Самый дорогой украинский художник анатолий криволап рассказывает о жизни и ценах на живопись. Самый дорогой украинский художник Анатолий Криволап: «Два дня я палил свои картины, разжигая огонь на собственном участке Анатолий криволап картины с названиями
КОНСУЛЬТАНТ ПО УКРАИНСКОМУ СОВРЕМЕННОМУ ИСКУССТВУ
«Анатолий Криволап – живописец с необычным и удивительным талантом. Яркость красок он искусно сочетает с пастельностью сюжета, а мягкость цвета – с глубокой содержательностью полотна. Он признанный мастер в работе с насыщенными, глубокими, порой отчаянными и несдержанными, а порой невероятно тихими оттенками, передающими настроение полумига. Его творчество наследственно олицетворяет национальную цветовую традицию, которая определила славу живописцев из Украины во всем мире.
Произведения этого художника близки и понятны каждому - от профессионального ценителя до обычного наблюдателя, ведь именно таково настоящее, искреннее и вневременное искусство. В то же время полотна Анатолия непростые, заставляют зрителя отдать свое время на их созерцание, задуматься, запустить внутренние механизмы воображения, анализируя систему взаимосвязанных между собой знаков, символов и элементов, которыми художник наполняет свои полные экспрессии и выразительности произведения. Именно такое – яркое, смелое, глубокое искусство будет определять культуру не только завтрашнего дня, но и дальнейшего будущего.» – Игорь Абрамович, март 2015 года, Киев
Денис Белькевич
УПРАВЛЯЮЩІЙ ДИРЕКТОР «RED ART GALLERIES»
«Анатолий Криволап – невероятный, мощный, самобытный художник. Я бы назвал его «украинским» с большой оговоркой: его творчество – международного класса и должно принадлежать мировой истории искусств. Сегодня много говорится о том, как Украина должна быть представлена на внешнем художественном рынке, какой образ страна должна получить в информационном сознании. На мой взгляд, визитной карточкой Украины должен стать цвет – как носитель идеи страны с большой историей и разномастной территорией. В этом отношении нефигуративная живопись Анатолия Криволапа, способная приковать взгляд сочетанием двух–трех красок, лучше других отражает посыл, который должен вывести Украину на международную арену.
Востребованность художника такого уровня и посыла лишь подтверждают его рыночные показатели: Криволап рекордсмен как по официальным международным продажам (Philips, $186 тыс. за работу «Конь. Вечер», 2011), так и по продажам иностранцам внутри страны (благотворительный аукцион Red Art Galleries, $41 тыс. за работу «Мартовский вечер», 2013). Третий порог, который первым взял художник – первая публичная повторная продажа среди украинских авторов, состоявшаяся на Philips в 2014 году (спустя год после продажи на Sotheby’s за $61 тыс. зимний пейзаж без названия был успешно реализован на Phillips за $108 тыс). Также у Анатолия самый низкий процент непроданных работ – всего 5%, в превышения эстимейта пейзажей доходили до 300% при ударе молотка. Единственное, что не достает в этом «маркетинговом портфолио» – персональной выставки за рубежом, которая даст старт для последующих, и контракта с крупной международной галереей.
Анатолия Криволапа часто сравнивают с Герхардом Рихтером – нефигуративным феноменом нашего поколения – на это могу сказать одно: было время, когда работы немца стоили меньше нынешнего Криволапа, было время – когда ровно столько же. Именно на этом этапе им серьезно занялись за рубежом, и сегодня десятки миллионов за Рихтера – никого не удивляют. Потенциал Анатолия, по мнению многих людей, кому мы показывали его на Западе – даже выше, ведь немец «достает» пейзажи из себя, а Криволап – из природы. А она бесконечна и безгранична.» – Денис Белькевич, апрель 2015, Киев
Эдуард Дымшиц
Кандидат искусствоведения, заслуженный деятель искусств Украины, коллекционер
«Произведения Анатолия Криволапа ценны как с художественной, так и с инвестиционной точек зрения. Как искусствовед и ценитель красоты я с уверенностью могу заявить, что на сегодняшний день он является лучшим украинским колористом. А картины известных мастеров цвета, от Тициана и Рембрандта до Ротко, всегда высоко ценились на мировом художественном рынке.
