Задачи такой сложности, пожалуй, ещё не стояло перед человечеством с момента его становления. Ведь инертное большинство, ведомое творческим меньшинством, во все эпохи осуществляло свой выбор жизненных стилей, а также ценностей пассивно и несамостоятельно.

Ещё в начале XX века Н. А. Бердяев вполне обоснованно утверждал, что массы не любят свободы и боятся её. Между тем только ею бредили интеллектуалы во все времена. К концу второго тысячелетия её, наконец, подарили – прежде всего, благодаря масс-медиа – не ожидавшему такого дара человечеству. Оно оказалось лицом к лицу со свободой в сфере экономики, политики, морали, искусства. При этом лишь немногие из тех, кто силой творческой мысли оказался в состоянии следить за происходящим как бы извне, с горечью констатировали, что обретённая “свобода от” не подразумевает “обязательств перед”. Более того, ныне впервые в истории человечества культура как способ производства жизненных стилей “формируется электронными СМИ, ориентированными на максимальные прибыли. Никогда прежде общество не допускало, чтобы коммерческий рынок практически полностью определял его ценности и ролевые модели” .

В результате всего лишь за четыре десятилетия к интеллектуальной элите пришло, чисто эмпирическим путём, понимание того, что в отличие от культуры индустриальной действительности, проблема современной культуры вовсе “не в том, может ли человек выдерживать строгую регламентацию и стандартизацию жизни… Проблема, состоит в том, может ли он выдержать свободу” .

Итак, свобода вышла из под контроля. Более того, вышла из под контроля общества и культура. Значительность современной культурной автономии в существенной степени отражает и сравнительно недавно возникший термин “индустрия

культуры”, означающий как непосредственное влияние технологических инноваций на мировую культуру, так и любые коммерческие начинания, которые используют творческое начало. Это касается всех традиционных видов искусства и широкого круга всякой деятельности, связанной с дизайном, модой, аудио, видео, кинопроизводством, мультимедиа и прочим – вплоть до производства компьютерных программ.

Одновременно происходит обширное включение различных сфер культуры, таких как экономика, политика, образование, наука, искусство, в электронное пространство коммуникативной сети Интернета. Следствием этого, в свою очередь, выступает виртуализация как самих процессов деятельности в данных областях культуры, так и её продуктов. В результате грань между реальным и воображаемым становится в сознании субъекта всё более подвижной. Обнаружение в современной общественно-культурной реальности данных процессов делает очевидным происходящую в настоящий момент виртуализацию культуры.

Причём именно в русле современных компьютерных технологий и предоставляющихся ими возможностей термин “виртуальная реальность” получил наиболее масштабное применение и широкий резонанс в современной культуре. С развитием компьютерных сетей и глобальным распространением Интернета данный термин стал применяться и к электронно-коммуникативной среде взаимодействий внутри единого конгломерата сетей.

Действительно, как предсказывал еще в 60-70-х гг. прошлого века М. Маклюэн, электронные средства коммуникации становятся нервной системой человечества. И если мы обратимся к конкретному рассмотрению различных областей культуры, то обнаружим, что все они обязательным образом присутствуют в сетевой виртуальной реальности. Во многом сохраняя традиционные формы производственного взаимодействия, они переводят их в интерактивный режим.

Так, в экономике на сегодняшний день функционируют такие явления, как электронный рынок, электронная коммерция, виртуальный продукт, виртуальное производство, виртуальная фабрика, виртуальный банк и, конечно, виртуальные организации (предприятие, корпорация) в целом. Первоначально виртуальная сфера экономики складывалась как “вторая экономика”, воспроизводящая в отражённых денежных формах процессы и отношения, существующие в реальном секторе. Однако затем она стала превращаться из “второй” в “первую”, определяя глобальное доминирование финансового спекулятивного капитала над производственным со всеми хорошо известными ныне последствиями .

Политика использует сегодня глобальную информационную сеть как средство и среду своей деятельности. Практически все политические акции сопровождаются созданием специализированных серверов и web-страниц, посредством которых формируется имидж политика, ведётся агитация, осуществляется общение со сторонниками и т. д. Через сеть возможно получение консультаций, а также обращение за информацией в различные государственные политические структуры.

Высшее образование представлено в сети виртуальными университетами дистанционного обучения; информационными web-сайтами реальных образовательных структур, виртуальными конференциями, организованными научно-образовательными сообществами; образовательными порталами, базами данных виртуальных электронных библиотек.

Искусство наличествует в киберпространстве во всей широте своих проявлений: виртуальные музеи, виртуальные галереи, виртуальные мастерские. Более того, с формированием мультимедийной среды Интернета, возникает своеобразное интерактивное Интернет-искусство, появляется сетевая литература.

