Биография художницы Зинаиды Серебряковой. Зинаида Серебрякова. Трудная судьба художницы Серебрякова зинаида биография и описание картин

Ретроспективной выставке великой русской художницы в Третьяковской галерее - посвящается

Зинаида Серебрякова стала одной из первых русских художниц в мировом искусстве, однако она почти не застала собственной славы. В ее работах - материнство, любовь к природе и тонкое чувство прекрасного. Послереволюционная Россия и СССР отвергли ее нежные детские портреты и пейзажи, а французское общество было поглощено новомодным ар-деко и не восприняло талант этой одинокой женщины. Мы отобрали 11 картин, чтобы проиллюстрировать непростой жизненный путь художницы.

1. «Девушка со свечой», автопортрет
1911 г. Холст, масло. 72×58 см. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.

Зинаиде Серебряковой прекрасно удавались портреты. Главное в них - мастерски переданная глубина характера каждого отдельно взятого человека. В период вынужденной эмиграции во Францию работы именно в этом жанре приносили художнице хоть какие-то средства к существованию и спасали от голода.

В картине «Девушка со свечой» Зинаиде Серебряковой удалось не только создать изящный портрет, но и предвосхитить метафору собственной жизни. Молодая нежная девушка с легким румянцем на щеках обернулась, чтобы взглянуть на зрителя из окружающей ее темноты холста. Невинное трепетное лицо освещает невидимая свеча. Кажется, что эта светлая и трогательная героиня заперта во мрачных красках прямоугольной рамы. Но ни страха, ни сомнения нет в ее больших, как зеркала, миндалевидных глазах. Только решимость и приглашение вместе с ней, следуя за светом свечи, пройти через темноту. И так же, как светится каким-то внутренним душевным теплом это юное лицо, светилась и душа Серебряковой, оказавшейся заложницей печальных обстоятельств собственной судьбы.

2. «На лугу. Нескучное»
1910-е гг. Холст, масло. 62,8×84,3 см. Нижегородский государственный художественный музей.

Сцены простой деревенской жизни - вторая творческая любовь Серебряковой. Художница родилась и выросла в селе Нескучное Харьковской губернии, в имении прославленных деятелей искусства Бенуа-Лансере. Не рисовать в этом доме было невозможно: каждый член семьи избирал для себя творческий путь и становился либо скульптором - как отец Зинаиды, либо художником - как дядя, либо архитектором - как брат. В доме любили говорить: «У нас все дети рождаются с карандашом в руке». Само Нескучное, окруженное лесами, угодьями и бескрайними лугами, было для семьи художницы не просто зданием со стенами и крышей. Имение стало настоящим родовым гнездом, творческим пространством, дышавшим и жившим атмосферой искусства и красоты.

Зинаида Серебрякова начала рисовать с первых лет жизни. Она с любовью изображала все, что ее окружало: деревья, сады, хаты, окошки и ветряные мельницы. Больше всего ее вдохновляли чистота и сочность природных красок, сцены бурлящей крестьянской жизни, близость к земле и простым людям. Картина «На лугу. Нескучное» изображает крестьянскую девушку - а может, и саму художницу - с младенцем на руках. Идиллический зеленый пейзаж, стадо мирных коров, тихая река Муромка - этими природными красотами родного края сердце художницы было заполнено с детства.

3. «За туалетом», автопортрет
1909 г. Холст, масло. 75×65 см. Государственная Третьяковская галерея.

Зима в 1909 году наступила рано. 25-летняя Зинаида Серебрякова встретила ее в Нескучном, где гостила вместе с двумя детьми. Ее муж - инженер Борис Анатольевич Серебряков - должен вот-вот вернуться из рабочей поездки по Сибири, чтобы вместе с семьей встретить Рождество. А пока Зинаида просыпается в светлой комнате одна, подходит к уставленному женскими безделушками зеркалу и начинает утренний туалет. Именно этот автопортрет принесет ей всероссийскую известность и станет самой значимой ее работой.

Ясный зимний свет из окна, простая прибранная комната, свежие утренние оттенки - вся картина звучит гимном простой радости и безмятежности. Дядя Зинаиды, художник Александр Бенуа, был впечатлен этой работой: «Мне особенно мило в этом портрете то именно, что в нем нет никакого демонизма, ставшего за последнее время прямо уличной пошлостью. Даже известная чувственность, заключенная в этом изображении, самого невинного, непосредственного свойства». Это замершее на холсте мгновение восторга перед будущим поразило гостей на выставке Союза Художников, где картина впервые участвовала в 1910 году. Павел Третьяков сразу же приобрел холст для своей галереи. Восторженные критики и художники, среди которых были Серов, Врубель и Кустодиев, незамедлительно признали выдающийся талант Зинаиды Серебряковой и приняли ее в свой творческий круг «Мир Искусства».

В разрезе жизни художницы эта работа имеет еще большее значение. Молодая девушка на картине только что проснулась и оказалась на пороге собственной жизни. Ей невероятно интересно, что принесет грядущий день? Какие события вот-вот произойдут, когда она закончит причесывать волосы? Темные проницательные глаза с интересом вглядываются в зеркало. Предвидят ли они грядущие исторические катастрофы и ломаные линии судьбы?

4. «Беление холста»
1917 г. Холст, масло. 141,8×173,6 см. Государственная Третьяковская галерея.

После дебюта на выставке Союза русских художников в 1910 году в творчестве Зинаиды Серебряковой наступает расцвет. Монументальное полотно «Беление холста» стало одной из последних работ «золотого периода» художницы и в полной мере раскрыло ее талант. Зинаида часто наблюдала за работой крестьянок в Нескучном и, прежде чем приступила к работе над холстом, сделала множество зарисовок. Крестьяне относились к семейству Бенуа-Лансере с большой любовью и уважением, и «добрая барыня» Зинаида Серебрякова часто просила деревенских женщин побыть моделями для ее этюдов. Она всегда с большим участием и сочувствием относилась к их нелегкой крестьянской доле.

На картине высокие, сильные женщины расстелили ткань на берегу реки и готовятся к работе. Раскрепощенные позы, раскрасневшиеся от работы лица - эти героини даже не пытаются позировать. Художница как будто выхватила момент их ежедневных трудов и перенесла на полотно. Небо и земля с заниженным горизонтом в композиции работы второстепенны - на первый план выходят фигуры девушек. Вся эта картина - гимн, возвышенная ода ежедневному ритуалу обычных работящих женщин, величественных и сильных в своей простоте.

5. «За завтраком» (или «За обедом»)
1914 г. Холст, масло. 88,5×107 см. Государственная Третьяковская галерея.

Больше, чем красота сельской жизни и крестьянского быта, Зинаиду Серебрякову вдохновляли только ее дети. Их у художницы было четверо. На картине «За завтраком» изображены задумчивый Женя у дальнего края, семилетний Саша и маленькая дочка Таня. На столе обычные столовые приборы, посуда, графин, ломтики хлеба. Казалось бы, что значимого в этой картине?

Материнский, женский характер творчества Серебряковой проявился в этом полотне с огромной силой. Самые близкие и любимые люди собрались вместе за обеденным столом. Здесь царят таинство и уют совместной трапезы. Бабушка, мама художницы, разливает по тарелкам суп. Дети обернулись в сторону Зинаиды, как будто ожидая, что она вот-вот присоединится к обеду. У них красивые ясные лица. Эта работа, признанная одним из лучших произведений детского портрета, - образ счастливого детства и самых счастливых дней Зинаиды Серебряковой в кругу семьи.

6. «Портрет Б.А. Серебрякова»
1900-е годы. Бумага, темпера. 255х260 мм. Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, Москва.

На картине «Портрет Б. А. Серебрякова» - муж Зинаиды, Борис. Пожалуй, это одна из самых нежных ее работ. Любовь двух молодых людей зародилась очень рано и очень рано оборвалась. Борис часто путешествовал по стране с заказами на строительство железных дорог. В 39 лет он скончался от тифа на руках у жены. В 1919 году художница осталась одна с четырьмя детьми. Только что отгремела революция, надвигались мрачные перемены.

В правом верхнем углу портрета подпись: «Боречка. Нескучное. Ноябрь». Фамильное имение Нескучное стало тем райским уголком, где влюбленные провели самые счастливые годы своей жизни. Спокойный, уравновешенный и очень земной Борис Серебряков имел технический склад ума и был далек от идеалов искусства, которым с детских лет дышала его избранница. Что могло объединять его и застенчивую, нелюдимую девушку из творческого мира? Это были любовь к земле, своим корням и простой жизни. Годы, проведенные с любимым мужем и детьми в Нескучном, стали райским временем, золотым веком в жизни художницы. После его смерти она больше не была замужем. Его уход и начавшиеся в стране несчастья положили конец той прекрасной безмятежной эпохе.

7. «Карточный домик»
1919 г. Холст, масло. 65×75,5 см. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.

Эта картина - самая печальная и тревожная в творчестве Серебряковой. Она стала символом хрупкости и ненадежности той жизни, с которой художнице пришлось распрощаться навсегда после смерти мужа. На холсте четверо детей Зинаиды, одетые в мрачные траурные одежды. Они сосредоточенно строят карточный домик. Их лица серьезны, а игра не вызывает радости. Возможно, потому, что они понимают: достаточно одного случайного движения, чтобы карточный домик рассыпался.