Как коллекционер и профессионал я могу подчеркнуть, что Криволап уверенно обладает статусом «самого дорогого современного украинского художника». Его произведения с успехом продаются на ведущих мировых аукционах за большие деньги. Соответственно, у художника нет причин демпинговать и снижать стоимость собственных работ, потому что всегда найдутся коллекционеры, которые захотят приобрести его полотна.
В итоге инвестиция в картину Криволапа – это оправданный шаг с точки зрения искусства и финансов. Ведь если вам посчастливилось стать владельцем картины Анатолия Криволапа, то в дальнейшем ваше художественное приобретение будет только дорожать.» – Эдуард Дымшиц, январь 2015 года, Киев
Дженнифер Кан
Искусствовед, независимый куратор
«Криволап, несомненно, является представителем одновременно локальной и международной художественной сцены, опираясь в своем творчестве на местные и колористические традиции живописи, благодаря чему успешно представляет свою страну иностранной аудитории. Благодаря впечатляющему, абсолютно современному цвету он сумел вывести свою страну на новый, недостижимый ранее уровень. Яркие и мощные, хотя пасторальные и спокойные, его картины могли бы стать национальным символом украинского настоящего, также сотканного из контрастов и противоречий. Полотна Криволапа, отличающиеся длинными линиями горизонта и огромными объемами светящегося и сверкающего неба, создают новые традиции, определяя место Украины в XXI веке.
Новейшие работы Криволапа стали для него как для художника настоящим новаторским прорывом. По словам самого художника, в течение первых пятнадцати лет он работал в лирической манере с фигуративными темами, а потом еще десять лет он пытался найти гармонию цветов в абстрактных композициях. Лишь в 1990 году он нашел свой эмоциональный голос, достигнув того, что он называет своего рода медитацией. Это нирвана зрелого художника – после десятилетий поисков, когда он отшлифовывал свой взгляд, мастерство работы с кистью и композицию, ныне Криволап находится во вневременном состоянии своего третьего творческого этапа, что для него равняется ощущению вселенской гармонии.» – Дженнифер Кан, декабрь 2014, Браунсвилл, Техас
Ольга Пальниченко
Искусствовед
«Пейзажная живопись Криволапа балансирует на грани фигуратива и абстракции, что с колористической точки зрения позволяет сравнить автора с представителями американского абстрактного экспрессионизма (Марк Ротко, Виллем де Кунинг) и французского стиля информель (Серж Поляков), но отголоски реалистического восприятия роднят его и с украинской пейзажной школой (Адальберт Эрдели).
Его пейзаж привязан географически только названием, автор не дает нам конкретного топографического ориентира. Криволап, демонстрируя целостный взгляд на мир и природу, остается верен своим мотивам уже в течение почти 20 лет, поэтому серийность в его творчестве кажется вполне закономерной и понятной.
Полотна Криволапа – документальные свидетельства вечности природы и ее колоссальной силы. Именно поэтому присутствие человека в его пейзажах – очень интеллигентное и ненавязчивое. История развития отношений человека и природы у мастера все еще имеет положительный оттенок – природа главенствует в своем могуществе. И для художника это единственная непоколебимая правда.
Основное средство коммуникации между художником и зрителем – цвет, но диалог при посредничестве цвета изначально не может проходить безболезненно. Ведь только когда эмоциональное восприятие полотна переходит в медитативное, создается взаимодействие цветового поля с внешним миром, посредником для которых становится зритель.» - Ольга Пальниченко, апрель 2015, Вена
Рубрика ТЕМА НОМЕРА
Мы приехали к художнику в жаркий летний день и сразу почувствовали контраст с раскаленной суетой большого города. Сто километров от Киева, волшебный пейзаж, кружение птиц над озером, уютная гостиная и неспешное течение интересной беседы... Это та экосистема, в которой рождаются работы Криволапа, и именно здесь становятся понятными главные мотивы новейших серий художника. Вот это окно, из которого он наблюдает закат над озером, вот эти домики, скот и другие элементы сельской пасторали, возникающие на его полотнах последних лет.
