Славянские, русские традиции. Вечно живая старина.: Славянский фольклор. Языческий и православный фольклор восточных славян Кем был и когда жил Боян - древнерусский поэт-певец

Современному человеку фольклорные образы кажутся сказочными, фантастическими и нереальными, действия героев таинственными. Это и понятно: ведь говоря о фольклоре, мы говорим о другом уровне мышления, о другом представлении человеком окружающего его мира, корни которого уходят в мифологическое прошлое.

Слово фольклор в буквальном переводе с английского означает народная мудрость. Это создаваемая народом и бытующая в народных массах поэзия, в которой он отражает свою трудовую деятельность, общественный и бытовой уклад, знание жизни, природы, культы и верования. В фольклоре воплощены воззрения, идеалы и стремления народа, его поэтическая фантазия, богатейший мир мыслей, чувств, переживаний, протест против эксплуатации и гнета, мечты о справедливости и счастье.

Славяне создали огромную изустную литературу (мудрые пословицы и хитрые загадки, волшебные сказки, весёлые и печальные обрядовые песни, торжественные былины, говорившиеся под звон струн нараспев), которая стала Достоинством и Умом народа. Она ставила и укрепляла его нравственный облик, была его исторической памятью, праздничными одеждами его души и наполняла глубоким содержанием всю его размеренную жизнь, текущую по обычаям и обрядам, связанным с его трудом, природой и почитанием отцов и дедов.

К большому сожалению, в школьной программе изучению фольклора на уроках литературы и музыки уделяется слишком мало. В связи с этим, через интеграцию предметов мы попытались показать области соприкосновения учебных дисциплин, а через их органическую связь дать ученикам представление о единстве окружающего нас мира. Примером реализации интегрированных задач может служить конспект урока «В мире славянского фольклора» для учеников 6 класса общеобразовательной школы.

Цель:

Показать значение славянского фольклора в жизни народа;

Задачи:

· воспитание нравственных и эстетических чувств: любви к Родине, гордости за достижения отечественного музыкального искусства, уважения к истории и духовным традициям России;

· формирование основ музыкальной культуры через эмоционально- активное восприятие;

· развитие художественного вкуса, интереса к музыкальному искусству и музыкальной деятельности;

· реализация собственных творческих замыслов в различных видах музыкальной деятельности (в пении и интерпретации музыкально-пластическом движении и импровизации);

· формирование целостности восприятия и представления об окружающем мире через межпредметные связи уроков литературы и музыки.

Оборудование: мультимедийное оборудование, презентация, звуковые файлы, народные костюмы.

Ход урока:

Звучит музыка (наигрыш владимирских рожков)

Учитель литературы:

Мы входим в удивительный и прекрасный, таинственный мир народной мудрости – мир фольклора. В нём звучит сказка и песня, загадка и пословица… Здесь играют, поют, рассказывают и слушают… Здесь можно узнать очень многое, о многом подумать, многое понять…

В древние-древние времена, когда люди еще не умели писать, они передавали друг другу свои знания о жизни, играя в игры, совершая обряды, напевая песни….

У каждого народа были свои песни, обряды, игры – свой фольклор.

· Вопрос учащимся:

Мы уже несколько раз услышали слово «фольклор». А что же означает это слово «фольклор»? (Фольклор – народная мудрость, народное творчество.)

Мы хотим узнать как можно больше о русском фольклоре – фольклоре наших предков. Это были сильные, красивые, добрые люди. Они были внимательны к природе, примечали каждое движение её, и по приметам знали как правильно вести хозяйство.

Жизнь русских людей всегда состояла из череды будней и праздников. Будни – это время, наполненное трудами и заботами. Отличительной чертой будничной жизни была обыденность домашнего существования, умеренность в еде, простая, удобная одежда, спокойные и благожелательные отношения, замкнутость семейного мира.

Будням противопоставлен праздник – время отдых, веселья и радости, Чередование будней и праздников считалось необходимой составляющей нормального течения жизни, а сбои могли привести даже к гибели мира.

Праздничных дней в году было много. Они возникали в разные исторические эпохи.

Самыми древними были праздники, связанные с земледельческим календарём. Их называли календарными или годовыми праздниками, так как они продолжались весь год, заканчиваясь поздней осенью с завершением уборки урожая.

Главными считались те, которые были связаны с четырьмя самыми важными природно-астрономическими явлениями: зимнее и летнее солнцестояние, весеннее и осеннее равноденствие.

Наряду с древними языческими земледельческими праздниками в русском быту было много праздников православной церкви. Они стали устанавливаться с конца 10 века на Руси с принятием христианства.

Учитель музыки:

Наиболее почитаемыми народом были Рождество Христово, Крещение, Благовещение Пресвятой Богородицы, Святая Троица, Пасха.

