ЕГЭ по русскому. Проблема сохранения человечности, чувства собственного достоинства - Сочинение по литературе. Сочинение по тексту В. Тендрякова. Сохранение человечности в самых страшных условиях То первая тихая ночь тест

Женщина, стуча зубами о кружку, глотнула раз-другой - обмякла, тоскливо уставилась сквозь стену, обклеенную пожелтевшими, покоробленными обоями.

Дивишься - слезы не лью. Оне у меня все раньше пролиты - ни слезинки не осталось.

Минут через пятнадцать старуха была одета - длинное лицо упрятано в толстую шаль, пальто перепоясано ремешком.

Встань с пола-то. И сырое с себя сыми, в кровать ляг, - приказала она. - А я пойду… прощусь.

По пути к двери она задержалась у ружья:

Чего ты с этим-то прибегла?

Женщина тоскливо смотрела сквозь стену и не отвечала.

Ружье-то, эй, спрашиваю, чего притащила?

Вяло пошевелившись, женщина выдавила:

У Кольки выхватила… да поздно.

Старуха о чем-то задумалась над ружьем, тряхнула укутанной головой, отогнала мысли.

Кольку жаль! - с сердцем сказала она и решительно вышла.

Он считал: педагог в нем родился одной ночью в разбитом Сталинграде.

Кажется, то была первая тихая ночь. Еще вчера с сухим треском лопались мины среди развалин, путаная канитель пулеметных длинных и лающе-коротких автоматных очередей означала линию фронта, и дышали «катюши», покрывая глухими раскатами изувеченную землю, и на небе расцветали ракеты, в их свете поеживались причудливые остатки домов с провалами окон. Вчера была здесь война, вчера она и кончилась. Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженными пепелищами. И никак не верится, что уже нет нужды пугаться тишины, затопившей до краев многострадальный город. Это не затишье, здесь наступил мир - глубокий, глубокий тыл, пушки гремят где-то за сотни километров отсюда. И хотя по улицам средь пепелищ валяются трупы, но то вчерашние, новых уже не прибавится.

И в эту-то ночь неподалеку от подвала бывшей одиннадцатой школы, где размещался их штаб полка, занялся пожар. Вчера никто бы не обратил на него внимания - бои идут, земля горит, - но сейчас пожар нарушал мир, все кинулись к нему.

Горел немецкий госпиталь, четырехэтажное деревяное здание, до сих пор счастливо обойденное войной. Горел вместе с ранеными. Ослепительно золотые, трепещущие стены обжигали на расстоянии, теснили толпу. Она, обмершая, завороженная, подавленно наблюдала, как внутри, за окнами, в раскаленных недрах, время от времени что-то обваливается - темные куски. И каждый раз, как это случалось, по толпе из конца в конец проносился вздох горестный и сдавленный - то падали вместе с койками спекшиеся в огне немецкие раненые из лежачих, что не могли подняться и выбраться.

А многие успели выбраться. Сейчас они затерялись среди русских солдат, вместе с ними, обмерев, наблюдали, вместе испускали единый вздох.

Вплотную, плечо в плечо с Аркадием Кирилловичем стоял немец, голова и половина лица скрыты бинтом, торчит лишь острый нос и тихо тлеет обреченным ужасом единственный глаз. Он в болотного цвета, тесном хлопчатобумажном мундирчике с узкими погончиками, мелко дрожит от страха и холода. Его дрожь невольно передается Аркадию Кирилловичу, упрятанному в теплый полушубок.

Он оторвался от сияющего пожарища, стал оглядываться - кирпично раскаленные лица, русские и немецкие вперемешку. У всех одинаково тлеющие глаза, как глаз соседа, одинаковое выражение боли и покорной беспомощности. Свершающаяся на виду трагедия ни для кого не была чужой.

В эти секунды Аркадий Кириллович понял простое: ни вывихи истории, ни ожесточенные идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия - ничто не вытравит в людях человеческое. Его можно подавить, но не уничтожить. Под спудом в каждом нерастраченные запасы доброты - открыть их, дать им вырваться наружу! И тогда… Вывихи истории - народы, убивающие друг друга, реки крови, сметенные с лица земли города, растоптанные поля… Но историю-то творит не господь бог - ее делают люди! Выпустить на свободу из человека человеческое - не значит ли обуздать беспощадную историю?