Криволап получил академическое образование, но долго занимался исключительно абстрактным искусством. Несколько лет назад художник начал активно вводить в свои произведения реалистические элементы, а сегодня, умело балансируя на грани абстракции, он создает медитативные пейзажи в узнаваемой горячей цветовой гамме.
Анатолий Криволап. Фото: Максим Белоусов
Смелое применение активных, часто открытых цветов — один из «фирменных» приемов Анатолия Криволапа. Его чувство цвета близко к народному — те же самые дерзкие сочетания мы встречаем на традиционной украинской одежде, декоре платков и в прикладном искусстве. В мастерской художника наряду с десятками готовых и незавершенных работ разных лет лежат несколько ряднин: в контрастных разноцветных полосах этих творений сельского гения — сила, которая так нужна современному художнику, чтобы не потеряться в гуще многочисленных заимствованных «-измов». Модернизм, абстракционизм и т. д. — современный художник не может вырваться за рамки «брендирования», крайне необходимого в мире, перенасыщенном информацией. Но за рамками привычных маркировок лежит понятие генетического кода — и именно этот код нашел свое яркое выражение в творчестве Анатолия Криволапа.
На заходе солнца
Он один из самых успешных украинских художников, у него огромное количество поклонников и коллекционеров, собирающих художника «вглубь». Работы Криволапа продаются по рекордным ценам на ведущих мировых аукционах и арт-ярмарках, выставляются во всех престижных украинских музеях. А в художнике поражает его скромность — не только в быту, где он далек от «новорусской» тяги к чрезмерному роскошеству, но и в творчестве. Анатолий Криволап не относится к творцам, которые параллельно с основным видом деятельности активно делают себе пиар. Его редко встретишь на светских тусовках. Даже на творческих мероприятиях он бывает не часто. Далеко позади буйное начало 90-х, когда художник вместе с другими мастерами отечественного нефигуратива — Тиберием Сильваши, Александром Животковым, Николаем Бабаком, Николаем Кривенко и Марком Гейко входил в объединение модернистского направления «Живописный заповедник», спорил о путях развития современного искусства и т. п. Сейчас Криволап продолжает дружить с выходцами из «Заповедника», однако в творчестве избрал индивидуальный путь. Но интерес к проблематике эволюции искусства и нынешнему отечественному арт-процессу у художника не угасает. В марта 2011 года Криволап опубликовал на веб-сайте журнала ART UKRAINE свой манифест, где кратко выразил неудовлетворение нынешним состоянием актуального искусства. Эта публикация стала одной из самых посещаемых статей нашей онлайн-версии и явно вызвала широкий общественный интерес. Итак, предлагаем вам продолжение нашего диалога с живым классиком.
Март
— Сегодня вас по праву называют классиком украинского изобразительного искусства. Но с чего началось ваше увлечение живописью?
— Наверное, это вышло случайно. Я родился в Яготине, это была послевоенная эпоха, ни дорог, ни радио, ни телевидения. Когда поступала осень, в пять уже наступала ночь, делать нечего, а мы, дети, еще не спали. И я начал рисовать. Всегда думал, что рисовал лет с десяти, но потом мама рассказала, что я вырисовывал лошадок с раннего детства. И так увлекся, что другое было мне неинтересно.
— Вы начинали все же с фигуративной живописи, школу посещали в советское время, учились в училище, впоследствии в худинституте. Когда же появился интерес к абстракции?