В этом полотне Зинаида Серебрякова, все еще потрясенная недавними событиями, снова пробует взять в руки кисть. Она остается единственной кормилицей для четверых детей и стареющей матери. Родовое имение Нескучное разграблено и сожжено. Начинается голод, и найти хоть какие-то деньги или продукты становится невообразимо трудно. В эти тяжелые месяцы перед художницей стоит только одна задача - выжить. Она начинает осознавать: выстраивать счастье можно долго и трепетно, но, чтобы потерять его, достаточно лишь мгновения. Совсем скоро это мгновение настигнет Серебрякову и окончательно оторвет ее от единственно дорогого, что у нее осталось.

8. «В балетной уборной Лебединое озеро»
1924 г. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.

В 1920 году из разоренного фамильного гнезда Зинаида Серебрякова с семьей вынужденно перебирается в Петроград и живет в бывшей квартире Бенуа. На ее удачу сюда же по распределению попадают артисты МХАТ, и жизнь на недолгий миг снова наполняется атмосферой искусства и радости. Старшая дочь Татьяна поступает в балетное училище, и с 1920 по 1924 год Серебрякову часто приглашают за кулисы Мариинки. Там она с жадностью ловит последние нотки романтической эстетики, которую вот-вот поглотит шагающий по миру искусства футуризм. Художница наотрез отказывается писать портреты комиссаров и рисовать агитплакаты. Сама она писала о том периоде: «Котлеты из картофельной шелухи были деликатесом на обед». Немногочисленные заказчики расплачивались за работу продуктами, а не деньгами. Несмотря на все это, Зинаида не оставила кисть и подарила миру множество портретов известных балерин и деятелей искусства того времени.

9. «Автопортрет с дочерьми»
1921 г. Холст, масло. 90×62,3 см. Рыбинский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник.

В 1924 году Серебрякову приглашают в Париж для выполнения дорогостоящего декоративного панно. Зинаида готовит документы, прощается с детьми и уезжает на заработки во Францию. На картине дочери Таня и Катя уютно прижимаются к маме. Могли ли они подозревать, что расстанутся с ней не на месяцы, а на годы?

Сначала было панно, а потом пустота. Серебрякова оказалась на обочине. Застенчивая, чужая в чужой стране, она буквально нищенствовала из-за отсутствия спроса на ее картины. Деньги за портреты заканчивались еще до того, как работа была доделана. Все, что удавалось получить, художница отправляла в Россию детям, которые безмерно по ней скучали. Старшая Татьяна так описала их расставание: «Я сорвалась, помчалась бегом на трамвай и добежала до пристани, когда пароход уже начал отчаливать и мама была недосягаема. Я чуть не упала в воду, меня подхватили знакомые. Мама считала, что уезжает на время, но отчаяние мое было безгранично, я будто чувствовала, что надолго, на десятилетия расстаюсь с матерью».

Художница тоже с тоской вспоминала об этом периоде жизни во Франции: «Как мечтаю и хочу уехать. Мой заработок такой ничтожный. <...> Вся жизнь моя прошла в ожидании, в щемящей досаде и упреке себе, что я рассталась с вами».

10. «Коллиур. Катя на террасе»
1930 г. Холст, темпера. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.

Между СССР и западным миром постепенно опускался «железный занавес», и надежда снова увидеть детей угасала с каждым днем. Серебрякова все еще пыталась как-то устроиться в Париже, но ее стареющей матери, оставшейся в России с детьми, уже требовалась помощь. Да и возвращение на отвергнувшую ее Родину не сулило приятной встречи. Поэтому при содействии Красного Креста художница выписывает во Францию двоих детей: Сашу и Катю. Большей поддержки сложно было пожелать. Саша все время берет заказы и пишет интерьеры богатых домов Парижа. Катя полностью отвечает за хозяйство и максимально разгружает мать.

Зинаида Серебрякова несколько раз отправлялась в путешествия по разным регионам Франции, чтобы набраться вдохновения для новых работ. Денег было катастрофически мало, и они с дочкой останавливались то у родственников, то в монастырях, то у местных жителей. Картина «Коллиур. Катя на террасе» была сделана в одном из таких путешествий. Именно дочь стала в портретах Зинаиды главной моделью, а в жизни - надежной опорой, которая поддерживала ее до конца дней. Екатерина Серебрякова посвятила свою жизнь служению таланту мамы. Именно благодаря ее стараниям картины художницы вернулись в Россию и были впервые представлены широкой публике.

11. Автопортрет
1956 г. Холст, масло. 63x54 см. Тульский областной художественный музей.

Этот автопортрет стал одной из последних работ Зинаиды Серебряковой. В период хрущевской оттепели дети художницы, остававшиеся в России, наконец смогли с ней встретиться. В 1960 году дочь Татьяна отправилась во Францию и впервые за 36 лет обняла маму.

Единственная прижизненная выставка картин Серебряковой на Родине состоялась в 1965 году, незадолго до ее смерти. К сожалению, сама Зинаида уже не чувствовала сил приехать, но была счастлива этому событию, которое, словно ниточка, соединило ее с давно покинутыми краями и людьми.

«Карточный домик» ее жизни действительно рухнул. Прекрасные дети выросли без нее, хоть и стали художниками и архитекторами, как всегда происходило в семье Бенуа-Лансере. Чудесное имение сгорело, а крестьянские голоса навсегда умолкли - их заменили грохот индустриализации и советские гимны. Однако в полотнах Серебряковой навсегда остался тот прекрасный век, в который ее глубокие миндалевидные глаза вглядывались через отражение в зеркале. Тот мир, который ее не знающие отдыха руки выписывали самодельными красками.

Современники художницы отнеслись к ней непростительно небрежно, но это все равно не заставило ее изменить себе и своему творчеству. В письме детям из Парижа Зинаида говорит: «Как ужасно, что современники не понимают почти никогда, что настоящее искусство не может быть “модным” или “немодным”, и требуют от художников постоянного “обновления”, а по-моему, художник должен оставаться сам собой!»

Увидеть вживую картины художницы вы можете с 5 апреля по 30 июля в Третьяковской галерее на ретроспективной выставке «Зинаида Серебрякова», генеральным спонсором которой выступает банк ВТБ.

Зинаида Серебрякова

Карточный домик

Возможно, ее имя не так известно, как она того заслуживала. Но одну ее картину, автопортрет «За туалетом» наверняка помнят все – один раз увидев, ее невозможно забыть. Молодая девушка расчесывает перед зеркалом свои длинные волосы, и мир ее полон счастья и света. Кажется, что вся жизнь художницы была такой же радостной и счастливой – как то зимнее, утро, когда Зина Серебрякова посмотрелась в зеркало…

Она родилась в семье, где нельзя было не рисовать: в доме любили говорить, что «все дети рождаются с карандашом в руке». Отец Зинаиды, Евгений Александрович Лансере, был превосходным скульптором – одним из талантливейших анималистов. Его жена Екатерина Николаевна Бенуа происходила из знаменитого рода художников – была дочерью Николая Бенуа, знаменитого архитектора. Почти все его дети пошли по стопам отца: Леонтий Николаевич тоже стал архитектором (а его дочь Надежда, вышедшая замуж за Иону фон Устинова, стала матерью знаменитого актера и писателя Питера Устинова), Альберт Николаевич преподавал акварельную живопись в Академии художеств, но больше всех прославился Александр Николаевич – известный живописец, один из основателей «Мира искусства», прославленный театральный художник и некоторое время глава картинной галереи Эрмитажа. «Иногда вот так посмотришь по сторонам: этот родственник, этот, ну а этот не рисовал наверно. Потом выясняется, что тоже рисовал. И тоже неплохо», – вспоминала одна из родственниц Бенуа. Рисовала и сама Екатерина Николаевна – ее специализацией была графика. У нее и Евгения Лансере было шестеро детей – и половина из них связала свою жизнь с искусством: сын Николай стал, по примеру деда, архитектором, а Евгений добился признания как художник-монументалист. Зина, самая младшая из детей Лансере, с раннего детства росла в атмосфере служения искусству.

Она родилась 10 декабря 1884 года в имении Лансере Нескучное, что под Харьковом, и там же прошли ее первые годы. Но, к несчастью, в 1886 году, на сороковом году жизни, скончался от скоротечной чахотки отец семейства. Похоронив мужа, Екатерина Николаевна с детьми вернулась в родительский дом, в Петербург.

Зинаида Лансере, нач. 1900-х гг.

Обстановка в семье Бенуа была весьма необычной: три поколения художников, скульпторов и архитекторов жили под одной крышей, дыша искусством, живя им и думая о нем. Споры о живописи, о достоинствах или недостатках архитектурных планов, советы по технике рисунка или теоретические рассуждения о чистом искусстве наполняли дом. Неудивительно, что хрупкая большеглазая Зина научилась рисовать едва ли не раньше, чем разговаривать. По воспоминаниям родственников, она росла замкнутой, застенчивой, «болезненным и довольно нелюдимым ребенком, в чем она напоминала отца и вовсе не напоминала матери, ни братьев и сестер, которые все отличались веселым и общительным нравом», – писал Александр Бенуа. Почти все свободное время она проводила за рисованием – с помощью братьев и дядьев очень рано овладела техникой акварели и масляной живописи, и без устали тренировалась дни напролет, рисуя все, что ее окружало, – комнаты дома, родственников, пейзажи за окном, тарелки с обедом… Самым большим авторитетом для Зины был Александр Бенуа: когда он, открывший для себя творчество почти забытого Венецианова, стал ярым пропагандистом его манеры – его племянница тоже полюбила этого художника. Работы Александра – светлые и полные внутренней радости крестьянские пейзажи, женские образы и жанровые сцены с картин Венецианова – произвели глубочайшее впечатление на Зину. Недаром исследователи находят в ее собственных произведениях влияние тематики и настроения венециановских полотен. Вдохновленная Бенуа, Зина много писала в Нескучном, где проводила каждое лето, крестьянскую натуру – поля и деревенские дома, крестьянок и их детей.