Таким образом, виртуализация культуры в информационно-технологическом аспекте происходит как своего рода погружение в единую электронную виртуальную среду, образующую новую культурную реальность, начало которой положило появление персонального компьютера и образование компьютерных сетей.

Согласно известному представителю постмодернистской мысли Ж. Бодрийяру, наша жизнь сегодня – это беспрерывная циркуляция знаков. Данный процесс включает в себя то, что произошло в мире (знаки новостей), впечатление, которое человек хочет произвести на окружающих (знаки самого себя), положение личности в обществе (знаки статуса и уважения), функциональную нагруженность инфраструктурной среды (архитектурные и интерьерные знаки), существующие эстетические предпочтения (афиши, сервировка, реклама, дизайн) и т. д. Однако если раньше знаки, прежде всего, указывали на скрытую за ними реальность, то сегодня действуют знаки-фантики, которые только симулируют и, скорее, скрывают сущность, нежели дают о ней реальное представление

Структурной единицей, доминирующей в современной культуре, по мнению Ж. Бодрийяра, становится “симулякр”, т. е. псевдовещь, замещающая “агонизирующую реальность” посредством симуляции. Как следствие, с воцарением искусственности исчезает различие между реальным и нереальным, аутентичным и неаутентичным, между истинным и ложным. И современная культура, таким образом, предстаёт в качестве своеобразной виртуальной системы, где подлинная социокультурная реальность подменяется симуляционной – гиперреальностью.

Так, если в сфере экономики основными характеристиками прежде являлись производительность и платёжеспособность, а главным считалось создание товара, т. е. вещи, чьё объективное свойство – это благо, то сегодня всё изменилось. Производство товара не вызывает больше сложности, главное теперь придать ему привлекательность в глазах покупателя и продать. И, соответственно, производится не столько вещь, сколько образ (модного стиля, уверенности, силы, привлекательности, респектабельности). Собственно экономический процесс, т. е. производство стоимости, покидает конструкторские бюро и конвейеры и перемещается в отделы маркетинга, рекламные и PR-агентства, в студии СМИ и т. д. Образ вещи в рекламном послании экономически превалирует над самой вещью.

Рассмотрим данные процессы на частном примере. Одна из наиболее ярких иллюстраций происходящего – это динамика рынка мобильной связи. Ныне внимание производителей и маркетологов приковано не столько к основной функции мобильного телефона – обеспечению связи, сколько к его дизайну, декорированности корпуса и наличию массы второстепенных функций. Причём реклама поощряет такой стиль потребительского поведения как непрерывная смена моделей, успешно продвигая на рынок всё новые дополнительные функции мобильных телефонов, фактически забывая о главной.

В сфере политики борьба за власть ведется во все большей мере в форме теледебатов и рекламы. Клип, рейтинг, имиджмейкеры, пресс-секретари и «звезды» шоу-бизнеса, рекрутируемые на время политических кампаний, потеснили партийных функционеров. Власть становится во многом функцией политического имиджа. Политический процесс покинул кабинетные заседания функционеров, а сама политика ныне преимущественно творится в телестудиях и на концертных площадках. Партии, первоначально возникавшие с целью представления классовых, этнических, конфессиональных, региональных интересов, превратились в “знаки” – эмблемы и рекламные слоганы, традиционно привлекающие электорат посредством эффективных политтехнологий.

Основные компоненты художественных практик – произведение, стиль, эстетическая оценка – симулируются, равно как и само произведение искусства. Главным базовым приёмом последнего становится цитирование. При этом публика ищет в искусстве не новизну и оригинальную трактовку вечных проблем бытия, а отыскивает “следы” – узнаваемые отсылки к хрестоматийным произведениям и стилям. Создание произведения превращается в “проект”, в комплекс PR-акций, в котором утрачиваются различия между рекламой и художественными практиками в традиционном понимании .

Один из последних примеров такой эстетики – выход в свет романа американского автора Дэна Брауна “Код да Винчи”, его экранизация и полемика вокруг неё. В этом проекте публика во всём мире нашла полный комплекс постмодернистских эстетических изысканий: от узнаваемых библейских героев, традиционного детективного жанра, до, в значительной степени, рекламных скандалов вокруг проката одноименного фильма.

Кроме того, читатели романа используют его ещё и в качестве популярного путеводителя в экскурсиях по Риму и Лувру. Так история “вечного города” сводится к иллюстрации модного детективного сюжета, а богатства Лувра к трём указанным в “Коде да Винчи” его шедеврам: Джоконде, Венере Милосской и Нике Самофракийской. Так превращаются в “знаки-фантики” не только реалии современности, но и наследие ушедших эпох.