— Это довольно длинная история. Где-то в 20 лет я впервые услышал, что в мировом искусстве существует такое направление, как абстракция, и какая-то картинка из каталога меня просто прожгла. До того я себе планировал, что буду утонченным колористом вроде Серова. В институте я специально попросился к Пузыркову, то был единственный действительно академический педагог. То есть я все делал, чтобы избежать увлечения абстрактным искусством. Но от себя никуда не денешься.
Вечернее поле
— А когда вы начали заниматься нефигуративной живописью?
— Можно сказать, что параллельно я занимался ею все время.
Мое серьезное знакомство с искусством состоялось в Риге, в 1965-67 годах, когда я служил в армии, однако имел возможность ходить на выставки. В Прибалтике не было такой цензуры, как в Украине, там можно было увидеть все — включая абстракцию. Поэтому, вернувшись в Киев, я учился с прицелом на эксперименты с цветом. Но даже когда я выполнял академическую работу, был недоволен сделанным, вплоть до бешенства, — я не знал, в чем причина, но понимал, что делаю что-то не то.
На поиск себя ушло почти 20 лет. Я работал, как в лаборатории, вел дневники, экспериментировал. Была серьезная проблема — гармонизировать яркие цвета, и я пытался ее решить. В живописи существует немало законов, например, главный закон академии: «Больше грязи — больше связи», потом все можно гармонизировать за счет белил. Но взять чистые краски, кричащие, и сделать так, чтобы они идеально совпадали — для этого нужно было найти какие-то нестандартные подходы. Меня всегда завораживали яркие цвета, но гармонизировать их я сначала не мог. И я понял, что нужно приложить усилия, чтобы справиться с такой задачей.
Заход солнца на озере
— Это трудный путь, видимо, требовал от вас недюжинной храбрости...
— Не думаю, что это храбрость, просто я не имел выбора. Я всегда знал, что творческая работа — это полет, а у меня, пока я не нашел свой путь, полета не было. Важность цвета интуитивно чувствует народное искусство, в частности украинское, в котором очень часто сочетаются открытые яркие цвета. Меня всегда удивляло, что при этом разнообразии цветов в народном искусстве палитра отечественных мастеров-академистов старой школы всегда была такой бедной.
— Несмотря на такую ощутимую связь с народной традицией, вы один из пионеров современного искусства в Украине; объединение «Живописный заповедник», в который вы входили, было в начале 90-х флагманом актуального искусства, которое пришло на замену соцреализма. Как случилось, что вы стали именно на этот путь?
— Я никогда с него не сходил, никогда не был советским художником. Я окончил институт, за два года отработал норму для Союза художников, а по тем временам это был редкий случай, чтобы за такой срок сделать три республиканские выставки. Я мог вступить в молодежную секцию Союза художников, но не пошел туда.
Озеро. Утро
— А чем вы занимались все это время?
— Экспериментировал. Живописный материал выводил на какие-то искания и новые шаги. В моем творчестве не происходило революций, это была просто эволюция.
— Интерес к нефигуративному искусства был скорее присущ модернистской эпохе, а затем мировое искусство пошло дальше. Когда вы активно занимались абстракцией, в Европе были уже совсем другие, постмодернистские ориентиры. Пережили ли вы после краха СССР травму всезнайства, характерную для отечественной гуманитарной интеллигенции?
— Я считаю, что искусство — эгоистично, и каждый должен прожить свою судьбу, как она есть. Я всегда был настолько погружен в собственные отношения с цветом, что даже не особенно интересовался всеми этими течениями. Посмотрите, сколько раз хоронили живопись, но она жива. И пока есть краски, пока есть люди, рожденные с даром общения через краски, до тех пор будет и живопись. Даже наши отечественные художники, которые в 90-е быстренько бросили кисти, чтобы поиграть с фото и видео, впоследствии вернулись в живописи.
Возле озера
— А вам были интересны эксперименты с новейшими медиа?