Окончив в 1900 году гимназию, Зина поступила в Художественную школу княгини Тенишевой: это учебное заведение должно было готовить молодых людей к поступлению в Академию художеств, а одним из преподавателей был сам Илья Репин. Ученики под его руководством рисовали гипсы, ходили на этюды и копировали шедевры Эрмитажа – картины старых мастеров подарили Зине строгость линий, сдержанность композиции и любовь к реалистическому стилю в противовес начинающим входить в моду импрессионизму и его производным. «Очень много работала, много писала, совершенно не была подвержена художественной моде. То, что от души у нее шло, то она и делала», – говорил о Зинаиде брат. Осенью 1902 года Зинаида с матерью отправилась в Италию – несколько месяцев они бродили по музеям и галереям, осматривали античные развалины и заглядывали в соборы, рисовали залитые солнцем берега и заросшие густой зеленью холмы. Вернувшись весной 1903 года, Зина стала заниматься в классе у Осипа Иммануиловича Брана, модного портретиста: вспоминали, что Бран, заваленный заказами, мало уделял внимания ученикам, но даже наблюдение за его работой было весьма ценно. Но больше всего радости приносили Зинаиде месяцы в любимом Нескучном – рисовать его она готова была бесконечно. Александр Бенуа так описывал Нескучное, любимый уголок всей семьи: «Ряды невысоких холмов тянулись один за другим, все более растворяясь и голубея, а по круглым их склонам желтели и зеленели луга и поля; местами же выделялись небольшие, сочные купы деревьев, среди которых ярко белели хаты с их приветливыми квадратными оконцами. Своеобразную живописность придавали всюду торчавшие по холмам ветряные мельницы. Все это дышало благодатью…» Красота пейзажей, чистота и сочность красок, бурлящая радость жизни, которую Зинаида видела у окрестных крестьян, сформировали ее художественную натуру.

Там же, в Нескучном, Зинаида встретила свою судьбу. На противоположном берегу реки Муромки жили на собственном хуторе Серебряковы – мать семейства, Зинаида Александровна, была родной сестрой отца Зины. Ее дети росли вместе с детьми Лансере, и нет ничего удивительного, что Борис Серебряков и Зина Лансере полюбили друг друга еще детьми. Они давно договорились пожениться, и родители с обеих сторон не возражали против выбора детей, но были и другие трудности: Лансере и Бенуа традиционно придерживались католического вероисповедания – в их жилах текла французская кровь (первый Бенуа бежал в Россию от Французской революции, предок Лансере остался после войны 1812 года), лишь немного разбавленная итальянской и немецкой, а Серебряковы были православными. К тому же Зина и Борис были двоюродными братом и сестрой, а обе религии не одобряли столь близкородственных браков. Понадобилось много времени и еще больше хлопот с церковными властями, чтобы влюбленные добились разрешения на брак.

3. Серебрякова. Е.Н.Лансере. Мама.

Зинаида Лансере и Борис Серебряков обвенчались в Нескучном 9 сентября 1905 года. Вскоре после свадьбы Зина уехала в Париж – каждый уважающий себя художник просто обязан был побывать в этой мировой столице искусства. Вскоре к Зине присоединился Борис – он учился в Институте путей сообщения, хотел быть инженером, строить железные дороги в Сибири. В Париже Зина была ошеломлена разнообразием новейших течений, художественных школ, направлений и стилей, но сама она так и осталась верна реализму, хотя и приобретшему под влиянием парижского воздуха некоторые модернистские черты: линии на картинах Серебряковой стали живыми, как у импрессионистов, в них было движение и непередаваемая радость момента. По совету Александра Бенуа, Зина некоторое время проучилась в студии Academie de la Grande Chaumiere – правда, к ее немалому разочарованию, здесь мало уделяли внимания непосредственно обучению, предпочитая лишь оценивать уже готовые работы. По сути, в парижской Академии закончилось художественное образование Серебряковой: отныне она двигалась по избранному ею творческому пути самостоятельно.

Вернувшись из Франции, Серебряковы поселились в Нескучном, лишь на зиму возвращаясь в Петербург. Именно в Нескучном родились их дети: в 1906 году Евгений, через год – Александр. Семейная жизнь Серебряковых была на удивление счастливой: такие разные по характеру и внешности, увлечениям и темпераменту, они, как оказалось, прекрасно дополняли друг друга. Несколько лет прошло в спокойном счастье… Зина занималась детьми, много рисовала, ждала мужа из поездок – во время одного из таких ожиданий она написала тот самый автопортрет. «Мой муж Борис Анатольевич, – вспоминала Серебрякова, – был в командировке для исследования северной области Сибири, в тайге… Я решила дождаться его возвращения, чтобы вместе вернуться в Петербург. Зима этого года наступила ранняя, все было занесено снегом – наш сад, поля вокруг – всюду сугробы, выйти нельзя, но в доме на хуторе тепло и уютно. Я начала рисовать себя в зеркале и забавлялась изобразить всякую мелочь «на туалете».

В конце декабря 1909 года брат Евгений, член группы «Мира искусства», написал Зинаиде с просьбой прислать какие-нибудь работы на предстоящую выставку мирискусников. Недолго думая, та отправила ему недавно законченный автопортрет «За туалетом». На выставке, где висели работы Серова, Кустодиева, Врубеля, эта картина никому не известной художницы не только не затерялась, но произвела настоящий фурор. Ошеломленный мастерством собственной племянницы Александр Бенуа восторженно писал: «Автопортрет Серебряковой несомненно самая приятная, самая радостная вещь… Здесь полная непосредственность и простота: истинный художественный темперамент, что-то звонкое, молодое, смеющееся, солнечное и ясное, что-то абсолютно художественное… Мне особенно мило в этом портрете то именно, что в нем нет никакого "демонизма", ставшего за последнее время прямо уличной пошлостью. Даже известная чувственность, заключенная в этом изображении, самого невинного, непосредственного свойства. Есть что-то ребяческое в этом боковом взгляде "лесной нимфы", что-то игривое, веселое… И как самое лицо, так и все в этой картине, юно и свежо… Здесь нет и следа какой-либо модернистской утонченности. Но простая и даже пошлая жизненная обстановка в освещении молодости становится прелестной и радостной». По совету Валентина Серова, также впечатленного мастерством и небывалой жизнерадостностью картины, «За туалетом» и еще две картины были приобретены Третьяковской галереей.

3. Лансере. Портрет Бориса Серебрякова, 1903 г.

3. Серебрякова, За туалетом. Автопортрет, 1909 г.

Успех Серебряковой и ее картины был невероятным – и публике, и критикам казалось, что отныне Серебрякова заслуженно встанет в первые рады российских живописцев. «В искусстве художницы с редкой силой обнаруживается основная, самая чудесная стихия творчества, – писали критики, – то волнение, радостное, глубокое и сердечное, которое всё создает в искусстве и которым только и можно истинно чувствовать и любить мир и жизнь». Ее приняли в члены «Мира искусства», приглашали в галереи и на вернисажи, однако Зинаида чуралась шумных сборищ, предпочитая бурлящему Петербургу красоту и покой родного Нескучного, а беседам с критиками и собратьями по цеху – тихие вечера в кругу семьи. Она родила мужу еще двух дочерей – Татьяну в 1912 и через год Катю, которую дома звали Котом. И все же эти годы считаются временем расцвета ее искусства: в начале 1910-х годов Серебрякова создала такие незабываемые полотна, как

«Купальщица» – портрет ее сестры Екатерины, сочетающий классицистическое величие и непередаваемую легкость ветра, играющего в волосах, «Баня», «Крестьяне», «Спящая крестьянка», «Беление холста», автопортреты и изображения детей. В ее полотнах украинское солнце сочетается с радостной легкостью мазка, прекрасные тела живут в единении с пейзажем, а глаза на портретах миндалевидным разрезом и легкой лукавинкой неуловимо напоминают глаза самой Серебряковой.

В 1916 году Александр Бенуа получил заказ на роспись Казанского вокзала в Москве: тот предложил принять участие в работе Евгению Лансере, Борису Кустодиеву, Мстиславу Добужинскому и Зинаиде Серебряковой. Зинаиде достались панно на восточную тему – возможно, азиатский колорит был особенно близок ей, потому что ее любимый Борис в то время возглавлял изыскательскую партию на строительстве железной дороги в Юго-Восточной Сибири. К сожалению, этот заказ был отозван, и эскизы Серебряковой – воплощенные в прекрасных женских образах – Индия, Япония, Сиам и Турция – так и остались невоплощенными.

Зинаида Серебрякова с детьми в Нескучном, сер. 1910-х гг.

