Роль творчества М. И. Глинки в формировании русской профессиональной музыкальной культуры. Традиции глинки в русской музыки Какого значение творчества глинки для последующих поколений

Михаил Иванович Глинка (1804-1857) сыграл особую роль в истории русской культуры:

в его творчестве завершился процесс формирования национальной композиторской школы;

в его лице русская музыка впервые выдвинула композитора мирового уровня, благодаря которому она включилась в контекст вершинных достижений искусства XIX ;

именно Глинка придал общезначимое содержание идее русского национального самовыражения.

Первый русский композитор-классик, современник Пушкина , Глинка был представителем бурного, переломного времени, насыщенного драматическими событиями. Важнейшие из них - Отечественная война 1812 года и восстание декабристов (1825). Они определили основную направленность творчества композитора («Отчизне посвятим души прекрасные порывы»).

Основные факты творческой биографии, периодизация

Самым надежным источником сведений о композиторе являются его «Записки», являющиеся замечательным образцом мемуарной литературы (1854-55). В них Глинка, со свойственной ему склонностью к точности и ясности, четко обозначил основные этапы своей жизни.

Первый этап - детство и юность (до 1830). Родился 20 мая 1804 года в селе Новоспасском Смоленской губернии. Самые сильные впечатления детских лет: русская крестьянская песня, крепостной оркестр дяди, пение церковного хора, звон колоколов сельской церкви.

Благотворное влияние на Глинку оказало пребывание в Петербургском Благородном пансионе (1817-22), где его воспитателем был В. Кюхельбекер, будущий декабрист.

Главные творческие достижения молодого Глинки связаны с жанром романса .

Второй этап - период профессионального становления (1830 - 1835). В это время немало ярких художественных импульсов композитору дали путешествия: поездка на Кавказ (1823), пребывание в Италии, Австрии, Германии (1830-34). В Италии он познакомился с Г. Берлиозом, Ф. Мендельсоном, В. Беллини, Г. Доницетти, увлекся итальянской оперой, на практике изучал искусство bel canto. В Берлине серьезно занимался гармонией и контрапунктом под руководством известного теоретика З. Дена.

Начало центрального периода (1836 - 1844) ознаменовано созданием оперы «Жизнь за царя» . Одновременно с ней появляются романсы на стихи Пушкина, вокальный цикл «Прощание с Петербургом», первый вариант «Вальса-фантазии», музыка к трагедии Н. Кукольника «Князь Холмский». Около 6 лет Глинка работал над второй оперой - «Руслан и Людмила» (на сюжет поэмы Пушкина, поставлена в 1842). Эти годы совпали с активной педагогической деятельностью Глинки. Прекрасный вокальный педагог, он воспитал многих талантливых певцов, среди которых С.С. Гулак-Артемовский, автор классической украинской оперы «Запорожец за Дунаем».

Поздний период творчества (1845-1857). Последние годы жизни Глинки провел в России (Новоспасское, Петербург, Смоленск), часто выезжая за границу (Франция, Испания). Испанские впечатления вдохновили его на создание двух симфонических пьес: «Арагонская охота» и «Воспоминание о летней ночи в Мадриде». Рядом с ними - гениальное «русское скерцо, «Камаринская», созданная в Варшаве.

В 50-е годы намечаются связи Глинки с молодым поколением русских музыкантов - М.А. Балакиревым, А. С. Даргомыжским, А.Н. Серовым (которому продиктовал свои «Заметки об инструментовке»). Среди незавершенных замыслов этих лет - программная симфония «Тарас Бульба» и опера-драма «Двумужница» (по А. Шаховскому).

Стремясь «связать узами законного брака» русскую народную песню и фугу, весной 1856 года Глинка отправился в последнюю заграничную поездку в Берлин. Здесь он умер 3 февраля 1857 года, похоронен на кладбище Александро-Невской лавры Петербурга.

Стиль Глинки, как и стиль его современников Пушкина, Брюллова, является синтетическим по своей сути. В нем сплелись в нераздельном единстве классицистская рациональность, романтическая пылкость и юный российский реализм, расцвет которого был еще впереди.

Параллели между Глинкой и Пушкиным стали хрестоматийными. Глинка в русской музыке - такое же «наше всё», как Пушкин в поэзии. Муза Пушкина вдохновила Глинку на создание целого ряда романсов и оперы «Руслан и Людмила». И композитора, и поэта сравнивают с Моцартом, говоря о «моцартовском совершенстве» их дарований. С Пушкиным Глинку роднит гармоничное восприятие мира, стремление к торжеству разума, добра, справедливости, удивительная способность поэтизировать действительность, видеть прекрасное в повседневном (признаки эстетики классицизма).

Как и поэзия Пушкина, музыка Глинки - явление глубоко национальное. Оно питалось истоками русского народного творчества, усваивало традиции древнерусской хоровой культуры, новаторски претворяло важнейшие достижения национальной композиторской школы предшествующего периода. Стремление к национальной характерности стало важным связующим звеном между искусством Глинки и эстетикой музыкального романтизма.

Огромное влияние и на Пушкина, и на Глинку оказало народное творчество. Знаменитые слова композитора «создает музыку народ, а мы, художники, только ее аранжируем» (записаны А.Н. Серовым) вполне конкретно выражают его творческое кредо.

Закономерно, что Глинку особенно привлекала поэзия Пуш-кина, где эмоциональное и логическое начала слиты в неповтори-мом единстве. Композитор и поэт наиболее близки друг другу в классическом понимании красоты художественного произведения. Не случайно Асафьев говорит, что Глинка был «классик по всему складу своей мысли, лишь соблазненный и восхищенный артистической культурой чувства - романтизмом...».

Выросшее на русской почве, искусство Глинки - явление не только национальное. Композитор был необыкновенно чутким к фольклору разных народов. Вероятно, эта черта была сформирована еще в детстве: народная культура Смоленщины, где прошло его детство, вобрала в себя элементы украинского, белорусского, польского фольклора. Много путешествуя, Глинка жадно впитывал впечатления и от природы, и от встреч с людьми, и от искусства. Он был первым русским композитором, побывавшим на Кавказе . Кавказ и, шире, тема Востока со времени Глинки стали неотъемлемой частью русской музыкальной культуры.

Глинка был прекрасно образованным человеком, знал европейские языки. К высшим своим достижениям он пришёл, изучая опыт великих западноевропейских мастеров . Знакомство с западноевропейскими композиторами-романтиками расширило его кругозор.

Осмысление опыта современной истории ярко преломилось в важнейшей теме творчества Глинки - теме жертвенного подвига во имя Святой Руси, царя, веры, семьи. В первой опере композитора, «Жизнь за царя», эта героическая тема персонифицируется в конкретно-историческом образе крестьянина Ивана Сусанина. Новизна этого сочинения было оценена самыми передовыми умами того времени. Жуковский:

Пой в восторге, русский хор,

Вышла новая новинка.

Веселися, Русь! Наш Глинка -

Уж не глинка, а фарфор.

Характерные черты стиля

идеальное чувство формы, классическая стройность пропорций, продуманность малейших деталей всей композиции;

неизменное стремление мыслить по-русски, близость русской народной песне. Цитаты подлинных фольклорных мелодий Глинка использует редко, - зато его собственные музыкальные темы звучат как народные.