Среди праздников, восходящих к древней земледельческой традиции, почиталась Масленица.

Каждый праздник имел свою отмеченную традицией программу, словесные формулы, песни. В программу праздничных дней включалось также выполнение обрядов и обычаев годового цикла, связанных с хозяйственной деятельностью русского земледельца.

· Вопрос учащимся:

А что означает «обряд», «обрядовые песни»?

(Обряд – совокупность установленных обычаем действий, в которых воплощаются какие-нибудь религиозные представления или бытовые традиции народа.

Обрядовые песни – это песни, которые исполнялись во время самых различных обрядов и являлись важной составляющей и необходимой их частью).

Учитель музыки:

Обрядовые песни – особый музыкальный мир. Если существуют русские сказки, былины, пословицы, то обрядовые песни называть русскими - не правильно. Их название – СЛАВЯНСКИЕ обрядовые песни. Это связано с тем, что крещение Руси произошло только в 10 веке, а обряды посвященные хорошему урожаю, вовремя пролитому дождя, теплому солнцу были и до этого. И территория тогдашней Руси была совсем иной, нежели сейчас. Анализ обрядовых песен из разных уголков нашей страны, а также Украины и Белоруссии показал сходство языка и ладовой и интонационной основы.

Обрядовые песни тесно связаны с языческими ритуалами, основные мелодические обороты, ладовая основа осталась с прежних языческих времен. Поскольку некоторые языческие божества и обряды были поставлены в параллель христианским святым (Перун – Илья, Велос (Волос) - Власий, Ярило – Юрий, Георгий), то вполне очевидно, что музыкальная основа подобных культовых языческих песен повлияла в дальнейшем на славянский ранний христианский культовый мелос. В частности мелодии многих попевок и закличек интонационно близки к простейшим видам церковного пения древней Руси.

· Вопрос учащимся:

Какие виды обрядовых песен вы знаете? (календарные, семейно-бытовые и церковные)

Учитель литературы:

Отношение русских к празднику было чрезвычайно серьёзно.

«Мы целый день трудимся для праздника». «Хоть всё заложи, да Масленицу проводи». «Жизнь без праздника, что еда без хлеба» - любили говорить крестьяне.)

Русские люди считали, что любой праздник требует к себе уважения.

Осенние праздники русского крестьянского земледельческого календаря

посвящены подведению итогов трудового года. Иными словами – это праздник урожая.

Учитель музыки:

Среди них выделяются праздники, связанные с образом Пресвятой Богородицы:

Учащиеся рассказывают историю возникновения праздника «Покров».

Учитель музыки:

В народном сознании Пресвятая Богородица – это любящая Мать для всех людей, Защитница, Утешительница, Заступница. Её образ тесно связан с образом «матушки сырой земли-кормилицы», родной земли и в конечном итоге с образом Родины. Звучат церковные песнопения «Богородице Дево» в исполнении братьев из Валаамского монастыря и «Пресвятому образу твоему» в исполнении детского хора храма Пресвятой Богородицы (г. Новосибирск). Учащиеся анализируют музыкальные фрагменты и делают сравнительный анализ.

Интересной особенностью осенних обрядов было не совпадение их с обычным календарем. Осенние обряды начинались уже в августе с момента начала сбора урожая. Каждый обряд имел свою интонационную особенность, свой особый звукоряд, который сильно отличался от звукорядов песен, посвященных другим временам года. Многие обрядовые песни носят характер закличек, попевок, построенных на 3-4 нотах и носящих по представлению людей магическую силу. Самая простая форма досталась осенним обрядовым песням. Люди много трудились, они устали и им хотелось покоя и отдыха. Иногда осенние обрядовые песни назывались ЖАЛЬНЫЕ. Но не всегда они имели грустный характер.

Учащиеся показывают инсценировку:

Женщины-жницы собирались в поле у несжатой полоски. Старшая наиболее уважаемая из жниц, заламывала и закручивала стебли растений так, чтобы они касались земли, в виде жгута или венка, перевязывая их цветными лентами. Девушки водят хоровод и приговаривают:

Поле – тебе пахота,

Нам – легота!

Сей год родило, и на будущий год не забудь!

Исполнение осенней обрядовой песни « Осень не браните».

(Дети с колосьями читают по ролям)

Жали мы, жали,

Жали-пожинали,-

Жнём молодые,

Серпы золотые,

Нива долговая,

Постать широкая;

По месяцу жали,

Серпы поломали,

В краю не бывали,

Людей не видали.

И говорило а ржаное жито,

В чистом поле стоя,

В чистом поле стоя:

Не хочу я, а ржаное жито,

Да в поле стояти,да в поле стояти.

Не хочу я, а ржаное жито

Да в поле стояти – колосом махати!