— Я лет двадцать очень внимательно присматривался к новым медиа, ходил на выставки, но это искусство меня не трогало и не трогает. Думаю, что художники делятся на группы: у одних очень богатая фантазия, они обычно «выдумывают миры», пишут сложные композиционные фигуры, кто-то, наверное, более способен к актерству, самопиару, другие видят какие технологически интересные вещи, а еще кто-то горазд на приколы. А если у человека лучший язык, которым он владеет от природы, — живопись, то нет смысла порывать с ней. Другое дело, что, действительно, новое время требует новой формы.
— Вы активный культурный турист: часто ездите за границу, бываете на ведущих художественных выставках?
— Умеренный. Я просто не имею такой необходимости. Считаю, это в молодости важно получить максимальный объем информации, а дальше путь идет к себе.
Озеро. Восход месяца
— Недавно вы стали самым дорогим художником Украины, ваши работы есть и в Национальном художественном музее, и в других ведущих собраниях, то есть творческая карьера сложилась. Вы себя чувствуете метром?
— Я человек, который всегда сомневается, поэтому такого ощущения нет. А относительно того, что я дорогой… Я был самым дорогим изначально, то есть еще с 1990-го года. С тех пор я цены все время только поднимал. У меня был контракт в Германии, моя работа еще в 1992-м году была продана за 11 тысяч марок (87 х 105). Когда я приехал в Киев, здесь все отдавали работы по 200 долларов, а мои произведения уже стоили тысячи.
— А сегодня где вас покупают больше — вы работаете на отечественного или западного коллекционера?
— Первые 15 лет у меня вообще не было клиентов в Украине, а в последние 5 лет практически все мои коллекционеры из Украины.
Вечерний берег
— Вас не утомляет присутствие на всех мероприятиях, где участвуют ваши работы?
— Я никогда не присутствовал даже на открытии собственных выставок. Это для меня пытка — пережить открытие. Собственно, моя позиция была всегда такая: художника должны знать по работам, а не в лицо.
— Насколько быстро вы работаете? Успеваете удовлетворить спрос на вас? Например, для многих художников, выходящих на глобальный рынок, это очень значимая проблема, потому что их скорость продуцирования не совпадает с бешеным спросом на них, и очередь за их творчеством может выстраиваться на несколько лет.
— Я думаю, это вопрос технологии. В таких случаях, как правило, создается искусственная ситуация, ажиотаж. Но это не значит, что у художника нет работ. Я знаю такие случаи, что художнику запрещали писать, чтобы он стоил дороже.
Что касается меня — иногда полотна стоят годами, а иногда за час может появиться большое полотно. Это не зависит ни от моего желания, ни от необходимости, ни от чего — это чистый случай.
Украинский мотив. Хата
— Вы следите за событиями в современном украинском искусстве, за его развитием, за последующими поколениями?
— Конечно. Но я больше в роли наблюдателя и в ожидании.
— То есть вы все еще не нашли своих единомышленников среди молодых коллег?
— Я бы очень хотел, но пока не видел. Современное искусство обладает чрезвычайно широким спектром, и в этом спектре пока я не видел каких-то решений интересных. А о выставках — актуальное искусство все же должно быть очень четко привязано к жизни, а когда такой привязки нет, то это больше похоже на игру.
Полонина Карпат
— Актуальна ли для вас коллективная модель художественной рефлексии и осмысления реальности?
— Нет, эти времена позади. В человеческом плане у меня немало хороших отношений, но в творческом... В начале 90-х был период, когда нас, художников круга «Живописного заповедника», творческое общение очень обогащало. Но потом мы разошлись, каждый пошел своей тропкой. Это нормально.
— Западная художественная система устроена таким образом, что художник, достигая определенной степени успешности, определенного возраста, начинает учить следующее поколение. А вы где-то преподаете?
— Я пробовал преподавать. Я даже подготовил несколько художников, и по цветовым решениям их легко узнать. Получилось какое-то клонирования. А потом я вообще почувствовал, что сам начинаю делать не то, что хотел бы, и понял, что эти эксперименты надо прикрыть.
Вечер на озере
— Но кто-то же должен учить людей!