мелодическое богатство. Ф ункция мелодии - ведущая в музыке Глинки. Певучая мелодичность, распевность роднит музыку Глинки с русским народно-песенным творчеством; особенно типичны секстовые и гексахордовые попевки, опевание квинтового тона, нисходящий ход V-I;

с вокальностью, распевностью связана в музыке Глинки свобода и плавность голосоведения, опора на традиции подголосочной полифонии;

преобладание вариантно-попевочного и вариационного развития. Вариантность как метод развития наследуется композиторами «Могучей кучки», Чайковским, Рахманиновым.

мастерство оркестрового колорита. Использование метода дифференцированной оркестровки. В «Заметках об инструментовке» Глинка определяет функции каждой оркестровой группы. Струнные - «их главный характер - движение». Деревянные духовые - выразители национального колорита. Медные духовые - «тёмные пятна в картине». Особые колористические нюансы создаются путём применения дополнительных инструментов (арфа, фортепиано, колокольчики, челеста) и богатейшей группы ударных.

многие особенности гармонии Глинки связаны с национальной спецификой русской музыки: плагальность, ладовая переменность, широкое применение побочных ступеней лада, переменный лад, лады народной музыки. Вместе с тем, композитор пользуется средствами современной романтической гармонии: увеличенное трезвучие, доминантовый нонаккорд, средства мажоро-минора, целотоновая гамма.

Творческое наследие Глинки охватывает все основные музыкальные жанры: оперу, музыку к драме, симфонические произведения, фортепианные пьесы, романсы, камерные ансамбли. Но главная заслуга Глинки - создание русской классической оперы. Оперное творчество Глинки стало магистральным для русской оперы, определив два главных ее направления - народная музыкальная драма и сказочный эпос. По словам Одоевского, «с оперой Глинки является то, чего давно ищут и не находят в Европе - новая стихия в искусстве, и начинается в его истории новый период: период русской музыки.

Огромную роль обе оперы сыграли в развитии русского симфонизма. Глинка впервые отказался от прежнего разграничения инструментального изложения на «зоны» аккомпанированного речитатива и сквозного симфонического изложения.

Г. Калошина

ОПЕРНОЕ ТВОРЧЕСТВО ГЛИНКИ И ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ ТЕАТР ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

С момента своего рождения романтичес кий театр первой половины XIX века в странах Западной Европы формируется, прежде всего, как театр синтетический. Это определяется общими тенденциями построения в каждом романтическом сочинении некоего целостного синтетического Универсума. В то же время, романтики стремятся предельно индивидуализировать художественный облик каждого произведения, придать ему особые, неповторимые черты через собирание, слияние, соединение оперно-теат-ральных традиций различных эпох и национальных культур. Именно так идет процесс становления новых, собственно романтических разновидностей театральных жанров. Типологизация (дифференциация, разграничение жанров), индивидуализация (каждое сочинение неповторимо по своим особенностям) через синтез на всех уровнях художественного целого - вот три основных канона, на которые опираются и теория и практика романтического драматического и музыкального театра.

В теории драматургии начала и первой половины XIX века французские, немецкие, итальянские авторы пытаются определить те новые ориентиры и критерии, которые будут доминировать в нарождающемся театре эпохи романтизма1. Во Франции это осуществляется в публицистических работах Гюго, Стендаля, Бальзака, А. Виньи. В Германии этому посвящают свои исследования представители школы йенских романтиков - братья А. и Ф. Шле-гели, Л. Тик, Новалис, школа гейдельбергских поэтов и драматургов, связанные с ней Э. Т. А. Гофман и А. Мюльнер, позднее X. Д. Граббе, К. Им-мерман, деятели «Молодой Германии», например, Л. Винбарг, и многие другие. В Италии проблемы современного театра дискутируются в манифестах Дж. Берше и А. Мандзони, Дж. Мадзини.

Французская и итальянская школы преимущественно заняты построением концепции исторического романтического театра, который был объявлен

1 Классификация теоретических концепций романтиков сделана нами на основе их анализа в книге А. Аникста .

Гюго максимально соответствующим критериям наступательно активного, действенного романтизма («прогрессивного», «революционного» как определяли его метод отечественные эстетики прошлых лет), хотя национальные особенности диктовали различные подходы к выявлению исторических основ художественного творчества. Сюжет должен был опираться на поворотные события истории, связанные с войнами, межнациональными конфликтами, когда обнажаются социальные противоречия в государстве, в общественном сознании, и все это формирует и обостряет внутренние конфликты отдельной личности.

Второй тип театра, о котором пишут в своих трудах Стендаль, О. де Бальзак, А. Виньи, связывается ими с эмоциональной, лирической природой романтического творчества. Бальзак называет его «театром страстей». Стендаль именует «театром эмоций». И оба настойчиво подчеркивают, что «настоящий» романтический театр должен соединить в себе «историко-социальный, интеллектуальный» и «эмоциональный» театры, становясь «эклектическим» (как определяет этот синтез Бальзак) и «универсальным» (по выражению Стендаля) . В работах итальянских романтиков иначе понимается сама природа романтизма. Так, А. Мандзони не только дискутирует по поводу соблюдения классических принципов единства времени, места и действия, но и определяет иной тип романтического героя - активного борца за свободу отчизны с обязательным актом героического самопожертвования (искупительной жертвы), что сближает итальянскую традицию с русской театральной эстетикой. Дж. Мадзини мечтает о соединении «деятельного», насыщенного внешними конфликтам итальянского и религиозно-мистического немецкого театра.

Ведущая линия немецких теорий театра направлена на осознание качественных особенностей «нового» Универсума, концепция которого появилась уже в конце XVIII века в трудах братьев Шлегелей. А. Шлегель видит романтический театр как «пестрое зрелище жизни целиком» , поданной

сквозь магический кристалл фантазии художника - то крупным планом (детали внутреннего мира), то в отдаленной перспективе (борьба групп персонажей), то обобщенно (конфликты идей). Действие должно быть многовременным и разнопрост-ранственным. По мнению Л. Тика, только концепция «чудесного» выразит истинно романтическую природу театра. Отталкиваясь от комедий Шекспира, он показывает, что на основе «игрового» комедийного театра легко соединятся фантастическое как «реальное» и реальное как «фантастическое». В поисках новой романтической трагедии Ф. Шлегель выдвигает концепцию религиозной или христианской трагедии, соединяя «философский дискуссионный театр» Шекспира2 с идеей просветления, преображения героя, постижения им Божественных истин бытия в момент катастрофы-развязки действия. Все это отражается в концепциях музыкального театра как «чудесного» и «синтетического» у Гофмана и Вебера, затем, Винбарга, наконец, в концепции мифологического и синтетического театра Вагнера. Таким образом, в Германии превалирует идея театра «чудесного», «сказочного», фантастического, порою мистического, в целом - мифологического.

Небезынтересны и поиски в области театральной эстетики, характерные для «туманного Альбиона». Так, в трудах Вальтера Скотта разрабатывается принцип «квантования времен»3 в историческом романе и историческом театре. «Образ» целостного «неделимого фрагмента исторического бытия, в котором герои словно изолируются», предстает в трех «проекциях», трех ракурсах. «История как прошлое» предстает с учетом некой исторической дистанции, то есть действует эпический принцип драматургии. «История как незавершенное настоящее» разворачивается как бы на наших глазах и связана с показом исторических эпизодов как спонтанного процесса. Так действует драматический принцип. «История как будущее» привносит оценку событий, преломленных «сердцами» романтических героев. «Будущее», то есть XIX век, «проживает» историческое бытие через психологические конфликты и лирическое мироощущение героев. Иной путь избирает Байрон - создатель

2 Ф. Шлегель считает, что Шекспир предлагает «загадку бытия», ставит важнейшие общечеловеческие проблемы, но не разрешает их. Постичь эти сверхсмыслы можно только через постижение Абсолюта. Это и происходит в акте преображения .