“У всякого нормального человека, – по Г. Честертону, – бывает период, когда он предпочтёт вымысел. Фикцию – факту, ибо факт – это то, чем он обязан миру, в то время как фикция – это то, чем мир обязан ему” . Анализ представленных сфер культуры иллюстрирует симуляцию социокультурных практик, осуществляемую посредством информационных и рекламных технологий, а также превращение культуры в рыночный товар.

Зафиксированные выше социокультурная унификация и примитивизация практически повсеместно обращают культуру в цивилизацию. При этом “культуры не получают импульса для самораскрытия, а нивелируются, страны не коэволюционируют, сотрудничая, а унифицируются. Везде то же самое надевают, едят, пьют, поют, везде Диснейленд и Макдональдс” . В связи с этим чрезвычайно значимым для человечества становится вопрос сохранения многообразия культур и их равноправия. Пожалуй, именно этот элемент стандартной модели культуры сегодня наиболее востребован и знаменует собой, что каждая из существующих на Земле культур самоценна, оригинальна и уникальна. Ныне этот подход лег в основу мультикультурализма.

Теория и практика мультикультурализма

По сравнению с такими, названными выше элементами классической модели культуры, как постулаты цивилизационной трансформации и взаимосвязанности с историческим процессом, идея равноправия культур, преодолев этапы различных культурных “центризмов”, появилась много позже. Между тем на сегодняшний день именно она объединила в методологической, а в перспективе и в прогностической схеме такой современный образ культурного процесса, который описывается диадой “постиндустриализм – постмодернизм”.

Идеи культурной толерантности и мультикультурализма как особой практики и политики бесконфликтного сосуществования в одном национально-государственном пространстве множества разнородных культурных групп приобретают всё больше приверженцев.

Мультикультурализм предлагает интеграцию культур без их слияния. Попытки проводить стратегию ассимиляции в полиэтничной среде практически повсеместно принесли с собой массу общеизвестных негативных результатов. Кроме того, ныне национальные культуры испытывают как давление со стороны нарождающейся глобальной культуры, так и со стороны возрождающихся локальных и этнических культур, находившихся прежде под доминированием культур национальных . При этом глобальная культура постулирует гомогенность, локальные же культуры, напротив, абсолютизируют автономность.

Не вызывает сомнений, что как толерантность, так и диалог в контексте взаимодействия культуры большинства с культурами, привносимыми извне, следует всячески поощрять. Однако вряд ли случится, что “эпоха толерантности” в одночасье снимет все те противоречия, которые уже накопила “эпоха плюрализма”. Ведь даже над культурой большинства сегодня нависла угроза унификации в контексте реалий мировоззрения постмодерна. Ныне классическая культура подвергается столь массированному давлению электронно-сетевых структур, что уже ей самой приходится искать некие опоры, дабы не потерять накопленной в веках самобытности. Кроме того, толерантность коллективизирует субъекта, нивелируя его способности к индивидуальному выбору и определению собственной самобытности.

Вряд ли мультикультурное мировоззрение следует рассматривать как универсальное средство от всех культурных бед современности. Последние же на сегодня предстают, прежде всего, как утеря индивидуальной самобытности и погружение в океан массового потребления.

Неявным же образом мультикультурная стратегия способна внести свой вклад в сохранение самобытных народных культур. Как известно, культура современной эпохи состоит из трёх уровней: элитарной (“высокой”), массовой (“низкие жанры”) и народной составляющих. А наиболее трудная судьба уготована современной постмодернистской культурой именно её элитарной составляющей и классическому наследию прежних эпох. Постмодернизм объявляет последнее сущностью отнюдь не универсальной и однозначно позитивной, разоблачая претензии классической культуры на трактовки истин последней инстанции.

Проистекая из авангарда, постмодернизм в то же время противопоставляет себя этому направлению. Если эстетика авангарда была направлена на исключение и разрушение образцов классического искусства, то постмодернизм, наоборот, не исключает классику, а бесконечно апеллирует к ней, иронически конструируя образы и формы классических произведений в своих сочинениях.

Отсюда же снятие противопоставления массового и элитарного искусства: постмодерн обращается ко всем, совмещая, с одной стороны, тематику и технику популярной массовой культуры, а с другой – пародийное осмысление и ироничную трактовку сюжетов и приёмов предшествующего искусства. Так он становится востребованным и массами, и интеллектуальной элитой.