— Должны учить посредственные художники... Они дают основу, базу, а дальше человек должен следовать сам. Проще, конечно, взять и перенять чужое видение, но так хорошим художником не станешь. Поэтому я не вижу смысла учить. Сильные выживут сами и найдут свой язык. Художественный язык — это код. Художник кодирует образами, поэт — словами, но кодируются чувства и мысли, не идеи. Мне очень смешно, когда в искусстве говорят об идеях. Идея может быть в науке, философии, ибо там есть открытие. Я не знаю среди художников ни одного философа.
— Насколько вам интересна история искусства, с кем из художников вы можете вести диалог сквозь время или сквозь пространство?
— Это стандартная ситуация всех художников: все проходят практически через всю историю искусства для того, чтобы прийти к себе. На каждом этапе у меня был какой-то свой образец, с которым я мог бы вести разговор.
— Какими мыслями, ощущениями вы живете сегодня, чем дышит ваше искусство?
— Я вернулся к такому аутсайдеру в искусстве, как пейзаж. Пейзаж, который сделал, собственно, и революцию, и эволюцию всего искусства, — с начала ХХ века был практически выброшен за его пределы. Я всегда для поддержки, для расписки писал этюды, пейзажи — и недавно понял, что мне это стало интересно как большой проект.
— Давно ли произошло это возвращение?
— Я пишу пейзажи всю жизнь. Когда делал абстракции, то параллельно делал и пейзажи, даже в 90-е годы. Потом увидел, что выше хатки, украинского мотива я планку не подниму, поэтому пошел в абстракцию, которая открыла совершенно иные горизонты, новые ощущения. Но когда я переехал жить сюда, в Засупоевку, мне захотелось чего-то действительно украинского, может, даже гоголевского. И я осмысленно вернулся в пейзажной живописи.
— Ваш пейзаж граничит с абстракцией, иногда не можешь угадать, это абстракция или фигуратив.
— Да, я остаюсь верным абстракции, потому что считаю, что на данный момент абстракция — самое интересное, что человечество создало в искусстве.
— Отличительная черта ваших произведений — очень активный, своеобразный фиолетовый цвет, на грани красно-сине-лилового... Это просто дань красоте заката или проявление некоего специфического внутреннего состояния?
— Это внутреннее состояние. Ведь я не рисую собственно пейзаж, а создаю эмоциональное пространство.
— Что значит для вас этот цвет?
— Это, наверное, вневременность. Я как-то с детства не чувствую времени, никогда не воспринимал реальность такой, какая она есть, видел все через собственные чувства.
— А вы не боитесь не поспеть за временем? Упустить какой-то важный аспект настоящего?
— Мне направление contemporary напоминает марафон — съезжаются люди со всего мира, бегут, но это все временная штука, сегодня марафон в Сиднее, завтра в Германии. Посмотрите, как быстро меняются все эти направления. Искусство — это такой корабль, огромный и тихий, который плывет строго по своему курсу, а вокруг снуют катера, шлюпки. В искусстве надо жить собственными чувствами, мыслями и собственным миром, иначе ты будешь просто участвовать в каком нелепом марафоне. Кому это интересно — он бежит. Мне так жить неинтересно.
— А что остается, когда останавливается время?
— Для одного каталога я написал, что тишина — это встреча вечности с обыденностью, думаю, что эта фраза может быть вам ответом. В принципе, такое же солнце, такая же зелень существовали на Земле и две, и три тысячи лет назад, и художники тогда что-то делали, но видели все всегда одно и то же. Все в мире стабильно, а есть просто смена интересов, восприятия и отношения. Каждый должен находить свой путь.
— У вас такой интровертный взгляд на искусство. Не вызвано ли это влиянием религии? Вы верующий человек?