3 Термин «квантования» времен введен Л. Гумилевым. В. Скотт описывает этот принцип как изображение исторического события в трех проекциях (подробнее см. ).

романтической драматической мистерии («Каин») и драматизированной поэмы («Манфред»), путь, по которому пошел и Гете в «Фаусте» (а позднее Вагнер), создавший некое сложно организованное философ-ско-драматическое и мифологическое действо.

Таким образом, в 20-30-е годы XIX века в музыке композиторов разных стран осуществляется процесс становления нескольких разновидностей жанра: романтической исторической оперы (большой, французской героической трагедии Обера и Мейербера, итальянской эпической трагедии - у Россини), романтической лирической драмы у Бу-альдье и Беллини, романтического сказочно-фантастического театра и театра легендарного (Вебер, Шпор, Маршнер, Вагнер).

Общая тенденция к «универсальному» романтическому театру, как пишет в ранней своей статье Вагнер , то есть театру, синтезирующему все национальные признаки и все сюжетно-драматур-гические разновидности, особенно ясно определяется в романтической опере 40-х годов. У самого Вагнера процесс синтеза национальных традиций ощущается, начиная уже с 30-х годов («Запрет любви», «Риенци», «Летучий Голландец», «Тангейзер») и в 40-е годы приводит к рождению мифологического театра. В итальянской опере 40-х годов, например, в творчестве Доницетти, взаимодействуют признаки исторической оперы и лирической драмы («Лукреция Борджиа»), комедийного и лирического театров («Любовный напиток»). Аналогичные процессы характерны и для поисков Верди 40-х годов. Здесь, с одной стороны, намечаются разграничения жанровых разновидностей оперы. Так, «Макбет» и «Луиза Миллер» тяготеют к жанру психологической трагедии, «Битва при Леньяно», «Эрнани» - ближе концепции «большой» французской историко-героической оперы. С другой стороны, в операх «Атилла» и «Набукко» взаимодействуют законы исторического, лирического театра с чертами мифологического, частично осуществленные у Беллини («Норма») и Россини («Вильгельм Телль»).

Тенденция соединения различных типов театра продолжается и в творчестве Верди центрального периода. Порой в его операх трудно точно обозначить те или иные жанровые разновидности. К примеру, в опере «Бал-маскарад» соединены исторический, лирико-психологический типы театра с концепцией «игры» и чертами мифологического карнавального действа.

Как видим, становление любой из романтических жанровых разновидностей оперы проходило в условиях взаимодействия и даже синтеза с другими подвидами романтического театра. Иными словами, все, что только «дифференцировалось», тут же «синтезировалось». Это касается и романтической исто-рико-героической трагедии во всех ее национальных разновидностях: русской (эпической), итальянской, французской (большая опера), немецкой.

Одновременно разрабатываются принципы драматургии эпической романтической, психологической, жанрово-бытовой романтической - в комедии и бытовой драме, принципы драматургии религиозно-философской трагедии. Все это накладывает отпечаток на взаимодействие интонационных и жанровых составляющих в тематических процессах. В операх 20-30-х годов отчетливо заметны стилевые клише классического тематизма, барочные элементы (риторические формулы, хорал, оперные и инструментальные стереотипы), появляются и собственно романтические комплексы. Народно-жанровый тематизм обозначает стремление авторов к четкой национальной ориентации, показу местного колорита. Лирические характеристики опираются на черты городской романсной культуры, традиции чтения романтической поэзии, насыщаются прозаическими интонациями живой речи. В насыщенных всеми этими элементами мелодических «разливах» опер Беллини рождается новое качество - романтическое, синтетическое bel canto. Сложное по составу тематическое поле оперы позволяет композитору заново переосмыслить традиционные интонационные комплексы, выделить в них те, которые будут нести символическую или психологическую нагрузку, дифференцировать пласты драматургии, обозначить музыкально-тематические конфликты, что, в конечном счете, в опере второй половины XIX века приводит к полной симфониза-ции музыкального процесса. Наличие разных по истокам тематических комплексов, разноязычие романтического театра проявляется как у Россини, Мейербера, раннего Вагнера, так и в творчестве Михаила Глинки.

Важный аспект чаемого романтического синтетического Универсума - поиски органичности в соединении разнонаправленных и разноуровневых его составляющих. Действительно, как естественно сплотить «прошлое, настоящее и будущее», как представить «пестрое зрелище жизни целиком»

(А. Шлегель) в разных ракурсах ее воплощения (дальней и ближней перспективой, многообразием лиц и положений, вниманием к внутреннему миру, многомерностью времен и пространств), как соединить трагические и комические, возвышенные и низменные, мистические, фантастические и реальные образы? Что будет этим магическим кристаллом? Йенские романтики выдвигают несколько идей единства целого. Первая - игровой, карнавальный Универсум во второй эстетической реальности художественного пространства сочинения, в котором естественно объединяются комическое и фантастическое. Вот почему фантастические и сказочные оперы обязательно опираются на нормы и принципы комического и иронию как метод соотнесения неорганических составляющих целого, в том числе, и в «Руслане» Глинки.

Второй способ достижения единства целого -объединение неорганических составляющих Универсума через миф. Такой принцип допускает сосуществование конкретного и символического, их взаимообратимость, наличие разных временных координат: надвременного, субстанционального; внутренне-действенного, психологического; про-фанного (диахронического) и священного (кругового) времени во внешнем сценическом действии. Художественный процесс в целом обретает черты симультанности, втягивая все другие мифологические категории - категории Веры, ритуала, катарсиса и так далее. Указанные особенности находят воплощение как в условиях исторического театра - через мифологизацию и поэтизацию исторического события, так и в рамках сказочной, фантастической оперы, которая естественно втягивает в себя мифологические составляющие, пока, наконец, ко времени Вагнера не превращается из сказочно-фантастического в мифологический театр.

Третий способ объединения целого предопределен концепцией христианской трагедии, в которой события дискутируются, разыгрываются и «проживаются», и при этом отчетливо выявляются связи с историческим прототипом оперы - средневековой мистерией, черты которой в романтической традиции проглядывают в самых различных сочинениях.

Эти три ракурса в художественной практике реализуются в разных моделях оперной драматургии, обусловливая многообразие ее жанровых разновидностей. Так, через углубление связей с мифом в романтическом музыкальном театре постепенно усиливаются символические обобще-

ния, пока, наконец, не формируются как особый надбытийный уровень драматургического процесса.

Русская музыкальная культура уже на протяжении всего XVIII века развивалась в тесных контактах с западноевропейской, диалогизируя с ней, противопоставляя ей свое миропонимание. В этом контексте оперное творчество Глинки, будучи обобщением наиболее значительных явлений русской культуры конца XVIII - начала XIX веков в области театра, одновременно вобрало в себя многие особенности, характерные для западноевропейской оперной традиции. Русский гений всего в двух сочинениях проделал путь, аналогичный тому, который прошли Глюк и Моцарт в XVIII веке, Россини, Мейербер, Вагнер и Верди в XIX. Каждый из них посвятил часть своего творчества или какое-то сочинение одному из оперных жанров или национальных разновидностей, исторически предшествовавших или современных ему. Глюк и Мейербер путешествовали по разным странам (Италия, Англия, Австрия, Франция у первого, Германия, Италия, Франция у второго), изучая их опыт в жанре оперы, пока не выступили, наконец, с собственными драматургическими и композиционно-технологическими новациями. Моцарт и Вагнер освоили имевшиеся оперные жанры и оперные формы несколько более быстрыми темпами, привнося в каждое сочинение что-то новое, синтезируя оперные формы и типы тематизма, но при этом - создавая свои сочинения для театров своей страны. Россини и Беллини, опираясь на итальянскую традицию, уже в ранних сочинениях явно использовали достижения Глюка, Сальери и Моцарта, а Беллини - еще и Бетховена (в области оркестрового мышления и приемов музыкального развития).