Главная проблема современной культуры, прежде всего, заключается не в эстетическом, а в социальном. Она предстаёт как невозможность выстраивания эффективного взаимодействия между установками потребительского индивидуализма и социально значимыми ценностями. И только через рациональное осознание угроз по отношению к культуре со стороны современного общества лежит путь к сохранению плодов Просвещения в противовес хаосу Потребления. При этом, справедливости ради, следует заметить: ещё Плутарх говорил, что нас делает счастливыми именно излишнее, а не то, что нам необходимо.

В современной же культуре в качестве противовеса постмодернизму выступает постиндустриализм с его технологической доминантой общества, не только построенного на инновациях, но и насаждающего образование в течение всей жизни, в т. ч. и как форму проведения досуга. А ведь именно оно, – процитируем античного мудреца Диогена, – “сдерживает юношей, утешает стариков, бедных обогащает, богатых украшает” . Таким образом, в перспективе всевластию Потребления может быть противопоставлен образовательный рационализм постиндустриального миропорядка, без которого общество не выживет. И, наконец, современной культуре всё же не суждено стать “новым средневековьем” ещё и потому, что человеческая история к счастью развивается не по кругу, а по спирали. И в этом заключена как высшая мудрость, так и надежда.

Библер В. С. О культуре мышления теоретика Нового времени // Науковедение и история культуры. Ростов н. /Д. , 1973. С. 158.

А. Турен . Способны ли мы жить вместе? Равные и различные // Новая технократическая волна на Западе. М. , 1999. С. 469.

Л. Туроу . Будущее капитализма // Новая постиндустриальная волна на Западе. М. , 1999. С. 217–218.

Пчелинцев О. С . Проблемы формирования экономической системы устойчивого развития // Экономическая наука современной России, 2001, № 4. С. 7.

Культура в современном обществе переживает состояние, определяемое подавляющим большинством исследователей, как "кризисное", "критическое", "пограничное", "пороговое" или "межэпохальное". Переполнение гносеологического пространства таким количеством синонимов в современной науке свидетельствует о напряженных попытках осмысления социокультурного процесса в постсоветской России. С одной стороны, современная культура испытывает на себе влияние формирующихся сегодня социально-политических и социально-экономических механизмов в обществе. С другой стороны, культура сама по себе оказывает заметное влияние на них, выступая, тем самым, своеобразным катализатором социального процесса. Подобное положение рассматривается в современной науке как "переходный тип культуры", когда культурная ситуация выходит за границы прежнего качественного состояния ("типа культуры"), но еще нс достигает целостности нового типа и другого системного уровня.

Современный этап переосмысления культурных ценностей и дальнейшая судьба культуры России во многом зависят от ее духовного состояния, социальной и гражданской позиции каждого россиянина, а также от освоения им богатств отечественной и мировой культуры. Поэтому современную культурную ситуацию в нашей стране нельзя оценить однозначно и категорично, так как, во-первых, она чрезвычайно сложна и противоречива, а во-вторых, еще недостаточно ясна глубина и масштаб происходящих в ней перемен.

На сегодняшний день ученые выделяют следующие наиболее очевидные проблемы культуры в современной России.

1. Размывание духовной самобытности российской культуры, что приводит к унификации обычаев, традиций и образа жизни (особенно городского населения) по зарубежным образцам. Следствием массового тиражирования западного образа жизни и моделей поведения становится стандартизация культурных запросов, утрата национально-культурной идентичности и разрушение культурной индивидуальности.

2. Деидеологизация культуры и ликвидация государственной монополии на культуру. В содержательном плане это привело, с одной стороны, к большей свободе творчества и свободе выбора в сфере культуры, с другой – к потере контроля за качеством и уровнем предлагаемой потребителю культурной продукции. Все это в конечном итоге препятствует нормальному процессу взаимодействия культуры и общества.

3. Коммерциализация культуры. В настоящее время этот процесс имеет одностороннюю направленность: богатые люди России предпочитает вкладывать средства в развлекательную индустрию (это пока высокодоходная область). В то же время такие институты как образовательные учреждения, музеи, театры, библиотеки, классическое искусство не представляют коммерческого интереса, испытывают трудности из-за недостаточности финансирования. Это ведет к кризису данных институтов. В данной ситуации особую тревогу вызывает молодое поколение, которое все больше отдаляется от духовной культуры, так как несоответствие декларируемого приоритета общечеловеческих ценностей и реальной жизни ведет к разрушению нравственных оснований и правовому нигилизму.

Обратите внимание!

Нигилизм (от лат. nihil – отрицание) как социальное явление выражает негативное отношение субъекта (группы, класса) к определенным ценностям, нормам, взглядам, идеалам, отдельным, а подчас и всем сторонам человеческого бытия.

4. Рост интереса к национальным культурам. Это ведет к формированию уважения к ним, но при этом возрастание внимания к национальным культурам нередко используют в своих корыстных интересах политические элиты, что ведет к дестабилизации общественного и государственного устройства и порядка в обществе.