Революцию Зинаида встретила в своем любимом Нескучном. Поначалу жили как обычно – столичные веяния всегда очень долго шли до провинции, но потом мир словно рухнул. Однажды в дом к Серебряковым пришли крестьяне – предупредить, что скоро их дом будут громить, как и все помещичьи усадьбы в округе. Зинаида, жившая там с детьми и престарелой матерью – Борис был в Сибири – перепугавшись, наскоро собрала вещи и сбежала в Харьков. Позже ей рассказали – усадьба и правда была разгромлена, дом сгорел, а вместе с ним – ее картины, рисунки, книги… В Харькове они оказались почти без средств. Но даже тогда Зина продолжала рисовать – правда, из-за отсутствия средств вместо любимых масляных красок пришлось взять уголь и карандаш. К счастью, Зине удалось устроиться в местный Археологический музей, зарисовывать экспонаты для каталогов. Вот только связь с мужем была потеряна – несколько месяцев Зина разыскивала его по всей России. «Ни строчки от Бори, это так страшно, что я совсем с ума схожу», – писала она брату. В начале 1919 года она наконец встретилась с мужем, чудом добравшись ради такого случая до Москвы, и даже уговорила Бориса съездить на пару дней в Харьков повидать детей. На обратном пути у него прихватило сердце, он решил вернуться, пересел в военный эшелон – и там заразился сыпным тифом. Он еле успел добраться до семьи и скончался на руках у жены. По иронии судьбы, ему, как и отцу Зинаиды, было всего тридцать девять лет… Екатерина Николаевна Лансере писала об этом дне одному из сыновей: «Это было ужасно, агония продолжалась пять минут: до того он говорил и не думал никто, что его через пять минут не будет. Ты можешь себе представить, мой дорогой, что это было за горе – плач, рыдание детей, мальчики были неутешны (Катюша не понимала). Зинок мало плакала, но не отходила от Боречки…»

Зинаида, верная памяти мужа, так больше никогда и не выйдет замуж, не влюбится, не позволит себе никаких увлечений. Она умела любить, но только однажды и на всю жизнь. У нее остались на руках четверо детей и престарелая мать, но больше не было ни прежней радости, ни любви. «…Для меня всегда казалось, – писала она подруге, – что быть любимой и быть влюблённой – это счастье, я была всегда, как в чаду, не замечая жизни вокруг, и была счастлива, хотя и тогда знала и печаль и слёзы… Так грустно сознавать, что жизнь уже позади, что время бежит, и ничего больше, кроме одиночества, старости и тоски впереди нет, а в душе ещё столько нежности, чувства». Свои ощущения тех тяжелых дней Серебрякова выразила в одной из самых трагичных картин «Карточный домик», художественную метафору того печального времени: четверо одетых в траур детей строят из карт домик, хрупкий, как сама жизнь.

Осенью 1920 года Серебрякова смогла вернуться в Петроград: не без помощи Александра Бенуа ей не только предложили на выбор два места – работать в музее или Академии художеств, – но и обеспечили проезд для всей семьи. Однако Серебрякова предпочла самостоятельную работу: подневольная работа в музее ограничивала, как ей казалось, ее талант, а учить кого-нибудь, кроме своих детей, она не могла и не хотела. Она снова поселилась в доме Бенуа – но как он изменился! Книги и обстановку разграбили, прежний семейный дом уплотнили, разделив огромные апартаменты на множество мелких квартирок. Однако, по счастью, к Бенуа вселили актеров – и творческая атмосфера, которую так ценили гости дома, сохранилась. В гости к Зине заходили прежние друзья, братья, ценители и коллекционеры – их притягивала и ее увлеченность искусством, и тот непередаваемый уют, который она умела создать вокруг себя буквально из ничего, и ее собственная красота – как внешняя, так и внутренняя. «Я до сих пор не забуду, какое сильное впечатление на меня произвели её прекрасные лучистые глаза, – вспоминала сослуживица художницы Галина Тесленко. – Несмотря на большое горе… и непреодолимые трудности житейские – четверо детей и мать! – она выглядела значительно моложе своих лет, и её лицо поражало свежестью красок. Глубокая внутренняя жизнь, которой она жила, создавала такое внешнее обаяние, которому противиться не было никакой возможности».

3. Серебрякова. Купальщица, 1911 г.

3. Серебрякова. Карточный домик, 1919 г.

Однако творчество Серебряковой не пришлось ко двору в постреволюционном Петрограде: всегда весьма критически относившаяся к своему творчеству, Зинаида не могла согласиться оформлять здания или демонстрации, как многие художники, не было ей близко и столь ценимое в то время «революционное» футуристическое искусство. Вместо этого она продолжает рисовать своих детей, пейзажи, автопортреты… Особенно часто она рисовала детей, которых обожала. «Меня поразила красота всех детей Зинаиды Евгеньевны, – писала Галина Тесленко. – Каждый в своем роде. Младшая, Катенька – остальные дети называли ее Котом – это фарфоровая хрупкая статуэтка с золотистыми волосами, нежным личиком восхитительной окраски. Вторая, Тэта – старше Катеньки – поражала своими темными материнскими глазами, живыми, блестящими, радостными, жаждущими что-либо совершать вот сейчас, в данный момент. Она была шатенка и тоже с великолепными красками лица. Кате в это время было около семи лет, Тате примерно восемь. Первое впечатление потом полностью оправдалось. Тата оказалась живой, шаловливой девочкой, Катя была более тихой, спокойной. Сыновья Зинаиды Евгеньевны не были похожи один на другого: Женя блондин с голубыми глазами, с красивым профилем, а Шурик шатен с темными волосами, слишком нежный и ласковый для мальчика».

Жили Серебряковы очень тяжело: заказов было мало, а оплачивались они плохо. Как писал один из ее друзей, «Коллекционеры задаром, за продукты и поношенные вещи обильно брали ее произведения». А Галина Тесленко вспоминала: «В материальном отношении Серебряковым жилось трудно, очень трудно. По-прежнему котлеты из картофельной шелухи были деликатесом на обед». Когда дочь Татьяна увлеклась балетом и даже смогла поступить в хореографическое училище, Зинаида разделила ее любовь к танцам – ей разрешили присутствовать за кулисами Мариинского театра в дни спектаклей, и она с увлечением рисовала балерин, сцены из спектаклей, бытовые зарисовки закулисной жизни.

Постепенно художественная жизнь бывшей столицы входила в прежнее русло: устраивались выставки и салоны, приезжие и местные коллекционеры покупали какие-то работы. В 1924 году в США прошла большая выставка работ советских художников – среди них выставлялась и Серебрякова. Две ее работы сразу же купили, и окрыленная этим успехом, Зинаида решилась поехать за границу – возможно, там она получит заказы, сможет заработать денег, которые будет присылать в Россию. Получив с помощью все того же Александра Бенуа необходимые документы, в сентябре 1924 года Зинаида, оставив детей матери, уехала во Францию.

«Мне было двенадцать лет, когда моя мать уезжала в Париж, – вспоминала много лет спустя Татьяна Серебрякова. – Пароход, шедший в Штетин, стоял на причале у моста Лейтенанта Шмидта. Мама уже была на борту… Я чуть не упала в воду, меня подхватили знакомые. Мама считала, что уезжает на время, но отчаяние мое было безгранично, я будто чувствовала, что надолго, на десятилетия расстаюсь с матерью…» Так и случилось: на родину Зинаида Серебрякова смогла вернуться лишь ненадолго, через три десятка лет.

Зинаида Серебрякова, 1920-е гг.

Поначалу Серебряковой удалось получить в Париже заказ на крупное декоративное панно, однако потом дела пошли не так хорошо. Она много писала портреты и даже получила определенную известность, не приносящую, правда, почти никаких доходов. «Непрактична, делает много портретов даром за обещание рекламировать, но все, получая чудные вещи, ее забывают, и палец о палец не ударяют», – писал о ней Константин Сомов. Хотя по крови Зинаида была почти француженкой, она в Париже почти ни с кем из местных не общалась – стеснительная и замкнутая по натуре, она болезненно ощущала себя чужой во Франции. Ее круг общения составляли немногие эмигранты, знакомые ей еще по Петрограду, которых она встречала на выставках или у Александра Бенуа – он уехал из СССР в 1926 году, тоже намеревался когда-нибудь вернуться, но в конце концов так и остался за границей.

От тоски по дому, по оставленным там детям Зинаиду спасали только путешествия, во время которых она много рисовала: сначала она объездила Бретань, затем посетила Швейцарию, а в 1928 году с помощью барона Броуэра, который очень ценил ее творчество, смогла съездить в Северную Африку. Путешествие в Марокко будто воскресило Серебрякову: в ее картины вернулось буйство красок, солнце, давно забытая радость жизни и легкость бытия. Многие из марокканских работ были позже выставлены – пресса отзывалась о них очень благожелательно, называя Серебрякову «мастером европейского значения», «одной из самых замечательных русских художниц эпохи», однако большого резонанса выставка не имела. В то время в моде было совсем другое искусство, и немногочисленные рецензии на рисунки Серебряковой потонули в лавине статей об абстракционизме, сюрреализме и прочих модернистских течениях в живописи. Ее картины казались устаревшими, несовременными, и постепенно сама художница начала чувствовать себя ненужной, устаревшей…

В письмах к родным Зина постоянно жаловалась на одиночество, на тоску по детям, от которой у нее опускались руки. «Здесь я одна, – писала она матери, – никто не принимает к сердцу, что начать без копейки и с такими обязанностями, как у меня (посылать все, что я зарабатываю, детям), безумно трудно, и время идет, а я бьюсь все на том же месте. Вот хоть бы теперь – работать здесь в такую жару, духоту и с такой толпой всюду для меня невозможно, я устаю от всего безумно… Я беспокоюсь о том, как будет эта зима у наших… денег посылаю все меньше, т. к. теперь здесь такой денежный кризис (с падением франка), что не до заказов. Вообще я часто раскаиваюсь, что заехала так безнадежно далеко от своих…». В конце концов родственникам удалось переправить к ней сына Шуру: едва приехав, юноша кинулся помогать матери. Он рисовал декорации для киностудий, оформлял выставки, иллюстрировал книги, создавал эскизы интерьеров. Со временем он вырос в прекрасного художника, в чьих акварелях сохранился волшебный облик довоенного Парижа. «Он рисует целыми днями, без устали, – писала Зинаида. – Часто недоволен своими вещами и ужасно раздражается, и тогда они с Катюшей сцепляются из-за пустяков и ужасно меня огорчают резкими характерами (верно, оба пошли в меня, а не в Боречку!)». Катю удалось перевезти в Париж в 1928 году с помощью одной из благодарных клиенток: остальных детей Зинаида не видела еще долгие годы.