Глинка проделал весь подготовительный путь, если можно так сказать, «в уме», ничего практически не создавая на бумаге. Оба его оперных шедевра написаны без длительной предварительной подготовки. Конечно, его творчество возникло не на пустом месте. Им был освоен опыт богатейший опыт поэзии и прозы, драматического и музыкально-драматического театра, многие собственно оперные традиции, западноевропейские и отечественные. Среди последних - творческие поиски Бортнянского, Фомина, но особенно Верстовского, Кавоса. В русской опере сложились разнообразные жанровые разновидности - лирико-бытовая, историческая, комическая, сказочная. Были учтены

достижения иных жанров, в частности, историко-эпической оратории.

У одного из самых продуктивных романтических авторов глинкинской эпохи - Верстовского - мы встречаем своеобразный синтез фантастической и исторической оперы. Все его исторические оперы включают и фаустианскую тему борьбы за душу Божественного и демонического начал, соединяют немецкую концепцию «чудесного» Тика, размышления в духе религиозно-философской трагедии Шлегеля, и одновременно житейские подробности, так характерные для бытовой комедии и буржуазной драмы, а также лирические переживания, психологические коллизии. Например, в «Аскольдовой могиле» мистика соседствует с эпизодами религиозных и светских обрядов и картинами народного быта, драматические эпизоды - с комедийными. Былинный Боян в княжеской ризнице «сказывает» о подвигах богатырей времен княжения Святослава4, и рядом показан народный музыкант, скоморох и гудошник. В качестве оперных номеров у него уже использована и баллада (как завязка действия в опере «Вадим» - вслед за «Белой дамой» Буальдье, баллада Торопа в кульминации «Аскольдовой могилы»), и романс (в партии Надежды, в хорах девушек предвосхищается сцена Антониды и подруг из III действия «Жизни за царя»), и песня (в партии Торопа, в народных сценах).

Подобный масштабный синтез не был личным опытом Глинки. Это был опыт целого пласта русской музыкальной культуры. Но такова была природа слуха музыканта, таков был его гений, что он как бы «считывал» внутренние коды национальной культуры, как народной, так и профессиональной. На эту особенность его слышания указывал еще Б. Асафьев в статье «Слух Глинки» , где он писал о том, что композитор уже в детстве, в силу своей естественной природной гениальности, схватывал специфические особенности, национальные традиции создания мелоса, ведения мелодической линии и подголосков. «О, верьте мне, на русской музыкальной почве вырос роскошный цветок, - он наша радость, наша слава», - говорил Одоевский о «Руслане» , но эти же слова можно с полным основанием отнести к самому автору оперы. Владение голосом, усовершенствованное в Италии, позволило ему еще и озвучивать самому все, что рождалось в подсознании, и одновременно интуи-

4 Боян у Верстовского, как позднее и у Глинки, помещен во время княжения Святослава, а не Владимира, с которым его связывают былины.

тивно корректировать становление мелодических пластов художественного целого. Это выявляется во всех его сочинениях.

Чуткость слуха Глинки невероятна. Многие исследователи отмечают его тягу к языкам (латынь, немецкий, французский, английский, потом персидский), к наблюдению над их интонационным строем и его точному воспроизведению. Перед поездкой в Испанию он учит испанский. Поездка на Кавказ стала таким же ярким языковым и музыкальным впечатлением, по словам Асафьева, «вломившимся в слух Глинки» . Все четыре месяца «жил на иждивении слуха» без музыкальных занятий за инструментом. И судя по страницам оперы «Руслана и Людмилы», звуковые впечатления от музыки Востока, «звеневшего» в воздухе Кавказских гор, были неотразимы и закрепились прочно в его памяти, сказались в творчестве.

Со слуховыми впечатлениями юности связано и решение композитором внешних и внутренних конфликтов, их соотношения в драматургии «Жизни за царя». Род Глинки возник на основе слияния польской и русской линий дворянских родов. Исторический конфликт этих наций мог воспринимается им особенно болезненно. Быть может, поэтому и поляки, и русские показаны так ярко и самобытно, эпически корректно и непредвзято. Поэтому столь прекрасен «гимн войне» в польском акте, где война трактована как блестящее победное пиршество бала, торжество силы, отваги, азартной схватки с пространством и временем. Жизнь уподобляется пышному рыцарскому балу среди воинского стана. Воинский стан - модель пространственно-временная, символ скоротечного настоящего и захватнического восприятия пространства: родина там, где ее доблестные воины.

Если учесть то обстоятельство, что согласно замыслу Глинки, бал происходит на территории Русского государства, оккупированного захватчиками, то праздник обретает особенно зловещие черты. Танцы строятся как пленительная игра в перерыве между битвами. Итак, ритуальный танец-состязание, образ рыцарского турнира отображен в полонезе, образ любовных игр-состязаний - в тематических модификациях мазурки. Но при этом важнейшее средство характеристики - танец с хором. Господство инструментального начала выступает как символ внешнего, блестящего, «телесного», символ мира «земного», который в опере противостоит молитве, песне и романсу, - вокальному началу,

связанному с русским народом и его героями и символизирующим «музыку гуманус» - музыку гармонии души и тела, музыку Веры5. «Зона войны» и «зона мира» как разные религиозные и философские системы, как разное миропонимание в опере «Жизнь за царя» определены и противопоставлены через типы и формы тематизма. С одной стороны, - радость добычи, блеск придворного торжества по поводу ожидаемой победы. Вся «польская» музыка - гимн, прославляющий войну, танец, как символ жизни, полной удовольствий и развлечений, подтверждение чему находим в текстах хоров II действия. Их идеал - стремительное самоутверждение в действии, рыцарь чтит доблестный подвиг, неважно на что, с точки зрения этики, направленный. В финале IV действия отряд поляков символизирует образ охотников, рыскающих в лесу, выслеживающих добычу и получающих, наконец, жертву в сцене смерти Сусанина.

Русский «лагерь» показан через картины мирного быта. Жизнь здесь - Праведный Путь, нравственная чистота, неспешность разворачивающегося кругового мифологического времени, в котором живет русский человек. Мифологическое пространство четко выстроено и символично; человеком обжиты лес, река, поле, деревня, град, кремль, монастырь или посад; заря здесь - символическое знамение, возвещающее обновление земли русской. Миша Глинка вырос в этой среде. Она для него есть некая незыблемая данность.

Драматургическое противопоставление ощутимо не только в жанровых истоках тематизма: мазурке, полонезу, краковяку, вальсу противостоят лирические, плясовые, обрядовые свадебные песни, бытовой романс, молитвенные распевы духовного гимна и духовного стиха. Противопоставлены сами типы сценического времени. Любование отчизной, сопереживание ее бедам - в одном случае, игра - в другом. Заметим, что точно также, через конфликт вокального и инструментального начал противостоят царство Черномора и княжество Киевское в музыке оперы «Руслан и Людмила». Есть даже стилистическое противопоставление славянской распевности старинного мелоса и восточного, инструментально-вокального, сложно орнаментального стиля.