5. Культурно-коммуникативная апатия населения, которая приводит к ослаблению интереса к чтению в пользу визуальных, зрелищных форм (прежде всего телевидения), падению посещаемости театров, музеев, библиотек.

6. Проблема состояния русского языка, которое рассматривается как индикатор культуры. Ученые отмечают, что на сегодняшний день в русском языке произошли негативные изменения, приведшие к снижению уровня грамотности, к распространению иноязычных слов, к широкому распространению сквернословия в обыденной речи.

7. Влияние на культуру России процессов глобализации в условиях экономических и политических изменений в жизни российского общества. С одной стороны, эго ведет к развитию межкультурного обмена и взаимодействия, с другой – создает угрозу разрушения национальных культур, что вызывает ответную реакцию защиты собственной культуры, стимулирует интерес к прошлому культуры, ее истокам, доминантам.

В современной культурной жизни России на молодое поколение ложится ответственность за сохранение и развитие национальных культурных традиций и ценностей, а также за цивилизованную интеграцию России в мировое сообщество и культурное пространство. Поэтому особую актуальность приобретает выработка методологии культурной политики и разработка адекватных ей механизмов, имеющих четко выраженные приоритеты, а также усиление внимания к соответствующим ключевым проблемам формирования культуры в современной России.

Стоит отметить на сегодняшний день и положительные факторы развития российской культуры:

1) расширилось количество видов и форм художественного творчества, а также обогатился спектр культурных начинаний за счет развития различного рода общественных объединений, движений, клубов и ассоциаций;

2) стал богаче отечественный культурный обмен;

3) исчезало чувство культурной изоляции;

4) в галереи, музеи, на выставки возвратились многие художественные ценности, ранее несправедливо преданные забвению;

5) востребован и во многом заново осваивается огромный гуманитарный потенциал русской культуры – философская, культурологическая, социологическая, психологическая, экономическая мысль;

6) использование конкретной и адресной поддержки различных инициатив, осуществляемая в виде целевых программ.

Среди таких программ можно перечислить следующие.

1. Целевые программы федерального характера:

– "Формирование, реставрация, сохранение и эффективное использование музейных фондов";

– "Поддержка молодых дарований в сфере культуры и искусства";

– "Сохранение и развитие национальных культур народов России, межнационального культурного сотрудничества".

2. Целевые программы регионального характера:

– например, "Развитие культуры и туризма в Брянской области" (2014-2020).

3. Целевые программы муниципального характера:

– например, "Развитие и сохранение культуры и искусства в городе Брянске" (2013-2017).

Изучение места и роли культуры в общественной жизни, закономерностей ее развития имеет большое практическое значение. В современных условиях становится отчетливо видно: нельзя проводить в жизнь экономические и политические программы без учета культурного уровня населения. Другими словами, повышение культурного уровня является необходимой предпосылкой социально-экономического роста.

Одна из составляющих идентичности человека, связанная с ощущаемой им принадлежностью к определенной нации, стране, культурному пространству; проистекает из приобретенного осознания общности культуры, истории, языка с той или иной социальной группой.

Разновидность социального нигилизма, сущность которого состоит в общем негативном, неуважительном отношении к праву, законам, нормативному порядку: причиной правового нигилизма является правовое невежество основной массы населения.

Процесс сближения наций и государств мира и усиления взаимосвязей между ними, сопровождающийся выработкой общих политических, экономических, культурных и ценностных стандартов.

©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-30

Одной из наиболее важных для современной культуры проблем является проблема традиций и новаторства в культурном пространстве. Устойчивая сторона культуры, культурная традиция, благодаря которой происходит накопление и трансляция человеческого опыта в истории, дает новым поколениям возможность актуализации предшествующего опыта, опору на созданное предшествующими поколениями. В традиционных обществах усвоение культуры происходит через воспроизведение образцов, с возможностью незначительных вариаций в рамках традиции. Традиция в этом случае является основой функционирования культуры, в значительной мере затрудняя творчество в смысле новаторства. Собственно, наиболее «творческим» в нашем понимании процессом традиционной культуры, как ни парадоксально, выступает само формирование человека в качестве субъекта культуры, как набора канонических стереотипных программ (обычаев, ритуалов).

Трансформация же самих этих канонов достаточно медленна. Таковы культура первобытного общества и более поздняя традиционная культура. В определенных условиях устойчивость культурной традиции можно отнести на счет необходимости устойчивости человеческого коллектива для его выживания. Однако, с другой стороны, динамичность культуры не означает отказа от культурных традиций вообще. Вряд ли возможно существование культуры без традиций. Культурные традиции как историческая память - непременное условие не только существования, но и развития культуры, даже при наличии в ней большого творческого (и одновременно негативного по отношению к традиции) потенциала.