3. Серебрякова. Освещенная солнцем. 1932 г.

3. Серебрякова. Автопортрет, 1956 г.

Рисование оставалось для Зинаиды Серебряковой единственным занятием, главным развлечением и образом жизни. Вместе с дочерью они ходили то делать зарисовки в Лувр, то на этюды в Булонский лес, но Зинаида не могла не чувствовать, что она все дальше и дальше отходит от творческой жизни, всегда, казалось, бурлившей в Париже. «Вспоминаю свои надежды, «планы» молодости – сколько хотелось сделать, сколько было задумано, и так ничего из этого не вышло – сломалась жизнь в самом расцвете», – писала она матери. Она и правда буквально физически ощущала, что вся ее жизнь рассыпалась как карточный домик – часть туда, часть сюда, и ни собрать, ни поправить… Серебрякова всей душой стремилась вернуться в Россию – но долгие хлопоты почему-то никак не могли увенчаться успехом. «Если бы вы знали, дорогой дядя Шура, – писала она Александру Бенуа, – как я мечтаю и хочу уехать, чтобы как-нибудь изменить эту жизнь, где каждый день одна только острая забота о еде (всегда недостаточной и плохой) и где мой заработок такой ничтожный, что не хватает на самое необходимое. Заказы на портреты страшно редки и оплачиваются грошами, проедаемыми раньше, чем портрет готов». До войны она не успела, а после уже чувствовала себя слишком старой, усталой, больной… Ее навещали приезжавшие в Париж советские художники – Сергей Герасимов, Дементий Шмаринов – звали в СССР, но она, после стольких лет, не могла решиться, боялась оказаться там никому не нужной. «Может быть, и мне вернуться? – писала она дочери. – Но кому я там буду нужна? Тебе, дорогой Татусик, нельзя же сесть на шею. И где там жить? Всюду буду лишняя, да еще с рисованием, папками…»

Между тем оставленные в Советском Союзе дети выросли. Евгений окончил архитектурный факультет Ленинградского института коммунального строительства, работал во Владивостоке, вернулся в Ленинград, где занимался восстановлением Петергофа. Татьяна, окончив хореографическое училище, в конце концов тоже променяла танец на декоративное искусство: расписывала ткани, работала художником-оформителем и декоратором в театрах, например, в прославленном МХАТе. В конце пятидесятых годов, когда «оттепель» проделала первые проталины в «железном занавесе», Татьяна решилась навестить мать. «Спасибо, что написала и что хочешь начать «активно» собирать документы и т. д. для поездки к нам! – отозвалась та. – Это будет такой великой нам радостью, что я даже боюсь верить в такое счастье… Когда я уезжала 24 августа 1924 года, я ведь думала, что увижусь через несколько месяцев со всеми моими обожаемыми – бабулей и детьми, а вот вся жизнь моя прошла в ожиданьи, в какой-то щемящей мое сердце досаде и в упреке себе, что я рассталась с вами…» В 1960 году они смогли наконец увидеться: выросшая Татьяна и постаревшая Зинаида Евгеньевна. «Мама никогда не любила сниматься, – вспоминала Татьяна, – я не представляла себе, как она теперь выглядит, и была обрадована, увидев, что она до странности мало изменилась. Она осталась верна себе не только в своих убеждениях в искусстве, но и во внешнем облике. Та же челка, тот же черный бантик сзади, и кофта с юбкой, и синий халат и руки, от которых шел какой-то с детства знакомый запах масляных красок». Стараниями Татьяны Борисовны в 1965 году в Советском Союзе была устроена выставка Зинаиды Серебряковой – более ста работ художницы, созданных в эмиграции. Выставка прошла с небывалым успехом, и ее повторили в Киеве и Ленинграде. Она скончалась 19 сентября 1967 года, после перенесенного инсульта. Ее похоронили на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа: в день похорон шел проливной дождь, оплакавший великую русскую художницу, рассыпавшуюся, как карточный домик, вдалеке от родины…

Зинаида Пастернак Родилась в 1897 году.Скончалась 23 июня 1966 года. Похоронена в Переделкино рядом с могилой Пастернака.* * *Считается, что Пастернак получил Нобелевскую премию, укравшую у него добрый десяток лет жизни, за роман «Доктор Живаго».Над сценарием к одноименному

6. ЗИНАИДА СЕРЕБРЯКОВА В период моего пребывания в Париже судьба свела меня со многими интересными людьми, в том числе и с известной русской художницей Зинаидой Евгеньевной Серебряковой.Полотнами Зинаиды Евгеньевны любовались многие тысячи любителей живописи не только

Зинаида Гиппиус ДЕКАДЕНТСКАЯ МАДОННА…Современники называли ее «сильфидой», «ведьмой» и «сатанессой», прославляли ее литературный талант и «боттичеллиевскую» красоту, боялись ее и поклонялись ей, оскорбляли и воспевали. Она всю жизнь старалась держаться в тени

Т. Б. Серебрякова Детство Зинаиды Серебряковой Когда я беру в руки альбомчик, куда моя бабушка вклеивала детские рисунки своей дочери, будущей художницы Зинаиды Евгеньевны Серебряковой, я вспоминаю ее рассказы о детях и их жизни. Многое из того, что окружало в ранние годы

Т. Б. Серебрякова. Творчество, принадлежащее родине Зинаида Серебрякова родилась и провела детство в семье, где вот уже более ста пятидесяти лет из поколения в поколение переходит профессия архитектора и художника. Даже те из наших родственников, которые смолоду

Е. Б. Серебрякова о матери (в связи с открытием выставки произведений З. Е. Серебряковой в посольстве России в Париже в 1995 году) Мама уехала из России и поселилась во Франции, в Париже, в 1924 году. Материально ей было очень тяжело. В 1925 году к ней приехал брат, в 1928 году - я.

А. Н. Бенуа. Художественные письма. По выставкам. Зинаида Серебрякова Я чувствую известную неловкость, приступая к отзыву о выставке Зинаиды Серебряковой. Дело в том, что она мне приходится родной племянницей, а ведь об очень близких, если не в мемуарах, не полагается

ЗИНАИДА ЕЛГАШТИНА Зинаида Ивановна Елгаштина (1897-1979) - балерина, ученица В. Ф. Нежинского. Встречалась с Волошиным в Коктебеле в 1926, 1927, 1929 годах. Рукопись ее воспоминаний хранится в архиве ДМВ.

Зинаида Николаевна Жёны усложняют жизнь, считал Некрасов.И недоумевал, почему столько мировых парней, его друзей, добровольно ограничивают свою свободу или, хуже того, обращают внимание на мнения жён.Жёны просто мешают мужской дружбе! Но с другой стороны, некоторых из

Зинаида ПОРТНОВА Девочки уезжали в деревню в первых числах июня. Билеты на поезд были куплены за несколько дней, а чемодан упакован заранее. И хотя к отъезду все давно уже было готово, мать с утра исхлопоталась.Решение отправить детей на все лето к бабушке в поселок Оболь

Г. И. СЕРЕБРЯКОВА Ф. Э. ДЗЕРЖИНСКИЙ Я видела Феликса Эдмундовича несколько раз. Помню, как в неуютной большой комнате с пыльными портьерами одной из меблированных квартир 2-го Дома Советов, нынешней гостиницы «Метрополь», за чайным столом он читал на польском языке стихи.

Глава 9. Галина Серебрякова: она воспела женщин Французской революции Преданный партии «Враг народа» Писательница Галина Иосифовна Серебрякова родилась 7 декабря 1905 года в Киеве, умерла 30 июня 1980 года в Москве. Участница Гражданской войны. В 1919 году вступила в партию

Зинаида Серебрякова Зинаида Серебрякова (1884–1967) – одна из первых русских женщин, вошедших в историю живописи. И одна из тех, кто столкнулся с жестокостью советской действительности.Она родилась в имении Нескучное в прославленной искусством семье Бенуа-Лансере. Ее дед

Зинаида Евгеньевна Серебрякова (девичья фамилия Лансере) родилась 28 ноября 1884 года в родовом имении Нескучное, в Курской губернии, в одной из наиболее прославленных искусством семей Бенуа-Лансере. Её дед Николай Бенуа был знаменитым архитектором,отец Евгений Лансере - известным скульптором. Мать происходила из семьи Бенуа, она и ее сестра - Александра Бенуа, в молодости были художниками-графиками. Один из её братьев, Николай, был архитектором, другой, Евгений, сыграл важную роль в истории российского и советского искусства монументальной живописи и графики. Своим художественным развитием Зинаида в первую очередь обязана своему дяде Александру Бенуа - брату матери и старшему брату.