В операх Глинки находим множество других параллелей с европейским театром. Отголоски «оперы спасения» причудливо возникают в «Руслане», где

5 В этой связи, вряд ли справедливо усматривать в опере присутствие конфессионального конфликта католичества и православия, который развернут, к примеру, в «Борисе Годунове» Мусоргского или в «Александре Невском» Прокофьева.

главный герой одновременно и действует, самоутверждается, как положено былинному персонажу, в двух битвах с двумя братьями - символическим витязем-головой и Черномором, и при этом ждет чудесного спасения от Финна после нападения воинов Наины. Пройдя с его помощью этап воскрешения через мертвую и живую воду - сугубо символический акт Преображения, он восстанавливает свой статус и свершает акт преображения супруги.

В обеих операх ощущаются прочные и множественные связи с большой французской исторической трагедией, классической ораторией и национально-эпической по концепции оперой «Вильгельм Телль» Россини, которая ранее испытала на себе эти воздействия. Отметим, прежде всего, традиционные типы арий: большая, состоящая из трех разделов, французская ария у Руслана; блестящая героическая каватина, ставшая драматическим излиянием чувств, у Го-риславы; развернутые, свободно построенные моносцены Людмилы.

Но, главное, в них наблюдается отмеченное нами характерное качество театра Мейербера, Обера -совмещение трех временных и пространственных координат. «История как прошлое» - воссоздание исторического события с позиций временной дистанции - у Глинки присутствует и даже превалирует в обоих его шедеврах. «История как настоящее» предстает в непредсказуемости сюжетных перипетий, в последовательном накоплении конфликтных взаимодействий от начала к концу сочинения. Так, подобно снежному кому, наращивается система конфликтов в театре Мейербера. Особенно сильно действует этот прием благодаря включению момента экзистенциального выбора, перед которым оказывается герой в решающую минуту жизни: реакция Рауля на появление Валентины как невесты в конце II акта «Гугенотов», принятие Валентиной решения о переходе в протестантскую веру перед лицом неминуемой смерти. Подобные ситуации возникают в «Жизни за царя»: у Сусанина - в III, у Вани - в IV действии. Связь с Мейербером обнаруживается и в трактовке образа бала и пирушки как любовной игры и псевдодоблести, а также в стилевых параллелях. В музыке «Гугенотов», как и «Жизни за царя», сплетаются культовый, народно-жанровый, классический, барочный тематизм, вокальная мелодика итальянского bel canto. Разница в том, что Мейербер не достигает в своей опере стилевой целостности (исследователи указывают на эклектичность его стиля), тогда

как Глинка органически сплавил все составляющие компоненты и, тем самым, заложил фундамент национальной традиции, смотрящей далеко в будущее. А стилевое противоречие тематических пластов, подобное мейерберовскому, он использует в «Руслане» с определенной драматургической цели - для контрастного противопоставления пространственно-временных уровней в мифологическом континууме целого.

«История как будущее» присутствует в непоследовательности эмоциональных, психологических, поведенческие реакций героев на происходящие события: Антониды и Вани в III и IV действиях «Жизни за царя», Людмилы и Ратмира в III и IV действиях «Руслана».

Еще больше параллелей намечается с творчеством Россини. Глинка хорошо знал его оперы, был знаком с многими из них, предшествующими «Тел-лю». С драматургическими принципами великого итальянца драматургию обоих глинкинских шедевров роднит опора на множество обрядовых эпизодов, ораториальный принцип крупного штриха, который в данном случае выражается организации действия как чередования монументальных, относительно завершенных драматургических «блоков»6. Глинка опирается на то качественно новое «срастание» оратории и оперы, которое уже достигнуто Россини. Вся конструкция целого, его компоновка, обилие хоровых сцен, «блоки» художественного процесса, приметы мифологического времени и пространства, даже хоровая трактовка оркестровой партитуры в «Жизни за царя» - перекликаются с «Вильгельмом Теллем».

Как и в «Телле», в обеих операх Глинки представлена бесконечная вереница различных ритуалов: языческих - в «Руслане», христианских - в «Жизни за царя». В той же опере подобную сквозную линию образует действие природно-космических сил: приближение весны как символа освобождения и обновления. Совпадают, в частности, не только свадебный обряд (в опере Россини в I действии, в опере Глинки - приготовление к обряду и прерванный девичник в III действии), но и открытое противостояние коллективных образов, доблестный поступок героя, готового к искупительной жертве.

Художественное пространство «Вильгельма Тел-ля» выстроено как мифологический природный космос (горы, луна, гроза, озеро, небо), народ и его

6 Предположительно, образцом для Россини служили оратории Мейербера, а не Гайдна или Генделя.

вера как составные части этого космоса. Аналогично соединение мифологического театра и фольклорных былинных образов в «Жизни за царя». В русской традиции важна мифологема Пути. В опере с ней связаны «три богатыря» - Сусанин, Ваня, Собинин. Каждый избирает свой крестный путь, но все три - как части одного древа: Сусанин - корень, Собинин и Ваня - его продолжение. Важный аспект мифологемы Пути - воссоздание символического пути сироты (Вани) - пути отрока божьего, блуждающего в лесу, защищающего отца = царя = Бога. В опере присутствуют и природные космические символы: поле - река - лес -болото, и символы человеческого бытия: дом - крепость - кремль - град. Былинная символика соприкасается с христианской: отец - сын, Собинин (у него и имя символично - Богдан) и Антонида -символы чистоты отношений христианского брака. Путь подвига трактован в опере и как путь повиновения христианскому нравственному долгу, и как самостоятельный экзистенциальный выбор7.

Естественно, мы лишь намечаем символические ориентиры, указывающие на присутствие в исторической опере Глинки особенностей мифологического и легендарного театра. Еще в большей мере это характерно для «Руслана». Здесь соседствуют

черты сказочной феерии («Оберон» Вебера) комической (и даже иронической) концепции «чудесного» в строгом соответствии с идеями Людвига Тика, философской религиозной драмы с магическими и фантастическими превращениями. Но самое важное: именно «Руслан» содержит в себе почти все черты мифологического театра, которые в 40-е годы одновременно с Глинкой, настойчиво разрабатывает Рихард Вагнер. Конечно, чутье и талант Пушкина предопределили этот синтез былины, сказки и мифа, но ведь именно гений Глинки одухотворил шедевр молодого поэта, создав тот сплав индивидуального и коллективного, который так присущ русской мен-тальности.

Интонационный строй обеих опер Глинки столь же уникален: композитор ведет свой рассказ от лица народа как его эпический сказитель, говорит языком его песен и романсов, былин, молитв и обрядов.

Таким образом, театр Глинки в двух его шедеврах проходит путь, равный тому, который европейская опера прошла за три-четыре десятилетия. Это стало возможным благодаря обобщению разных пластов отечественной и западноевропейской культуры, обобщению лапидарному и, вместе с тем, монументальному. Только так могли быть воссозданы и облик национального героя, и менталитет нации.

ЛИТЕРАТУРА

1. Аникст А. Теория драмы на Западе: Первая

половина XIX века. Эпоха романтизма. М., 1970.

2. Асафьев Б. Слух Глинки // Музыкальная психо-

логия. М., 1979.

3. Бекетова Н., Калошина Г. Опера и миф // Му-

зыкальный театр XIX-XX века: вопросы эволюции: Сб. науч. трудов. Ростов н/Д, 1999.