В качестве живого примера можно привести культурные трансформации России после Октябрьской революции, когда попытки полного отрицания и разрушения предшествующей культуры привели во многих случаях к невосполнимым потерям в этой сфере.

Таким образом, если возможно говорить о реакционных и прогрессивных тенденциях в культуре, то, с другой стороны, вряд ли возможно представить создание культуры «на пустом месте», совершенно отбросив предшествующую культуру, традицию. Вопрос о традициях в культуре и об отношении к культурному наследию касается не только сохранения, но и развития культуры, т. е культурного творчества. В последнем всеобщее органическое слито с уникальным: каждая культурная ценность неповторима, идет ли речь о художественном произведении, изобретении и т.п. В этом смысле тиражирование в той или иной форме уже известного, уже сотворенного ранее - есть распространение, а не созидание культуры.

Необходимость распространения культуры, как кажется, не нуждается в доказательствах. Творчество же культуры, являясь источником инноваций, вовлечено в противоречивый процесс развития культуры, в котором отражается широкий спектр подчас противоположных и противоборствующих тенденций данной исторической эпохи. На первый взгляд, культура, рассматриваемая с точки зрения содержания, распадается на различные сферы: нравы и обычаи, язык и письменность, характер одежды, поселений, работы, постановка воспитания, экономика, характер армии, общественно-политическое устройство, судопроизводство, наука, техника, искусство, религия, все формы проявления «духа» народа. В этом смысле первостепенную важность для понимания уровня развития культуры приобретает история культуры.

Если говорить собственно о современной культуре, то она воплощена в огромном множестве создаваемых материальных и духовных явлений. Это и новые средства труда, и новые продукты питания, и новые элементы материальной инфраструктуры быта, производства, и новые научные идеи, идеологические концепции, религиозные верования, нравственные идеалы и регуляторы, произведения всех видов искусств и т.д. В то же время, сфера современной культуры при ближайшем рассмотрении неоднородна, потому что каждая из составляющих ее культур имеет общие границы, как географические, так и хронологические с другими культурами и эпохами. Культурная самобытность любого народа неотделима от культурной самобытности других народов, и все мы подчиняемся законам культурной коммуникации. Таким образом, современная культура представляет собой множество самобытных культур, находящихся в диалоге и взаимодействии друг с другом, причем диалог и взаимодействие идут не только по оси настоящего времени, но и по оси «прошлое-будущее».

Но с другой стороны культура является не только совокупностью множества культур, но также и мировой культурой, единым культурным потоком от Вавилона до наших дней, с Востока на Запад, и с Запада на Восток. И прежде всего в отношении мировой культуры возникает вопрос о дальнейших ее судьбах - является ли то, что наблюдается в современной культуре (расцвет науки, техники, информационных технологий, регионально-организованной экономики; а также, с другой стороны, торжество западных ценностей - идеалов успешности, разделения властей, личной свободы и т.д.) - расцветом человеческой культуры в целом, или же наоборот, ее «закатом».

Начиная с ХХ века характерным становится различение понятий культуры и цивилизации - культура продолжает нести позитивный смысл, а цивилизация получает нейтральную оценку, а порой и прямой негативный смысл. Цивилизация, как синоним материальной культуры, как достаточно высокая ступень овладения силами природы, безусловно, несет в себе мощный заряд технического прогресса и способствует достижению изобилия материальных благ. Понятие цивилизации чаще всего связывается с ценностно-нейтральным развитием техники, которую можно использовать в самых разнообразных целях, а понятие культуры, наоборот, максимально сблизилось с понятием духовного прогресса. К негативным качествам цивилизации обычно относят ее тенденцию к стандартизации мышления, ориентацию на абсолютную верность общепринятым истинам, свойственную ей низкую оценку независимости и оригинальности индивидуального мышления, которые воспринимаются как «социальная опасность». Если культура, с этой точки зрения, формирует совершенную личность, то цивилизация формирует идеального законопослушного члена общества, довольствующегося предоставленными ему благами. Цивилизация все чаще понимается как синоним урбанизации, скученности, тирании машин, как источник дегуманизации мира. В самом деле, как бы глубоко ни проник человеческий ум в тайны мира, духовный мир самого человека остается во многом загадочным. Цивилизация и наука сами по себе не могут обеспечить духовного прогресса, здесь необходима культура как совокупность всего духовного образования и воспитания, включающие в себя весь спектр интеллектуальных, нравственных и эстетических достижений человечества.