Детство и юность художницы прошли в Петербурге в доме деда, архитектора Н. Л. Бенуа и в имении «Нескучном». Внимание Зинаиды всегда привлекала работа юных крестьянских девушек в поле. Впоследствии это не раз отразиться в ее творчестве. Рисовать много, забывая обо всем, она начала в юном возрасте. Любимое детское увлечение стало призванием. Да и не могла Зина не стать художником, - ее путь, казалось, был предопределен с рождения: девочка росла в семье, где все были творческими личностями. Зина по несколько раз перечитывала редкие книги по искусству из огромной домашней библиотеки. Все родные занимались творческой работой: рисовали, ходили на этюды. Повзрослев, Зина работала в студии под руководством знаменитого живописца Ильи Репина. Ученица талантливо копировала эрмитажные полотна, и очень ценила это занятие, ведь и работы старых мастеров кисти ее многому учили. В 1886 году после смерти отца, семья перебирается из имения в Петербург. Все члены семьи были заняты творческой деятельностью, с увлечением рисовала и Зина. В 1900 году Зинаида закончила женскую гимназию и поступила в художественную школу, основанную княгиней М. К. Тенишевой. В 1902-1903 годах во время поездки в Италию она создала множество набросков и этюдов.

Автопортрет 1900 г.

В 1905 она выходит замуж за Бориса Анатольевича Серебрякова — своего двоюродного брата. Позже 21-летняя Зинаида, уже будучи замужем, училась живописи в Париже, куда в октябре 1905 года она уехала вместе с матерью. Здесь Зинаида посещает Академию де ла Гранд Шомьер, много работает, рисует с натуры. Вскоре к ним присоединился муж художницы Борис Серебряков, инженер-путеец. Они приходились друг другу близкими родственниками - двоюродными братом и сестрой, поэтому за свое счастье пришлось побороться, так как родные препятствовали браку между кровными родственниками.

Автопортрет 1907 г.

После Франции молодая художница лето и осень обычно проводила в Нескучном - писала портреты крестьянок, а на зиму уезжала в Петербург. Счастливым для творческого развития Зинаиды стал 1909 год, когда она подольше задержалась в имении. В Нескучном Зинаида напряжённо работает — создает этюды, портреты и пейзажи. В самых первых работах художницы, уже можно разглядеть ее собственный стиль, определить круг ее интересов. В 1910 году Зинаиду Серебрякову ждет настоящий успех.

Портрет Ольги Константиновны Лансере 1910 г.

Автопортрет 1910 г.

Автопортрет в шарфе 1911 г.

Купальщица 1911 г.

В 1910 году, на 7-й выставке русских художников в Москве, Третьяковская галерея приобретает автопортрет «За туалетом» и гуашь «Зеленя осенью». Ее пейзажи великолепны - чистые, яркие тона красок, совершенство техники, небывалая красота природы.

За туалетом. Автопортрет 1909 г.

Семейный портрет 1914 г.

Автопортрет 1914 г.

Расцвет в творчестве художницы происходит в 1914—1917 годах. Зинаида Серебрякова создала серию картин, посвященных русской деревне, крестьянскому труду и русской природе - «Крестьяне», «Спящая крестьянка».

В картине «Беление холста» раскрылся яркий талант Серебряковой как художника-монументалиста.

Крестьяне 1914 г.

Обувающаяся крестьянка 1915 г.

Крестьянка с рулонами холста на плече и в руках 1916-1917 г.г.

Крестьянка, расстилающая холст 1916-1917 г.г.

Нарцисс и Нимфа Эхо. Этюд 1916-1917 г.г.

Обнаженная. Эскиз: 1916-1917 г.г.

Диана и Актеон 1916-1917 г.г.

В 1916 году А. Н. Бенуа была поручена роспись Казанского вокзала в Москве, он привлек к работе и Зинаиду. Художница занялась темой стран Востока: Индия, Япония, Турция. Она аллегорически представила эти страны в виде прекрасных женщин. Одновременно она начала работу над композициями на темы античных мифов. Особую роль в творчестве Зинаиды Серебряковой занимают автопортреты.

Индия 1916 г.

Япония (Одалиска) 1916 г., Сиам 1916 г.

Tурция (Две одалиски) 1916 г., Турция, 1915-1916 г.г.

Во время гражданской войны, муж Зинаиды был на изысканиях в Сибири, а она с детьми в «Нескучном». Переехать в Петроград казалось невозможно, и Зинаида отправилась в Харьков, где нашла работу в Археологическом музее. Ее родовое имение в «Нескучном» сгорело, погибли все ее работы. Позже умер Борис. Похоронив мужа, Зинаида осталась одна в ответе за большую семью, состоящую из слабой здоровьем матери и четверых детей. Осенью 1920 года она получила приглашение перевестись в Петроградский отдел музеев и приняла его, но жить легче не стало. В дневнике вдова с надрывом писала о бытовых невзгодах, выпавших на ее долю, подавленном душевном состоянии. Все эти годы художница жила, в постоянных мыслях о муже. Она написала четыре портрета мужа, которые хранятся в Третьяковской галереи и Новосибирской картинной галереи. Дочь Зинаиды Татьяна начала заниматься балетом. Зинаида, вместе с дочерью посещают Мариинский театр, бывают и за кулисами. В театре Зинаида постоянно рисовала. В 1922 году она создала портрет Д. Баланчина в костюме Вакха.Семья переживает тяжелые времена. Серебрякова пробовала писать картины на заказ, но у нее ничего не получилось. Она любила работать с натурой. Творческое общение с балеринами на протяжении трёх лет отразилось в изумительной серии балетных портретов и композиций.

Обнаженная 1920 г.

Автопортрет в красном 1921 г.

Портрет Таты в костюме Арлекина 1921 г.

Голубые балерины 1922 г.

Галина Тесленко, сослуживица художницы, стала подругой художницы на многие годы. «Вы так молоды, любимы, цените это время, - говорила ей Серебрякова в 1922 году. - Ах, так горько, так грустно сознавать, что жизнь уже позади...».
Необычайно эмоциональная по натуре, она остро реагировала на все, что происходило вокруг, близко к сердцу принимала горе и радость. Современники отмечали ее поразительно искреннее отношение к людям, событиям, она живо отзывалась на просьбы, ценила в людях доброту, восхищалась всем красивым, ненавидела зло.

Анна Ахматова 1922 г.

Обнаженная 1923 г.

Портрет балерины Е.Н.Гейденрейх в красном 1923 г.

В первые годы после революции, в стране началась оживлённая выставочная деятельность. В 1924 году Серебрякова стала экспонентом большой выставки русского изобразительного искусства в Америке. Все представленные ей картины были проданы. На вырученные деньги, она решается ехать в Париж, чтобы устроить выставку и получить заказы. Как оказалось, что покинула страну навсегда. Двое детей художницы так и остались в России, а старшие Александр и Екатерина приехали к матери в 1925-м и 1928-м годах. С дочерью Татьяной художница встретилась через 36 лет, когда та приезжала навестить мать в Париже. Но и на чужбине не удавалось избавиться от нужды, и здесь жизнь оставалась нелегкой. Годы, проведенные в Париже, не принесли ей радости и творческого удовлетворения.Сколько бы ни трудилась русская художница, заработки были слишком малы, чтобы угнаться за ценами. Она тосковала по родине, стремилась отразить свою любовь к ней в своих картинах. Ее первая выставка прошла лишь в 1927 году. Заработанные деньги она высылала матери и детям.

Отдыхающая негритянка. Марракеш 1928 г.

«Жизнь представляется мне теперь бессмысленной суетой и ложью - уж очень засорены сейчас у всех мозги, и нет теперь ничего священного на свете, все загублено, развенчано, попрано в грязь», - писала художница. В середине 30-х годов Зинаида Евгеньевна Серебрякова собиралась вернуться на родину. Но, оказалось, не судьба: сначала затянулось оформление документов, потом переезд сделала невозможным Вторая мировая война и оккупация Парижа.

Аллегория лета 1936-1937 г.г.

В 1961 в Париже ее навещают два советских художника - С. Герасимов и Д. Шмаринов. Позже в 1965 году, они устраивают для неё выставку в Москве.

В 1966 году состоялась последняя, большая выставка произведений Серебряковой в Ленинграде и Киеве.

Дети и русские художники звали ее вернуться, но старая художница была уже тяжело больна, и после двух перенесенных операций на переезд не решилась. Да и сына, и дочь, которые тоже стали художниками, она не хотела оставлять за границей. «Вообще, я часто раскаиваюсь, что заехала так безнадежно далеко от своих», - писала она еще в 1926 году. И с горечью подводила итог прожитому:- «Ничего из моей жизни здесь не вышло, и я часто думаю, что сделала непоправимую вещь, оторвавшись от почвы.,.». З.Е.
Серебрякова умерла в 82 года в Париже, в сентябре 1967 года. За несколько лет до смерти друзья и дети художницы устроили в России выставку, и для многих - не только соотечественников - она стала открытием подлинного русского таланта.

Современное поколение о Зинаиде Серебряковой знает очень мало или совсем поверхностно. Конечно же не всем, но большинству известен этот знаменитый «автопортрет художницы у зеркала», настоящее название которого — «За туалетом». Именно с него творчество художницы становится широко известным. Но есть еще много-много других шедевров, пребывающих долгие годы в тени славы одного самого известного полотна… А самих автопортретов — столько самолюбования в живописи можно встретить только у Зинаиды Серебряковой…

В истории русской живописи женщины становились известными лишь на холстах, и как правило женские образы писались мужчинами… Женщина-художник в современном мире искусства явление привычное, но так было не всегда.