4. Вагнер Р. Избранные труды. М., 1935.

5. Литературные манифесты романтиков. М.,

6. Одоевский В. Музыкально-литературное наследие. М., 1958.

7. Стендаль. Собр. соч. В 15 т. Т. 7. М., 1959.

8. Черкашина М. Историческая опера эпохи романтизма. (Опыт исследования). Киев, 1986.

9. Шлегель Ф. Эстетика, философия, критика. В

2 т. Т.1. М., 1983.

7 Мифологические аспекты оперы Глинки «Жизнь за царя» рассматриваются также в книге М. Черкашиной , статье Н. Бекетовой и Г. Калошиной .

2.1.1. Общая характеристика творчества

Ливанова, Т. М.И. Глинка / Т. Ливанова, В. Протопопов. – М., 1988.
Левашёва, О. М.И. Глинка / О. Левашёва. – М., 1987, 1988.
М.И. Глинка. К 100-летию со дня смерти / под ред. Е.М. Гордеевой. – М., 1958.
Памяти Глинки. Исследования и материалы. – М., 1958.
М.И. Глинка. Исследования и материалы / под ред. А.В. Оссовского. – Л.-М., 1950.
М.И. Глинка. Сборник материалов и статей / под ред. Т.Н. Ливановой. – М.-Л., 1950.
Стасов, В. М.И. Глинка / В. Стасов // Избр. соч.: в 3 т. / В. Стасов. – М., 1952. – Т. 1. – М., 1952.
Серов, А.Н. Статьи о Глинке / А.Н. Серов // Избранные статьи: в 2 т. / А.Н. Серов. – М.–Л., 1950 – 1957.
Ларош, Г.А. Избранные статьи о Глинке / Г.А. Ларош // Избр. статьи: в. 1-5. / Г.А. Ларош. – М., 1953. – Т. 1.
Асафьев, Б. М.И. Глинка / Б. Асафьев. – М.-Л., 1950.

Творчество Михаила Ивановича Глинки имело особое значение для развития русской культуры: в его творениях сложилась русская музыкальная классика . Ещё при жизни композитора его имя было покрыто немеркнущей славой (Одоевский, Серов, Стасов). Он обладал интенсивным, самобытным талантом, в котором соединились начитанность и осведомлённость обо всей европейской музыке, уникальные творческие способности, дарование пианиста и вокалиста. Глинка обобщил в своём творчестве не только всё важное в музыкальном развитии России, начиная с XVII в., но и присоединил ко всему этому достижение современной европейской школы (Мейербер, Мендельсон, Лист, Шопен, Берлиоз). Глинка навсегда останется в истории первым русским композитором мирового значения .

Наследие :

– оперы : «Иван Сусанин», «Руслан и Людмила».

– симфонический жанр : «Увертюра-симфония» на две русские темы (неоконченная); «Арагонская хота», «Камаринская», «Ночь в Мадриде», «Вальс-фантазия», музыка к трагедии Кукольника «Князь Холмский».

– камерно-вокальный жанр : более 70 романсов и песен.

– камерно-инструментальный жанр : соната для альта и фортепиано; «Патетическое трио», 2 струнных квартета и др. Для фортепиано : циклы вариаций, вальсы, мазурки, полонезы и др.

Истоки творчества:

Общественная жизнь России XIX в. Мировоззрение композитора складывалось в пору бурного роста национального самосознания и революционно-освободительной мысли (война 1812 г., 1825 г.). В основе всей деятельности Глинки лежит идея патриотизма и народности . У предшественников Глинки «народное» воспринималось только как «бытовое». У Глинки народность – это глубокое и разностороннее отображение жизни народа, его мировоззрения и характера, его исторического опыта. Таким образом, Глинка первым среди русских композиторов сумел положить идею народности в основу широкой творческой концепции.

Проблема народности в сознании Глинки была нераздельно связана с реалистическим методом творчества. И здесь, преодолевая бытовой реализм XVIII в., он пришёл к эстетическим принципам высокой типизации и поэтического обобщения явлений действительности.

Русское музыкальное искусство . Выразить мир народного самосознания можно было только при условии полного владения художественными средствами народной музыкальной речи. В итоге Глинка сумел обобщить различные ветви и направления русского фольклора в русле профессионального искусства: древнерусское церковное пение; крестьянская песня; городская песня-романс . Также он по-новому претворил художественные достижения его предшественников – русских композиторов XVIII – начала XIX вв .
Зарубежная музыкальная культура . Искусство Глинки – явление не только национальное. К высшим своим достижениям он пришёл, изучая опыт великих западноевропейских мастеров.

а) классицизм .Величественная строгость и глубина мысли, стройность архитектоники, широта и монументальность музыкальных форм – влияние Генделя и Глюка .Изящество формы, мелодическое богатство, задушевный и тонкий лиризм – влияние Моцарта . Ораториальный стиль – от Гайдна . Симфонизм – влияние Бетховена .

б) романтизм . При всей «классичности» мышления Глинка был далёк от нормативной эстетики классицизма. Его привлекал новый строй чувств, раскрытый романтиками. Новое, романтическое мироощущение сближало его с Шопеном, Вебером, Берлиозом, Листом, Беллини. Однако его не коснулись крайности романтизма : романтический индивидуализм, скептицизм, мистическая отрешённость от «земных радостей». Его творчество исполнено здорового, цельного мироощущения. Самое важное связующее звено с эстетикой музыкального романтизма – горячее стремление романтиков к национальной характерности музыкального выражения.

Новое содержание искусства Глинки связано с новым понимаем народности . Высшей целью являлся показ типических черт духовного облика русского народа и его представителей. В своих произведениях Глинка раскрывает важнейшие стороны русского народного характера : героизм, любовь к родине, веру в светлые созидательные силы жизни. В них композитор запечатлел историю и эпос народа, его высокое нравственное достоинство, его воззрения на жизнь и природу. Как романтик Глинка раскрывает в своём творчестве лирическую тему. Также ярко претворил образы Востока.

Особое значение в творческом методе композитора приобретает проблема мастерства . Никто из его предшественников не уделял так много внимания вопросам художественной формы, архитектоники, композиции. Любое произведение Глинки привлекает цельностью формы, точностью и ясностью музыкального выражения. Путём настойчивых исканий Глинка пришёл к созданию национального стиля и языка русской классической музыки , явившегося фундаментом всего будущего развития русской композиторской школы. Присущий Глинке синтетический метод мышления позволил вобрать и обобщить разные стороны русской народной мелодики и русской речи и заново «переплавить» их в стройных формах профессиональной музыки.