В общем случае для современной прежде всего мировой культуры предлагаются два пути решения кризисной ситуации. Если, с одной стороны, разрешение кризисных тенденций культуры предполагается на пути традиционных западных идеалов - строгой науки, всеобщего образования, разумной организации жизни, производства, сознательного подхода ко всем явлениям мира, изменения ориентиров развития науки и технологии, т. е. увеличения роли духовного и морального совершенствования человека, а также улучшения его материальных условий, то второй путь разрешения кризисных явлений предполагает возвращение рода человеческого или к различным модификациям религиозной культуры или к формам жизни более «естественным» для человека и жизни -- с ограниченными здоровыми потребностями, ощущением единства с природой и космосом, формам бытия человека свободного от власти техники.

Философы современности и недавнего прошлого занимают в отношении техники ту или иную позицию, как правило, они связывают с техникой (понимаемой достаточно широко) кризис культуры и цивилизации. Взаимовлияние техники и современной культуры является здесь одной из ключевых проблем для рассмотрения. Если роль техники в культуре в значительной мере прояснена в работах Хайдеггера, Ясперса, Фромма, то проблема гуманизации техники остается одной из важнейших нерешенных задач для всего человечества.

Одним из наиболее интересных моментов в развитии современной культуры является формирование нового образа самой культуры. Если традиционный образ мировой культуры связан прежде всего с идеями исторической и органической целостности, то новый образ культуры все более ассоциируется, с одной стороны, с идеями космического масштаба, с другой стороны идеей общечеловеческой этической парадигмы. Также следует отметить и формирование нового типа культурного взаимодействия, выраженного прежде всего в отказе от упрощенных рациональных схем решения культурных проблем. Все большее значение приобретают способности к пониманию чужой культуры и точек зрения, критический анализ собственных действий, признание чужой культурной самобытности и чужой истины, умение включить их в свою позицию и признание правомерности существования многих истин, умение строить диалогические отношения и идти на компромисс. Такая логика культурной коммуникации предполагает и соответствующие принципы действия.

Процессы культурного развития не прерываются с распадом государственных структур и падением политических режимов. Культура новой России была органически связана со всеми предшествующими периодами истории страны и вместе с тем испытала на себе воздействие новой политической и экономической ситуации.

Кардинальным образом изменились взаимоотношения культуры с властью. Государство перестало диктовать ей свои требования, и она утратила «гарантированного заказчика». Исчез общий стержень культурной жизни - централизованная система управления; были разрушены идеологические принципы, на которых базировалась единая культурная политика. Определение путей дальнейшего развития стало делом самого общества и предметом острых дискуссий. Некоторые воспринимают отсутствие объединительной социокультурной идеи как проявление глубокого кризиса, в котором оказалась российская культура к концу XX в. Другие считают культурный плюрализм естественной нормой цивилизованного общества.

Распад СССР и крах коммунистической системы привели к ломке привычных устоев жизни миллионов людей. Размывались нравственные ориентиры и моральные нормы. С исчезновением официальной идеологии образовался идеологический вакуум. Активную деятельность в области образования, воспитания и культуры развернула русская православная церковь.

Государственная культурная политика в постсоветской России нацелена на решение общенациональной задачи - сохранение и накопление культурного потенциала страны и обеспечение преемственности традиций. Государство стремится поддерживать систему образования, научные исследования, разнообразные течения и направления в художественной жизни города и села, центра и провинции, а также обеспечивать доступность образовательных и культурно-просветительных учреждений. Новая концепция культурной политики положена в основу федеральных целевых программ сохранения и развития культуры и искусства, принятых в 1993 и в 1997 г. и получивших статус президентских. В дополнение к ним были разработаны и приняты аналогичные региональные программы. В 1996 г. был сформирован Совет по культуре и искусству при Президенте Российской Федерации. Он должен был стать консультативным органом, который бы информировал главу государства о положении дел в сфере культуры и искусства и принимал участие в обсуждении государственной политики в этой области и проводил экспертизу проектов законов. На протяжении 90-х гг. была создана новая правовая база деятельности в области культуры. Федеральная программа «Культура России. 2001-2005 гг.» в соответствии с приоритетами государственной политики включала три подпрограммы - «Развитие культуры и сохранение культурного наследия», «Архивы России» и «Кинематография России». В Федеральной программе 2006-2011 гг. задача сохранения культурного наследия также стояла на первом месте. Значительное место было уделено формированию единого культурного пространства и созданию условий для обеспечения выравнивания доступа к культурным ценностям и информационным ресурсам различных групп граждан. По-прежнему остро стоял вопрос об адаптации учреждений культуры к условиям рынка. Не случайно эта задача включена в программу как одна из основных. Даже в условиях политической и экономической стабилизации на культуру выделялось меньше бюджетных средств, чем было запланировано в Федеральной программе. В 2011 г. началась разработка новой Федеральной программы «Культура России» на 2012-2016 гг.