Жарко золотились стены дома, багровый дым нес искры к холодной луне, окутывал ее. Толпа в бессилье наблюдала. И дрожал возле плеча немец с обмотанной головой, с тлеющим из-под бинтов единственным глазом. Аркадий Кириллович стянул в тесноте с себя полушубок, накинул на плечи дрожащего немца, стал выталкивать его из толпы:

Шнель! Шнель!

Немец без удивления, равнодушно принял опеку, послушно трусил всю дорогу до штабного подвала.

Аркадий Кириллович не доглядел трагедию до конца, позже узнал - какой-то немец на костылях с криком кинулся из толпы в огонь, его бросился спасать солдат-татарин. Горящие стены обрушились, похоронили обоих.

Текст. По В. Тендрякову
(1)То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. (2)Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженными пепелищами. (3)И никак не верилось, что уже нет нужды пугаться тишины, затопившей до краев многострадальный город. (4)Это не затишье, здесь наступил мир - глубокий, глубокий тыл, пушки гремят где-то за сотни километров отсюда.
(5)И в эту-то ночь неподалеку от подвала, где размещался их штаб полка, занялся пожар. (б)Вчера никто бы не обратил на него внимания - бои идут, земля горит, - но сейчас пожар нарушал мир, все кинулись к нему.
(7)Горел немецкий госпиталь, четырехэтажное деревянное здание. (8)Горел вместе с ранеными. (9)Ослепительно золотые, трепещущие стены обжигали на расстоянии, теснили толпу. (Ю)Она, обмершая, завороженная, подавленно наблюдала, как внутри, за окнами, в раскаленных недрах, время от времени что-то обваливается - темные куски. (11)И каждый раз, как это случалось, по толпе из конца в конец проносился вздох горестный и сдавленный - то падали вместе с койками немецкие раненые из лежачих, что не могли подняться и выбраться.
(12)А многие успели выбраться. (13)Сейчас они затерялись среди русских солдат, вместе с ними, обмерев, наблюдали, вместе испускали единый вздох.
(14)Вплотную, плечо в плечо с Аркадием Кирилловичем стоял немец, голова и половина лица скрыты бинтом, торчит лишь острый нос и тихо тлеет обреченным ужасом единственный глаз. (15)Он в болотного цвета тесном хлопчатобумажном мундирчике с узкими погончиками, мелко дрожит от страха и холода. (16)Его дрожь невольно передается Аркадию Кирилловичу, упрятанному в теплый полушубок.
(17)Он оторвался от сияющего пожарища, стал оглядываться - кирпично раскаленные лица, русские и немецкие вперемешку. (18)У всех одинаково тлеющие глаза, как глаз соседа, одинаковое выражение боли и покорной беспомощности. (19)Свершающаяся на виду трагедия ни для кого не была чужой.
(20)В эти секунды Аркадий Кириллович понял простое: ни вывихи истории, ни ожесточенные идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия - ничто не вытравит в людях человеческое. (21)Его можно подавить, но не уничтожить. (22)Под спудом в каждом нерастраченные запасы доброты - открыть их, дать им вырваться наружу! (23)И тогда... (24)Вывихи истории - народы, убивающие друг друга, реки крови, сметенные с лица земли города, растоптанные поля... (25)Но историю-то творит не господь бог - ее делают люди! (26)Выпустить на свободу из человека человеческое - не значит ли обуздать беспощадную историю?
(27)Жарко золотились стены дома, багровый дым нес искры к холодной луне, окутывал ее. (28)Толпа в бессилье наблюдала. (29)И дрожал возле плеча немец с обмотанной головой, с тлеющим из-под бинтов единственным глазом. (ЗО)Аркадий Кириллович стянул в тесноте с себя полушубок, накинул на плечи дрожащего немца.
(31)Аркадий Кириллович не доглядел трагедию до конца, позже узнал - какой-то немец на костылях с криком кинулся из толпы в огонь, его бросился спасать солдат-татарин. (32)Горящие стены обрушились, похоронили обоих.
(33)В каждом нерастраченные запасы человечности.
(34)Бывший гвардии капитан стал учителем. (35)Аркадий Кириллович ни на минуту не забывал перемешанную толпу бывших врагов перед горящим госпиталем, толпу, охваченную общим страданием. (36)И безызвестного солдата, кинувшегося спасать недавнего врага, тоже помнил. (37)Он верил - каждый из его учеников станет запалом, взрывающим вокруг себя лед недоброжелательства и равнодушия, освобождающим нравственные силы. (38)Историю делают люди.
(По В. Тендрякову)