Мелодика . Величайший мелодист, функция мелодии – ведущая. Характеризуется ярко выраженной распевностью, плавностью, «сцеплённостью» интонаций. Типичны секстовые и гексахордовые попевки, опевание квинтового тона, нисходящий ход V-I. Голосоведению присуща плавность, чистота и рельефность мелодических линий. Опирался на традиции подголосочной полифонии.
Методы развития . Всячески старался избегать «немецкой колеи» – приёмов гайдновского классического симфонизма (метода тематической разработки). Культивировал форму, построенную на сохранении мелодии. Отсюда – вариантно-попевочное и вариационное развитие.
Гармония . С одной стороны – претворяет русский народный колорит : плагальность, ладовая переменность, широкое применение побочных ступеней лада, переменный лад, лады народной музыки. С другой стороны – использует нормы современной романтической гармонии : увеличенное трезвучие, доминантовый нонаккорд, средства мажоро-минора, целотоновая гамма.
Форма . «Чувство и форма – это душа и тело» (Глинка). Для метода Глинки характерна гармония чувства и разума, эмоционального и рационального. В этом – связь эстетики Глинки и Пушкина: рационально-логическое начало не подавляет, а направляет всю силу вдохновения.
Оркестр . Гениальный мастер оркестрового колорита, сделавший ценнейший вклад в мировую оркестровую музыку. Его оркестр – оркестр чистых тембров . Тщательно изучив природу каждого инструмента, он вырабатывает свой метод диффиринцированной оркестровки . В «Заметках об инструментовке» Глинка определяет функции каждой оркестровой группы. Струнные – «их главный характер – движение». Деревянные духовые – выразители национального колорита. Медные духовые – «тёмные пятна в картине». Особые колористические нюансы создаются путём применения дополнительных инструментов (арфа, фортепиано, колокольчики, челеста) и богатейшей группы ударных.

Контрольные вопросы:

Каково значение М. Глинки в русской музыкальной культуре?
Перечислите наследие композитора.
Каковы истоки творчества М. Глинки?
В чём проявилась новизна содержания музыки М. Глинки?
Раскройте особенности музыкального языка композитора.

Вопросы для самостоятельной работы:

Традиции М. Глинки в творчестве последующих русских композиторов.

Творчество М.И.Глинки (1804-1857) обозначило новый, а именно – классический этап развития русской музыкальной культуры. Композитор сумел сочетать лучшие достижения европейской музыки с национальными традициями отечественной музыкальной культуры. В 30-е годы музыка Глинки еще не обладала широкой популярностью, но вскоре все поймут:

«На русской музыкальной почве вырос роскошный цветок. Берегите его! Он цветок нежный и цветет раз в столетие» (В.Одоевский).

с одной стороны, сочетание романтических музыкально-языковых выразительных средств и классических форм.
с другой, основой его творчества выступает мелодия как носитель обобщенного смыслообраза (интерес к конкретным деталям и декламации, к которым композитор прибегал нечасто, будет более характерен для А.Даргомыжского и ).

Оперное творчество М.И.Глинки

М.Глинка принадлежит к новаторам, открывателям новых музыкальных путей развития, является создателем качественно новых жанров в русской опере:

— героико-историческая опера по типу народной музыкальной драмы («Иван Сусанин», или «Жизнь за царя»);

— эпическая опера («Руслан и Людмила»).

Эти две оперы были созданы с разницей в 6 лет. В 1834 он начинает работу над оперой «Иван Сусанин» («Жизнь за царя»), задуманную первоначально как оратория. Окончание работы над произведением (1936) – год рождения первой русской классической оперы на исторический сюжет, источником для которого послужила дума К.Рылеева.

Михаил Иванович Глинка

Особенность драматургии «Ивана Сусанина» заключается в сочетании нескольких оперных жанров:

героико-исторической оперы (сюжет);
черты народной музыкальной драмы . Черты (не полное воплощение) – потому что в народной музыкальной драме образ народа должен пребывать в развитии (в опере он – активный участник действия, но статичен);
черты эпической оперы (неторопливость сюжетного развития, особенно в начале);
черты драмы (активизация действия с момента появления поляков);
черты лирико-психологической драмы , связанные, в основном, с образом главного героя.

Хоровые сцены этой оперы восходят к ораториям Генделя, идеи долга и самопожертвования – к Глюку, живость и яркость характеров – к Моцарту.

Появившаяся на свет спустя ровно 6 лет опера Глинки «Руслан и Людмила» (1842) была встречена отрицательно, в отличие от «Ивана Сусанина», восторженно принятого. В.Стасов – единственный, пожалуй, из критиков того времени, кто понял истинное ее значение. Он доказывал, что «Руслан и Людмила» – не неудачная опера, а произведение, написанное по совершенно новым драматургическим законам, неведомым прежде оперной сцене.

Если «Иван Сусанин», продолжая линию европейской традиции , тяготеет более к типу драматической оперы с чертами народной музыкальной драмы и лирико-психологической оперы, то «Руслан и Людмила» являет собой новый тип драматургии, получивший название эпической. Качества, воспринятые современниками как недостатки, оказались важнейшими сторонами нового оперного жанра, восходящего к искусству былины.

Некоторые его характерные особенности:

особый, широкий и неторопливый характер развития;
отсутствие прямых конфликтных столкновений враждебных сил;
картинность и красочность (романтическая тенденция).

Оперу «Руслан и Людмила» часто называют

«учебником музыкальных форм».

После «Руслана и Людмилы» композитор приступает к работе над оперой-драмой «Двумужница» (последнее десятилетие) по А.Шаховскому, которая осталась неоконченной.

Симфоническое творчество Глинки

Словами П.Чайковского о «Камаринской» можно выразить значение творчества композитора в целом:

«Русских симфонических сочинений написано много; можно сказать, что имеется настоящая русская симфоническая школа. И что же? Вся она в „Камаринской», подобно тому, как весь дуб в жёлуде…».

Музыка Глинки обозначила следующие пути развития русского симфонизма:

Национально-жанровый (народно-жанровый);
Лирико-эпический;
Драматический;
Лирико-психологический.

В этой связи особо стоит отметить «Вальс-фантазию» (в 1839 г. написана для фортепиано, позднее были оркестровые редакции, последняя из которых относится к 1856г., представляет 4-е направление). Жанр вальса оказывается у Глинки не просто танцем, а – психологической зарисовкой, выражающей внутренний мир (здесь его музыка продолжает развитие тенденции, впервые проявившейся в творчестве Г.Берлиоза).

Драматический симфонизм традиционно связан с именем, в первую очередь, Л.Бетховена; в русской музыке наиболее яркое развитие получает в связи с творчеством П.Чайковского.

Новаторство композитора

Новаторский характер произведений Глинки в полном объеме выражено в связи с линией народно-жанрового симфонизма, характеризующегося следующими чертами и принципами:

тематическую основу произведений, как правило, составляет подлинный народно-песенный и народно-танцевальный материал;

широкое использование в симфонической музыке средств и приемов развития, характерных для народной музыки (например, различные приемы вариантно-вариационного развития);

подражание в оркестре звучанию народных инструментов (или даже их введение в оркестр). Так, в «Камаринской» (1848) скрипки зачастую подражают звучанию балалайки, а в партитуры испанских увертюр («Арагонская хота», 1845; «Ночь в Мадриде», 1851) введены кастаньеты.

Вокальные произведения Глинки

Ко времени расцвета гения этого композитора Россия уже обладала богатой традицией в области жанра русского романса. Историческая заслуга вокального творчества Михаила Ивановича, равно как и А.Даргомыжского, заключается в обобщении опыта, накопленного в русской музыке первой половины XIX в. и выведении его на классический уровень. Именно в связи с именами этих композиторов русский романс становится классическим жанром отечественной музыки . Имея равное значение в истории русского романса, живя и творя в одно время, Глинка и Даргомыжский идут разными путями в реализации своих творческих принципов.

Михаил Иванович в своем вокальном творчестве остается лириком , считая главным – выражение эмоций, чувств, настроений. Отсюда – господство мелодии (лишь в поздних романсах появляются черты декламации, например, в единственном вокальном цикле из 16 романсов «Прощание с Петербургом» на ст. Н.Кукольника, 1840). Главное для него – общее настроение (опирается, как правило, на традиционные жанры – элегию, русскую песню, балладу, романс, танцевальные жанры, т.д.).