В среднем. Федеральные и региональные программы финансировались лишь на 65-70% от запланированного, поэтому полностью не выполнялись. Совет при Президенте играл роль скорее «декоративно-совещательного» органа, чем консультативного. Постепенно его функции свелись к присуждению государственных премий в области литературы и искусства.

Экономическая реформа 1992 г., нацеленная на переход к рыночной экономике, нанесла ощутимый урон социокультурной сфере. Государственное финансирование культуры стало сокращаться: с 81% в 1993 г. до 60 % в 1997 г. от уровня 1991 г. С 1985 по 1995 г. бюджетное финансирование науки уменьшилось в 15-18 раз в сопоставимых ценах.

Резкое сокращение государственного финансирования науки, народного образования, культурно-просветительных учреждений и, как следствие, задержки выплаты заработной платы привели к обнищанию работников этих отраслей. Наиболее активная часть специалистов сменила работу. К 1996 г. число занятых в научно- исследовательских институтах сократилось по сравнению с 1990 г. более чем в 2 раза. «Утечка научных мозгов» за границу за год составила 3,5 тыс. человек. В 1995/96 учебном году в российских школах не хватало 13,5 тыс. учителей.

В этих условиях учреждения культуры должны были искать альтернативные источники финансирования. Возникла система платного образования. Были созданы фонды финансирования научно- исследовательских проектов, открыты государственные на учные фонды (РФФИ, РГНФ), а также российские отделения зарубежных фондов. Появилось спонсорство - финансирование коммерческими структурами культурных организаций или мероприятий. Многие учреждения культуры сами занялись коммерческой деятельностью.

Несмотря на переход на многоканальную систему финансирования и сокращение государственных расходов, бюджетные средства продолжают оставаться основным источником в сфере образования, науки и культуры в целом. Приватизация в сфере куль туры затронула, прежде всего, производство товаров и у слуг - предприятия народного промысла, полиграфическую промышленность, культурно-досуговые центры. Наиболее быстрыми темпами частное предпринимательство осваивало области, приносящие прибыль, - шоу-бизнес, галерейный бизнес, распространение аудио- и видеопродукции, издательское дело.

В сложных материальных условиях большинству научных институтов, вузов, театров, музыкальных коллективов удалось выжить. Более того, были созданы новые научные институты, университеты, академии, музеи, киностудии, театры, концертные залы, оркестры. Так, в Санкт-Петербурге к трем существовавшим государственным симфоническим оркестрам в 1992-1993 гг. прибавилось шесть новых. С 1990 по 1997 г. в стране было открыто более 500 музеев. Количество научных учреждений увеличилось за этот период на 40%.

Далеко не всем учреждениям культуры и науки, зарегистрированным в первой половине 90-х гг., была суждена долгая жизнь. Многие из них не смогли обеспечить себе устойчивое финансирование и были закрыты.

Произошел резкий спад кинопроизводства, особенно заметный после подъема предшествующих лет. Если в 1985 г. было выпущено 86 художественных фильмов, то в 1991 г. - 375, а в 1996 г. - только 30. Критическое состояние отечественного кинопроизводства обусловило принятие в 1996 г. Закона «О государственной поддержке кинематографии». Хотя предусмотренные им меры не были реализованы в полном объеме, возрождение отечественного кинематографа началось.

Децентрализация управления культурой привела к активизации культурной жизни российской провинции. Многие города стали местом проведения крупных научных конференций, различных фестивалей и праздников народного творчества, выставок изобразительного искусства.

Немало было сделано и для сохранения куль турного наследия. Возвращены исторические названия многим русским городам и улицам, переименованным за годы советской власти. Созданы новые музеи исторического и краеведческого профиля. Значительный вклад в восстановление памятников культового зодчества вносит Русская Православная церковь, в ведение которой были переданы закрытые ранее церкви и монастыри. Наиболее ценные объекты, относящиеся к общенациональному достоянию, такие как соборы Московского Кремля, используются совместно государством и церковью. Наиболее ценные коллекции икон остались в экспозициях государственных музеев.

Улучшение экономического положения страны в 2000-е гг. позволило развернуть работы по реставрации памятников культуры. К 300-летию Санкт-Петербурга были отреставрированы музейные и парковые комплексы города. В Москве после реконструкции открылись в 2007 г. - музей-заповедник «Царицыно», в 2011 г. - Большой театр и Большой зал Московской консерватории.