Сегодня познакомимся с работами одной из первых русских женщин, вошедших в историю живописи — Зинаидой Евгеньевной Серебряковой, картины которой сегодня продаются на самых престижных мировых аукционах и торгах.

Так например, одна из последних работ художника, написанных в России — картина «Спящая девочка». В 2015 году была продана за 3,85 млн фунтов ($5,9 млн). Эта сумма почти в восемь раз выше оценочной стоимости, составлявшей 400-600 тыс. фунтов ($609-914 тыс.). За произведение вели напряженную борьбу покупатели, участвовавшие в торгах по телефону.

Примечательна судьба этой картины. Существует версия, что на картине изображена младшая дочь художницы Екатерина, которая также стала знаменитой художницей. Умерла Екатерина Серебрякова относительно недавно — в 2014 году. Картина «Спящая девочка» входила в коллекцию бывшего посла Временного правительства России в США Бориса Бахметьева (1880-1951), после Октябрьской революции проживавшего в эмиграции в Америке. Он приобрел ее на выставке русских художников в Нью-Йорке в 1923 году.

• Известно, что на деньги, полученные за ее продажу, художница уехала во Францию, откуда уже не вернулась.

Читая биографию Серебряковой очень трудно представить иной путь для маленькой Зинаиды, ведь в этой художественной семье все рождались с карандашами в руках. Её дед Николай Бенуа был знаменитым архитектором, отец Евгений Лансере - известным скульптором, а мать Екатерина Николаевна, дочь архитектора Николая Бенуа, сестра архитектора Леонтия Бенуа и художника Александра Бенуа, в молодости была художником-графиком. Братья Зинаиды Лансере Николай, - талантливый архитектор, другой, Евгений, сыграл важную роль в истории российского и советского искусства монументальной живописи и графики.

Неудивительно, что 12 декабря 1884 года в одной из наиболее прославленных искусством семей Бенуа-Лансере родится талантливая девочка, чье будущее было уже предрешено. Не судьбой, так семьей…

К слову, всемирно известной Зинаида станет уже в 25 лет, написав один из самых светлых и жизнерадостных автопортретов всех времен — «Автопортрет перед зеркалом» (1909).

Удивительно насколько жизнерадостные и светлые полотна мог создавать человек, отличавшийся замкнутостью и диковатостью, и это на фоне дружелюбных и жизнерадостных братьев и сестер. Но так лишь казалось, ведь настоящий внутренний мир скромной, слабой и болезненной девочки был на холстах. Живопись станет самым радостным занятием и призванием в жизни маленькой Зинуши (как ее называли родные). А любыми направлениями станут портреты, пейзажи и ню.

Шедевры Зинаиды Серебряковой

Баня. 1913, Государственный Русский музей, С.-Петербург

За завтраком. 1914,

Жатва. 1915

Беление холста. 1917, Государственная Третьяковская галерея, Москва

Освещенная солнцем. 1928,

Спящая натурщица. 1941, Киевский национальный музей русского искусства, Украина

Девичья фамилия Зинаиды — Лансере́, а Серебряковой она стала при замужестве. Эта история заслуживает упоминания.

С Борисом, своим двоюродным братом, Зина была знакома с детства, со временем дружба переросла в любовь. Молодые решили пожениться, но удалось им это не сразу. Родители были за, а вот церковь воспротивилась из-за родства влюбленных. Впрочем, 300 рублей и обращение к третьему, после двух отказов, священнику позволили решить проблему. В 1905 году они обвенчались.

Крестьянка с горшками. 1900-е

Портрет Ольги Константиновны Лансере. 1910 , Частное собрание

Купальщица. 1911 , Государственный Русский музей, С.-Петербург

Есть предположение, что «Купальщица» — очередной автопортрет художницы. Направление взгляда, лицо, волосы, губы — девушка на этой картине очень похожа с «Автопортретом в костюме Пьеро» — она ниже.

Пьеро (Автопортрет в костюме Пьеро). 1911 , Одесский художественный музей, Украина

Девушка со свечой. Автопортрет. 1911 , Государственный Русский музей, С.-Петербург

Зинаида много путешествовала. Сначала Италия, куда она отправилась на лечение, потом Париж, где она занимается в престижной художественной Академии де ла Гранд Шомьер. Но как художник она сформировалась в Петербурге. Первые известные работы создаются здесь — в городе на Неве. Это был период расцвета творчества талантливой художницы. Бесконечные выставки, тусовки в знаменитом обществе «Мир искусств», первое признание таланта — знаменитое полотно «За туалетом», впервые показанное на большой выставке приносит широкую известность.

За автопортретом последовали «Купальщица» (1911, Русский музей), «Крестьяне» (1914-1915, Русский музей), «Жатва» (1915, Одесский художественный музей) и другие… Наиболее важной из этих работ стала «Беление холста» (1917, Государственная Третьяковская галерея).

Кормилица с ребенком. 1912, Нижегородский государственный художественный музей

Крестьянка (с коромыслом). 1916-1917 , Государственный Русский музей, С.-Петербург

Спящая крестьянка. 1917 , Частное собрание

Автопортрет в красном. 1921 , Частное собрание

В балетной уборной («Большие балерины»). 1922 , Балет Ц.Пуни «Дочь Фараона», Частное собрание

Балетная уборная. Снежинки. 1923 , Балет П.И.Чайковского «Щелкунчик», Государственный Русский музей, С.-Петербург

Кстати, полотна с балеринами — это, так называемый диалог с другим не менее известным художником — французским живописцем Эдгаром Дега, которым она восторгалась всю жизнь. Его балерины восхищали и вдохновляли на написание «своих», так непохожих на всех остальных, в свойственной только ей манере передачи изящества, пластики, тонких линий, грации…

Обратите внимание на следующую картину — она очень символична.

Карточный домик. 1919 , Государственный Русский музей, С.-Петербург

На картине — дети Зинаиды и Бориса Серебряковых. Этот период в жизни художницы сродни карточному домику. Октябрьская революция, смерть супруга от тифа. Она остаётся с четырьмя детьми и больной матерью без средств к существованию. Голод. Нет масляных красок - приходится перейти на уголь и карандаш. «Карточный домик», показывающее всех четверых осиротевших детей — самое трагическое произведение во всем ее творчестве.

Далее все очень типично для всей творческой интеллигенции — жизнь под указку, это писать нельзя, это можно. Советы перейти на другой стиль, недвусмысленные намеки рисовать портреты комиссаров, однако она отказывается принять уставы «новых хозяев жизни».

В декабре 1920 года Зинаида переезжает в Петроград на квартиру деда. Ей повезло - в эту квартиру поселили «на уплотнение» артистов театра МХАТ. В этот период она рисует на темы из театральной жизни.

Автопортрет с дочерьми. 1921, Рыбинский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник, Ярославская обл.

Катя с куклами. 1923, Частное собрание

Баня. 1926 , Частное собрание

В 1923 году ее работы участвуют в проходящей в США выставке русских художников. Она выручила 500 долларов, но они не могли залатать прорехи в семейном бюджете. Зинаида решается уехать в Париж, чтобы улучшить финансовое положение.

Заработать денег за год, как планировала, ей не удалось. «Никто не понимает, что начать без копейки безумно трудно. А время идет, и я бьюсь все на том же месте», - в отчаянье пишет она матери.

Она собиралась вернуться в Россию, где остались её мать и дети. Однако вернуться ей не удалось, и она оказывается оторванной от Родины и детей. Все те небольшие деньги, которые ей удаётся заработать, она отправляет обратно в Россию. Проживает она в это время по Нансеновскому паспорту (паспорт для беженцев) и лишь в 1947 году получает французское гражданство.

Старшая дочь Татьяна Серебрякова вспоминала, что ей было 12 лет, когда уезжала мама. Уезжала ненадолго, но Тате было очень страшно. Словно она предчувствовала, что в следующий раз они смогут увидеться только через 36 лет.

На пляже. 1927 , Частное собрание

Однажды Зинаида Серебрякова получила заманчивое предложение - отправиться в творческое путешествие, чтобы изобразить обнаженные фигуры восточных дев. Но оказалось, что в тех местах найти натурщиц просто невозможно. На помощь пришел переводчик Зинаиды - он привел к ней своих сестер и невесту. Никому до этого и после этого не удавалось запечатлеть закрытых восточных женщин обнаженными.

Вопреки стараниям, реализовать себя сразу в Париже у художницы не получилось. Город переменчивых настроений и романтики пребывал в бесконечных модных течениях и стиль русской эмигрантки этому городу не подходил. Спрос на картины был крайне ничтожен. Вдобавок ко всему, «вести дела» она просто не умела.

Художник , неоднократно помогавший в Париже Зинаиде Серебряковой, рассказывал: «Она такая жалкая, несчастная, неумелая, все ее обижают».

Одинокая и раздраженная она все сильней замыкается в себе. Париж был окутан вением и тенденциями новой моды в искусстве. Местной публике, не способной отличить прекрасное от дурного — в театре, музыке, литературе было милее всё безвкусное и бездарное.

«Жизнь представляется мне теперь бессмысленной суетой и ложью — уж очень засорены сейчас у всех мозги, и нет теперь ничего священного на свете, всё загублено, развенчано, попрано в грязь»

Но с мыслями о детях она продолжает усердно трудиться. Вскоре удается выписать к себе Катю, а чуть позже к ней приезжает сын Александр. А потом падает железный занавес.