— Я не слишком углублялся в эти вопросы, такие вещи чувствуются на интуитивном уровне. Я всю жизнь работаю с красками, и то, что с ними делается, действительно может сделать из неверующего человека верующего. Когда начинал, я был очень самоуверенным, думал, что легко сделаю так, как я хочу. Но сколько ни делал, ничего не получалось. Это продолжалось очень долго, пока меня интуитивно не перемкнуло. И во время работы там, где нужно было взять серым, я начал брать желтым, либо синим, либо красным, — а потом удивлялся, как такое может быть. Я научу колориту, гармонии даже медведя, но это еще не значит родить художника... Я просто труба — сквозь меня что-то идет, и я это воплощаю. И это состояние, наверное, самое счастливое, но такие моменты в творческой жизни, к сожалению, нечасты.
— Вы поселились в замечательном месте, на природе, занимаетесь любимым делом. А что еще вас интересует, чем вы живете, кроме живописи? Интересуетесь ли вы, например, политикой?
— Как обычный человек я все вижу, но, несмотря на свой бешеный темперамент, не позволяю себе сильно въезжать в такие вещи, иначе просто не смогу нормально работать. Я считаю, что качественно делать свою работу — это лучшая политическая позиция.
— «Мир ловил меня, но не поймал», как писал Сковорода?..
— В определенной степени да. Я прожил жизнь только с работой, и весь интерес всегда был в ней. Все, что вне ее, — это, пожалуй, процентов 10% моей жизни. Я даже не заметил, как дети выросли, как я прожил это время.
— Ваши потомки пошли в художники?
— Дочь. Сын у меня машинист, как мой отец, ведь я из семьи железнодорожника. Дочь с детства начала рисовать, обладает чрезвычайным колористическим даром, то, что я брал работой, экспериментами, опытами, она имеет от природы. Хорошо это или плохо — время покажет. Потому что именно препятствия делают свое доброе дело, в том плане, что человек или отступается, или, наоборот, становится сильным и вырабатывает характер, необходимый для художника, позиции и все остальное.
За бокалом шардоне самый модный и дорогой украинский художник рассказывает о том, как формируются цены на его живопись и на что он не жалеет денег
Со второго этажа киевского ресторана Монако открывается превосходный вид на Подол с главными его достопримечательностями: урочище Гончары-Кожемяки, Андреевская церковь, прямо перед окнами — Пейзажная аллея.
Ради этой панорамы в Монако часто заглядывает Анатолий Криволап, самый успешный художник Украины. Стоимость его картин бьет национальные рекорды: в среднем полотна продаются по $70 тыс. Статус “самого дорогого” превратил работы Криволапа в обязательный предмет декора приемных, кабинетов и гостиных многих успешных соотечественников, а его имя — в бренд.
Именно в Монако главная звезда современного украинского изобразительного искусства решает пообедать с НВ. Однако Криволап зря предвкушал удовольствие любоваться за трапезой видом: НВ по незнанию забронировало столик на первом этаже ресторана, где царит полумрак и окна плотно зашторены.
Пять вопросов Анатолию Криволапу:
— Ваше самое большое достижение?
— Мне удалось 20 лет поиска себя пройти без истерики, которая часто переходит в алкоголь, наркотики. Это была интересная работа, но психологически было очень тяжело, и я не сорвался. Я себя не сжег, не озлобился. Я просто выдержал. Перенес достойно, по‑мужски.
— Ваш самый большой провал?
— Я бы не хотел, чтобы он был впереди.
— На чем передвигаетесь по городу?
— Porsche Cayenne 2015 года.
— Последняя прочитанная книга, которая произвела впечатление?
— Еврей — это профессия Валерия Примоста.
— Кому бы вы не подали руки?
— Предателю во всех его проявлениях.
— Это не уют, а убогость,— раздосадован Криволап, усаживаясь за столик. Сохраняя внешнюю обходительность, знаменитость своего недовольства не скрывает, замечая, что вид для него — самое важное, он никогда бы не “cел у стенки”.
Низкие цены унижают. Не только художника, но и коллекционера
Конфликтную тему сменяет появление на столе меню. Криволап сразу предупреждает, что, вопреки редакционной политике (НВ угощает тех, с кем обедает во время интервью), платить будет он: “Это мое правило”.