Сочинение
Что делает человека человеком? Как сохранить человечность в самых страшных условиях жизни? Такую проблему рассматривает замечательный писатель Владимир Тендряков в данном тексте.
Герой рассказа, Аркадий Кириллович, вспоминает эпизод из своего военного прошлого. После сражения под Сталинградом горел немецкий госпиталь. Горел вместе с ранеными. Эту страшную картину видели и советские солдаты, и пленные немцы. Все они одинаково переживали эту трагедию, она ни для кого не была чужой. Герой рассказа накинул свой полушубок на плечи стоящего рядом немца, дрожавшего от холода. А потом произошло то, чего Аркадий Кириллович не видел, но что произвело на него огромное впечатление: один из пленных немцев бросился к горящему зданию, а за ним, пытаясь его остановить, побежал советский солдат. Горящие стены обрушились на обоих, они погибли. Автор подчеркивает то общее чувство боли за погибающих людей, которое объединяло всех в тот момент, - эта трагедия ни для кого не была чужой.
Автор формулирует свою позицию так: «ни вывихи истории, ни ожесточенные идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия - ничто не вытравит в людях человеческое».
Я полностью согласна с автором, тем более что в нашем современном мире эта проблема становится едва ли не главной. Революции, войны, голод, всевозможные бедствия, разруха - что только не пришлось выдержать нашему народу!
Но большинство не сломилось под невыносимой ношей, люди выдержали все, сохранили свои лучшие душевные качества: доброту, сострадание, милосердие - все то, что включает в себя понятие «человечность».
Литература о Великой Отечественной войне дает нам много примеров, когда в самых страшных условиях люди сохраняли в себе человечность. Рассказ М. Шолохова «Судьба человека» потрясает драматизмом жизни простого русского мужика, на которого свалилось все: и война, и ранение, и плен, и гибель семьи. После войны он остается совершенно одиноким, работает шофером, но чувствует бесцельность и пустоту, потому что нет рядом близкого человека. Но столько в нем нерастраченной любви, доброты, сострадания, что он усыновляет беспризорника, потерявшего родителей в этой страшной мясорубке, не щадившей никого. Он живет ради этого мальчика, Ванюшки, отдает ему все самое хорошее, что есть в душе.
Другим примером сохранения в себе и достоинства, и доброты, и человечности может стать герой рассказа А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Находясь в лагере, этот человек не только приспособился к нечеловеческим условиям лагерного быта, но остался добрым, уважающим себя и других человеком, с чувством собственного достоинства. Он с радостью работает, потому что вся его жизнь - это труд, когда он трудится, он забывает о плохом, он хочет как можно лучше выполнить свою работу. Он с сочувствием относится к тем, кому очень тяжело, помогает им, делится своим скудным запасом пищи. Он не озлобился на весь мир, на людей, он не ропщет, а живет. И не как животное, а как человек.
Размышляя над судьбами людей, попавших в страшные, нечеловеческие условия, поражаешься их духовной силе, помогающей им остаться людьми, несмотря ни на что. И я могу повторить за Владимиром Тендряковым: «Историю делают люди».
Проблема взаимоотношения поколений

В.Тендряков в предложенном для анализа тексте ставит проблему воспитания. Автор раскрывает это проблему через спор между учителем-словесником Аркадием Кирилловичем и отцом одной из учениц Василием Петровичем. Педагог видит в изучении русской литературы один из способов нравственного развития детей, хочет воспитать их хорошими людьми с правильными представлениями о добре и зле. Отец же уверен в том, что главное, чтобы его Сонька выросла "приспособленной", не "вислоухой", умела "ловчить" и не ждала добра и любви от окружающих в этом злом мире. Противопоставляя столь разные взгляды на воспитание, В.Тендряков убеждает нас в том, что позиция Василия Петровича обречена: если учить детей по его системе, мир станет еще более жестоким.