Серебрякова не решается вернуться, потому что в Париже двое ее детей, и везти их в СССР, где они могут быть объявлены «врагами народа», она не рискует. В Париже она не может полностью включиться в новую жизнь, потому что половина ее сердца осталась там - с Женей, Таней и с мамой, которых правительство отказывается выпустить за границу.

При малейшей возможности Серебрякова отправляет им деньги, но и это удается далеко не всегда. В 1933 году ее мать в Союзе умирает от голода.

Девочка в розовом. 1932 , Частное собрание

С оставшимися на родине детьми удается встретится только спустя 36 лет — во времена хрущёвской оттепели. В 1960 году её посещает дочь Татьяна (Тата), ставшая театральным художником во МХАТе. В 1966 году большие выставки работ Серебряковой были показаны в Москве, Ленинграде и Киеве.

Внезапно она становится популярной в России, её альбомы печатаются миллионными тиражами, а картины сравнивают с Боттичелли и Ренуаром.

19 сентября 1967 года Зинаида Серебрякова скончалась в Париже в возрасте 82 лет. Похоронена на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Ее мечта — международная слава пришла к ней еще при жизни, а финансовое благополучие и независимость обрести не успела.

Зинаиду Серебрякову (1884 – 1967 гг.) ждала счастливая жизнь. Красивая и добрая девушка. Вышла замуж по большой любви. Родила четверых здоровых детей.

Радостные будни счастливой матери и жены. У которой была возможность реализовываться. Ведь она, как и многие дети в роду Лансере-Бенуа, рисовала с раннего детства.

Но все начало рушиться в 1917 году. Ей было 33 года. Прекрасный мир обернулся чередой лишений и страданий.

Почему Серебрякова не вписалась в новую эпоху? Что вынудило ее уехать в Париж навсегда? Почему она будет разлучена с детьми на целых 36 лет? А признание придёт к ней лишь за год до смерти в 1966 году?

Вот 7 картин художницы, которые поведают нам о ее жизни.

1. За туалетом. 1909 г.

Необычный автопортрет. Девушка отражена в зеркале. Мы это понимаем по двойной свече. Белоснежное нижнее белье. Белый цвет в интерьере. Женские безделушки перед зеркалом. Розовый румянец. Большие глаза и непосредственная улыбка.

Все так обаятельно и свежо. Это словно аллегория беззаботной молодости. Когда настроение хорошее даже утром. Когда впереди ждёт день, полный приятных забот. И в запасе столько красоты и здоровья, что хватит ещё на многие годы.

Зинаида Серебрякова в детстве была болезненным и замкнутым ребёнком. Но ее детская худоба превратилась в изящную фигуру. А замкнутость – в скромный и доброжелательный характер.

Ее знакомые отмечали, что она всегда выглядела моложе своих лет. И в 40, и в 50 лет она почти не менялась внешне.

Автопортреты З. Серебряковой (в возрасте 39 и 53 лет).

Автопортрет “Перед зеркалом” был написан в счастливые годы жизни. Она вышла замуж за своего двоюродного брата, в которого была сильно влюблена. Она уже родила двоих мальчишек. Жизнь шла своим чередом в их родовом имении Нескучное.

2. За завтраком. 1914 г.

На картине трое детей Серебряковой. Женя уткнулся носом в стакан. Саша обернулся. Таня тоже внимательно смотрит, положив ручку на тарелку. Четвёртый ребёнок, Катя ещё на руках кормилицы. Она слишком мала, чтобы садится за общий стол.

Почему же картина называется “За завтраком”? Ведь на столе мы видим супницу.

До революции было принято устраивать два завтрака. Один был лёгким. Второй – более сытным. Который впоследствии стал называться обедом.

Сюжет картины очень простой. Как будто сделан фотоснимок. Рука бабушки, разливающей суп. Вид на стол немного сверху, с высоты взрослого человека. Непосредственные реакции детей.

Мужа за столом нет. Он инженер-путеец. И в это время был в командировке в Сибири. На строительстве железной дороги.

3. Беление холста. 1917 г.

В 1910-ые Серебрякова создаёт цикл работ с крестьянами. Которые работали в ее поместье. Она вставала очень рано и бежала с красками в поле. Чтобы сделать этюды с натуры.

Серебрякова была эстетом. Простые женщины у неё все красивы. Пропуская образы через себя, они выходили у неё очищенными и ясными. Даже самый обыкновенный человек становился особенным. Самая неприглядная вещь – изумительной.

Ее картины составляли разительный контраст с произведениями других художников. В то время восхищались роскошным Врубелем и неординарным Шагалом.

Слева: . 1890 г. Государственная Третьяковская галерея. Справа: . День рождения. 1915 г. Музей современного искусства, Нью-Йорк

Среди этих ярких, экспрессивных образов непритязательные крестьянки Серебряковой стояли особняком. Но ее все равно ценили. И даже присвоили звание академика в начале 1917 г.

Но жизнь, полная признания и достатка уже совсем скоро рухнет. Как карточный домик.

4. Карточный домик. 1919 г.

Это одна из самых печальных картин Серебряковой. На ней нет феерии светлых красок. Только грустные дети. Хрупкий карточный домик. И даже лежащая кукла приобретает зловещий смысл. В жизни Серебряковой произошла трагедия…

На дворе 1919 год. Крестьяне толпой подошли к дому хозяев. Они решили предупредить Зинаиду, что дело совсем плохо. Вокруг разграблены почти все усадьбы. И в случае чего, они будут не в силах защитить хозяйку с детьми.

Серебрякова посадила детей и мать на телегу. Они уехали навсегда. Через несколько дней усадьбу подожгут.

О муже не было известий целый год. Он был в тюремном заключении. По пути домой он подхватит брюшной тиф. И быстро угаснет на руках жены.

Серебрякова была однолюбом. Уже тогда она поняла, что ее счастливая жизнь навсегда закончилась. Замуж она уже никогда не выйдет.

5. Снежинки. 1923 г.

На руках Серебряковой было четверо детей и стареющая мать. Нужно было кормить семью. И она решила переехать в Петербург. Надеясь там на заработки.

Часто рисовала балерин в Мариинке. В театре, который когда-то спроектировал ее прадед.

Балерины изображены не на сцене. А за кулисами. Поправляющими волосы или пуанты. Опять эффект фотоснимка. Мгновение жизни красивых, элегантных девушек.

Но в Петербурге работа ей приносила сущие копейки. Ее картины никак не вписывались в новую эпоху.

От художников требовали переквалифицироваться в плакатчиков и дизайнеров советского быта. Передовые Степанова и Родченко охотно подчинились призыву “Художник – на производство”.

Слева: Варвара Степанова. Проект спорт-одежды. 1923 г. Справа: Александр Родченко. Плакат “Лучших сосок не было и нет”. 1923 г.

Нищета преследовала семью. Серебрякова решила поехать на заработки в Париж. Думала, на пару месяцев. Но оказалось, навсегда.

6. Освещённая солнцем. 1928 г.

В Париже дела поначалу пошли неплохо. Писала на заказ портреты.

Однако Серебряковой не хватало умения отстаивать свои интересы. Дарила портреты или продавала за копейки, лишь бы завоевать симпатии богатых клиентов. Многие пользовались этой щедростью. В результате работала чуть ли не себе в убыток. Выкручивалась. Делала самодельные краски. Чтобы продолжать работу.

Однажды – удача. Барон Броуэр заказал Серебряковой панно для своего особняка. Ему так понравилась работа художницы, что он даже спонсировал ее поездку в Марракеш. Где она набралась невероятных впечатлений.

Там и был написан ее шедевр “Освещённая солнцем”. Невероятное ощущение от картины. Зной, от которого “плавится” воздух и щемит глаза. В контрасте с тёмной кожей улыбчивой марокканки.

Поразительно, что картина написана за 30 минут! Коран запрещает людям позировать. Поэтому Серебрякова работала с феноменальной скоростью, чтобы закончить рисунок за полчаса. На большее ее марокканские модели не соглашались.

Но яркие впечатления лишь временно приглушали душевную боль. Советская власть разрешила выпустить из страны только двух ее детей, Сашу и Катю (младшего сына и младшую дочь).

Двух оставшихся детей, старшего Женю и Татьяну, по непонятным причинам так и не выпустили. С ними она увидется лишь 36 лет спустя.

7. Спящая натурщица. 1941 г.

В Париже Зинаида создала много ню. Они написаны в неоклассическом стиле. Как у старых мастеров. Ее обнаженные похожи на или Джорджоне. Красивые. Нежные. Розовокожие.

В Серебряковой не было ни капли русской крови. По происхождению она была француженка (в девичестве Лансере). Но во Франции она себя ощущала русской. Ни с кем не дружила. Круглосуточно работала.

К тому же она была вновь не в моде. Балом правил стиль Ар-деко.

Слева: Тамара Лемпицка. Автопортрет в зеленом Багетти. 1929 г. Частная коллекция. Справа: Жан Дюпа. Женщина в меховой накидке. 1929 г. Частная коллекция.

Как вспоминает ее дочь Катя, вокруг было много художников, следующих моде. Проведут кистью вверх-вниз. Назовут это по-особенному. И продают.

Серебрякова на это не могла пойти. А как же детали? Как же цвет? И упорно писала своих классических обнаженных. Редко, что удавалось продать.

Одна радость. После войны ее детям разрешили навестить мать. Дочери Татьяне было уже 48 лет. Она вспоминает, что мать она легко узнала. Она почти не изменилась. Все та же челка, та же улыбка…