Мне остается только подчиниться.
— Давайте я возьму по традиции фуа-гра,— через несколько минут определяется художник и признается, что это его любимое блюдо, которое он перепробовал во многих ресторанах Украины. По его мнению, лучшее фуа-гра подают в Ужгороде, в ресторане отеля Old Continent. “Оно там с ежевичным соусом,— говорит Криволап.— Фантастика”. И тут же уточняет: для Украины. Однажды он заказал этот символ гастрономического шика в одном из старинных мишленовских ресторанов Эльзаса, и с тех пор все, что называют фуа-гра в Украине, художнику напоминает “свиные шкварки”.
Впрочем, в Монако фуа-гра не оказалось.
— Тогда давайте вот эту штуку,— обращается Криволап к официанту, ткнув в меню на запеченные баклажаны с моцареллой.
— Может, вам к ним еще и филе телятины? — предлагает официант.
— Дело в том, что я не обедаю, как правило. Ем только утром и вечером,— будто оправдывается Криволап.— Вот вечером я бы вам показал класс.
Впрочем, от телятины не отказывается и, не глядя в меню, заказывает вино — два бокала шардоне, как потом оказалось, по 500 грн каждый.
Сегодня Криволап живет на широкую ногу. С 2010 по 2015 год с отечественных и международных аукционов ушли 18 его полотен на общую сумму почти в $800 тыс.
Известный украинский художник Анатолий Криволап установил новый мировой рекорд продаж украинского искусства на международном рынке современного искусства.
Рекорд на торгах современного искусства
На аукционе современного искусства Phillips de Pury & Co картина «Конь. Ночь», созданная Анатолием Криволапом, была продана за рекордную для украинского искусства сумму — $124,4 тыс. Это почти в три раза превысило первоначальную стоимость картины.
Мистический пейзаж «Конь. Ночь» занял шестое место на торгах Phillips de Pury & Co. Работа украинского художника продавалась вместе с произведениями признанных мировых мастеров современного искусства, таких как Уэйд Гайтон, Ансельм Рейли, Джордж Кондо.
"Конь. Ночь"
Анатолий Криволап еще до продажи этой картины был самым дорогим украинским художником. Его картина «Степь» была продана на торгах Phillips de Pury & Co в Нью-Йорке за $98,5 тыс.
Победа украинского искусства
Глава и соучредитель аукционного дома Phillips de Pury & Co, искусствовед и куратор Симон де Пюри так прокомментировал рекордную продажу работы украинского художника: «Эта продажа – настоящая победа украинского искусства. Мы считаем Анатолия Криволапа очень перспективным художником. Наш аукционный дом и в дальнейшем обязательно будет работать с Анатолием Криволапом и другими украинскими художниками».
Кроме работы Анатолия Криволапа, с аукциона Phillips de Pury & Co. была продана известная картина Виктора Сидоренко из проекта «Левитация», которая представляла Украину в 2003 году на Венецианском биеннале. Она была продана за $23,7 тыс.
Картина известного одесского художника Игоря Гусева«Возвращение Элвиса» из коллекции «Космо» была продана за $16 тыс. А фотография Виталия и Елены Васильевых из проекта No Art, созданная в Центре современного искусства М17, ушла с молотка за $8 тыс.
Всего на тогах Phillips de Pury & Co., прошедших в середине октября в Нью-Йорке, было продано 171 произведение современного искусства , а сумма, вырученная за их продажу, составила $5,7 млн.
Анатолий Криволап – самый востребованный художник Украины
Анатолий Криволап родился 11 сентября 1946 года в городе Яготине Киевской области. Он выпускник Киевского государственного художественного института. Известный художник в данный момент является ведущим участником группы «Живописный Заповедник».
Анатолий Криволап – самый востребованный украинский художник, работы которого с большим успехом продаются на самых знаменитых аукционах мира — Sotheby’s и Phillips de Pury & Co.