Таким образом, становится очевидна позиция автора: детей нужно учить добру, любви, честности, а не учить их ловкачеству и приспособленчеству, иначе мир никогда не станет лучше.

Я разделяю точку зрения В.Тендрякова и тоже считаю: без воспитания в детях гуманности общество обречено.

В произведении Р.Брэдбери "Вельд" показана семья, в которой все за людей делает волшебный дом.

В частности, техника берет на себя функцию воспитания: комната, в которой брат с сестрой проводят все свое время, заменяет им родителей. Финал рассказа ужасен, но предсказуем: дети, лишенные внимания папы и мамы, не умеющие любить, не способные разграничивать добро и зло, совершенно не имеющие нравственных ориентиров, убивают родителей и даже не испытывают мук совести.

Совсем иной результат воспитания мы видим в образе Петра Гринева в "Капитанской дочке" А.С.Пушкина: герой с младенчества уяснил, что нужно беречь честь смолоду. Его порядочность, верность слову, честность вызывают уважение и восхищение даже у врага - Емельяна Пугачева. Гринев обладает положительными качествами и способен хоть немного изменить мир к лучшему: например, он помогает незнакомому человеку, оказавшемуся впоследствии Пугачевым, в пургу, даря ему тулуп, или спасает Машу.

Таким образом, если мы хотим, чтобы мир стал чуточку лучше и мы не пострадали от жестокости потомков, мы должны заложить в детей основы нравственности.

Нередко мы слышим истории о том, как два заклятых врага вдруг объединяются и забывают о нанесённых друг другу обидах. Что же толкает людей сплотиться вместе, разрушить, казалось бы, неприступную стену между ними? Именно этот вопрос ставит перед нами советский писатель В.Ф.Тендряков.

Рассказчик повествует о том, как внезапный пожар в немецком госпитале поражает, устрашает, заставляет беспомощно страдать не только немецких солдат, смотрящих на трагедию, но также и русских: «Сейчас они [немецкие солдаты] затерялись среди русских солдат, вместе с ними, обмерев, наблюдали, вместе испускали единый вздох.» Тяжелые переживания, беда становятся общими, объединяют врагов скорбью по погибшим, и стираются границы между национальностями, идеями, «правыми и неправыми».

Остаётся лишь совместная горечь: «У всех одинаково тлеющие глаза, как глаз соседа, одинаковое выражение боли и покорной беспомощности. Свершающаяся на виду трагедия ни для кого не была чужой.»

Нельзя не согласиться с мнением автора. Действительно, в тяжелые моменты люди забывают о той боли, которую друг другу причинили, и между ними возникает внутренняя глубокая связь, берущая своё начало из гуманности и способности к состраданию. Именно это произошло с героями романа-эпопеи Л.Н.Толстого «Война и мир» Л.Н.Толстого Андреем Болконским и Анатолем Курагиным. Получив тяжелое ранение и оказавшись в госпитале, Андрей узнал в человеке, лежащем на соседней койке и изнывающем от боли (ему ампутировали ногу), своего заклятого врага Курагина. Однако почему-то в тот момент Болконский даже не вспомнил о подлом поступке Анатоля Курагина, отнявшего у него Наташу Ростову. Конечно, это произошло потому, что в душе Андрея проснулось искреннее сострадание к этому человеку, которое он стал испытывать вместо былой жгучей ненависти. Глаза Курагина, наполненные болью и отчаянием, искали поддержки Андрея. Именно так между этими людьми кончилась вражда, и человеческие начала победили. Человечность одерживает верх не только у взрослых. Так, в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» школьники, враждовавшие со своим одноклассником, сыном отставного штабс-капитана Илюшей, даже бросавшие в него камнями, вдруг резко изменили своё поведение. Илюша внезапно очень серьёзно заболел, у него началась тяжёлая лихорадка, и мальчики, забыв об обидах и гордости, вместе стали навещать больного, заботиться о нём, проявлять внимательность и сочувствие. Болезнь мальчишки пробудила в их сердцах человечность, способность к состраданию. Очень жаль, что порой ничто так хорошо не объединяет, как общее горе…

Таким образом, какой бы страшной ни была вражда между людьми, общая восприимчивость к страданию, внутренние душевные силы, силы добра и человечности смогут её преодолеть и сплотить людей, показать им, что на самом деле важно, а что – лишь миражи, мешающие воссоединению.