Говоря в целом о вокальном творчестве Глинки, можно отметить:

преобладание в романсах раннего периода (20-е гг.) жанров песни и элегии. В произведениях 30-х гг. чаще всего обращался к стихам .
в романсах позднего времени появляется тенденция к драматизации («Не говори, что сердцу больно» — наиболее яркий пример проявления декламационного стиля).

Музыка этого композитора синтезирует лучшие достижения европейской музыкальной культуры с национальной традицией. Наследие первого русского музыкального классика в стилистическом плане сочетает 3 направления:

Как представитель своего времени, Глинка – выдающийся представитель русского художественного ;
(в идейном плане выражается в значимости образа идеального героя, ценности идей долга, самопожертвования, нравственности; опера «Иван Сусанин» показательна в этом плане);
(средства музыкальной выразительности в области гармонии, инструментовки).

Композитор также реализуется в жанрах драматической музыки

(музыка к трагедии Кукольника «Князь Холмский», романс «Сомнение», цикл «Прощание с Петербургом»); порядка 80 романсов связаны с лирической поэзией (Жуковский, Пушкин, Дельвиг, Кукольник, т.д.).

Камерно-инструментальное творчество составляют такие произведения Михаила Ивановича:

фортепианные пьесы (вариации, полонезы и мазурки, вальсы, т.д.),
камерные ансамбли («Большой секстет», «Патетическое трио»), т.д.

Оркестровка у Глинки

Неоценимый вклад композитор внес в развитие инструментовки, создав первое русское пособие в данной области («Заметки об инструментовке»). Работа включает 2 раздела:

общеэстетический (с указанием задач оркестра, композитора, классификациями и т.д.);
раздел, содержащий характеристики каждого музыкального инструмента и его выразительных возможностей.

Оркестровка М.Глинки отличается точностью, тонкостью, «прозрачностью», что отмечает Г.Берлиоз:

«Его оркестровка – одна из самых легких, живых в наше время».

Кроме того, музыкант выступает ярким мастером полифонии. Не будучи чистым полифонистом, он блистательно ею владел. Историческая заслуга композитора в этой области заключается в том, что он сумел сочетать достижения западноевропейской имитационной и русской подголосочной полифонии.

Историческая роль композитора М.И.Глинки

Она заключается в том, что он:

Стал основоположником русской классической музыки;
Проявил себя как ярчайший новатор и открыватель новых путей в развитии отечественной музыкальной культуры;
Подвел итог предшествующим исканиям и синтезировал традиции западноевропейской музыкальной культуры и особенности русского народного творчества.

Вам понравилось? Не скрывайте от мира свою радость - поделитесь

В творческих исканиях ряда талантливых композиторов доглинкинского периода постепенно формировалась русская национальная школа, подготовившая почву для русской музыкальной классики. К началу XIX века формы музицирования становятся самыми разнообразными: определяется специфика оперы, балета, водевиля, инструментальной, вокальной и хоровой музыки.

В области оперы

Хоровое творчество занимает важное место в сочинениях Глинки, оно нашло свое воплощение в массовых сценах опер, а также в самостоятельных произведениях («Полонез для хора и оркестра», 1837 г., «Патриотическая песня» («Москва»),

Вершинами творчества Глинки являются оперы «Иван Сусанин» (1836) и «Руслан и Людмила» (1842). Композитор по-новому использовал хор, отводя ему место одного из действующих лиц. Это оказалось поворотным моментом в истории русской оперы - хор стал обязательным и очень важным элементом, в связи с чем возросли требования к хору в вокальном и сценическом отношении. Разнообразны приемы формообразования в хорах, от куплетности (часто - варьированной) до сонатности и фуги. Так же разнообразно Глинка использует полифонию, ее европейские (имитации, контрастность) и русские формы (подголосочность), порой свободно сочетая их ("русская фуга" в "Иване Сусанине").

Хоровые эпизоды опер представлены в самых разнообразных жанрах: героическом, бытовом, эпическом, историческом, лирическом, фантастическом.

Предъявляя к хору чрезвычайные по тому времени требования, Глинка тем самым способствовал подъему всей русской музыкальной культуры на новую, более высокую ступень.

Особенностью хорового творчества Глинки является органическое претворение в нем русской народной песни, которая была важнейшим источником его вдохновения. В творчестве Глинки всюду чувствуются черты, заимствованные от народной песни: распевность, ладовая переменность, несимметричный размер, диатоника, подголосочность, вариационность, постоянная изменчивость тематического материала как средство непрерывного развития и обогащения художественного образа.

Поражает богатство хоровой фактуры Глинки, всегда обусловленной художественными задачами: хоры унисонные (однородные и смешанные), женские, мужские, неполный смешанный и смешанный составы, двухорные и трихорные, с разным количеством голосов, нередко меняющимся (на протяжении одной пьесы), в стиле русского народного многоголосия. При гармоническом складе у Глинки присутствует мелодизация, некоторая самостоятельность голосов (что также свойственно русскому хоровому пению) и, как следствие этого, удобное, логически оправданное голосоведение. Голоса, как правило, используются в удобной тесситуре; крайние звуки диапазона встречаются очень редко, причем в этих случаях Глинка заботится об удобстве гласных.

Действенная драматургическая роль оперных хоров, принципиально осознанная Глинкой не без влияния Одоевского, отличает их от лучших произведений наиболее талантливых предшественников. В монументальных хоровых «фресках» опер «Иван Сусанин» и «Руслан и Людмила», ярко определяющих как национальный стиль опер, так и величие, мужественность русских характеров, ощущаются глубокие связи с традициями древнепевческой профессиональной культуры. Эпическое начало подчеркивает общность в трактовке темы народа. Не случайным оказывается и расположение хоровых сцен в оперных партитурах, охватывающих действие грандиозным обрамлением: светлая, эмоционально приподнятая встреча ратников в интродукции и мощный, радостный эпилог «Славься» в Сусанине; богатырский пир в интродукции и ликующий финал оперы в «Руслане».

Основные хоровые эпизоды первой оперы Глинки, «Иван Сусанин», сосредоточены в «русских» действиях: в интродукции (хор «Родина моя»), в первом (хор гребцов) и третьем действиях (свадебный хор «Разгулялися, разливалися») и эпилоге, представляющем собой, в сущности, развернутую хоровую сцену.

Внутреннее развитие монументальной хоровой интродукции оперы «Руслан и Людмила» определяется особенностью музыкальной драматургии сказочно-эпического жанра. В интродукции господствует эпический тон, которому соответствует и форма композиции, построенной по принципу «запева и припева». Ее истоки лежат в традициях народно-хоровой песни. Здесь же можно ощутить прямые связи с былинным запевом.

Все принципы и качества, которыми проникнуты гениальные оперы М.И. Глинки - подлинная народность, идейная зрелость, художественная правда и высокое мастерство - внес он и в хоровое исполнительское искусство. Приемы использования хора поистине неисчерпаемы. Во всех случаях хор звучит естественно в вокальном отношении и отражает практическое знание голосов композитором. Он уделяет большое внимание вопросам регистра, динамическим оттенкам.

Являясь родоначальником русской национальной музыкальной культуры, Глинка в то же время заложил глубокие основы русской хоровой классики. Как смелый новатор, Глинка внес в хоровое искусство те же принципы и качества, которыми было проникнуто все его гениальное творчество - народность, художественная правда, реализм, и с этих позиций определил роль и значение хора, как выразителя образа народа и важнейшего элемента оперной драматургии.