А хочу я, а ржаное жито,

Во пучок завязаться,

В песенку пожаться,

А чтоб меня, а ржаное жито,

Во пучок взвязали,

Из меня рожь выбирали

Украшенный последний сноп с песнями несли в деревню, где готовилась праздничная трапеза: пироги, каша.

Учитель литературы:

К Рождеству Пресвятой Богородицы, дата которого совпадала с днём осеннего равноденствия, приурочивались Осенины (от слова сени место где хранилось сено) – встреча осени. Женщины собирались рано утром и выходили на берега рек, озёр и прудов встречать «матушку Осенину». Для этого праздника характерно хлебосольство, хождение родственников в особенности молодоженов к родителям молодой. В эти дни пели песни, водили хороводы, устраивали игрища.

Исполнение песни-игры «Осень»

Учитель музыки:

Тема славянского фольклора актуальна и сейчас. Многие современные композиторы используют в своих произведениях цитаты из народной обрядовой музыки. Иногда встречаются произведения, написанные в весьма неожиданном стиле.

Прослушивание песни «Овсень» группы «Невидь».

В конце урока, после подведения итогов, девочки выносят на блюде яблоки, груши, баранки и раздают их учащимся и гостям.

Фольклор и его основные формы. Литература православных

славян в XI-XVI вв. Современные славянские литературы

Тема фольклора и славянских литератур затрагивается в нашем пособии лишь в связи со славянской словесной культурой в целом, и в детали данной темы (в частности, в обсуждение современного состояния фольклористики) мы не углубляемся. Существует немало ценных пособий, специально посвященных фольклору как таковому (русскому, болгарскому, сербскому и т. д. народному творчеству), как существуют и аналогичные пособия, относящиеся к русской и другим славянским литературам. К ним мы и отсылаем читателей, заинтересованных в углубленном знакомстве с данной темой.

Славянские народы создали такой важный фольклорный жанр, как сказки, и богатейший набор сказочных сюжетов (волшебных, бытовых, социальных и пр.). В сказках выступают колоритнейшие человеческие персонажи, наделенные народной смекалкой, - Иван-дурак у русских, хитрый Петр у болгар и др.

По остроумному наблюдению Ф.И. Буслаева, «Сказка воспевает по преимуществу богатырей, героев и витязей; царевна же, в ней обыкновенно являющаяся, весьма часто не называется и по имени и, вышедши замуж за богатыря или витязя, сходит со сцены действия. Но, уступая мужчинам в богатырстве и славе, снисканной воинскими подвигами, женщина в эпоху язычества... была полубогинею, колдуньею...

Весьма естественно могла народная сказка к душевной силе женщины придать и физическую. Так, Ставрова молодая жена, нарядившись послом, победила борцов Владимировых»175 .

Восточные славяне разработали былины. Среди них выделяются киевский цикл (былины о крестьянине Микуле Селяниновиче, богатырях Святогоре, Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Алеше Поповиче и др.) и новгородский цикл (былины о Василии Буслаева, Садко и др.). Уникальный жанр героического эпоса, русские былины составляют одну из важнейших принадлежностей национального словесного искусства. У сербов героический эпос представлен сюжетами о Милоше Обиличе, Королевиче Марко и др. Сходные персонажи есть в эпосе болгар - Секула Детенце, Дайчин-воевода, Янкул и Момгил и др.176 У западных славян героический эпос в силу ряда сложных причин себя так впечатляюще не проявил.

Эпос - не историческая хроника, а художественное явление. Русские обычно хорошо ощущают дистанцию между реальной личностью преподобного Илии Муромца и былинным образом богатыря Ильи Муромца. О сербском эпосе его исследователь Илья Николаевич Голенищев-Кутузов (1904-1969), например, писал:

«Кроме событий, не нарушающих границ достоверного, <...> в песнях о Королевиче Марко встречаются рассказы о крылатых конях, говорящих человеческим голосом, о змиях и горных волшебницах-вилах»177 .

Как выразительно характеризовал устное народное творчество Ф.И. Буслаев, «Народ не помнит начала своим песням и сказкам. Ведутся они испокон веку и передаются из рода в род, по преданию, как старина. Еще певец Игоря хотя и знает какого-то Бояна, но древние народные предания называет уже «старыми словесы». В «Древних русских стихотворениях» песнь, или сказание, называется “стариною”: «тем старина и кончилась», говорит певец... Иначе песня содержания повествовательного именуется “былиною”, то есть рассказом о том, что было. <...> Потому, оканчивая песню, иногда певец прибавляет в заключение следующие слова: «то “старина”, то и “деянье”», выражая этим стихом ту мысль, что его былина не только старина, преданье, но именно преданье о действительно случившемся “деяньи”»178 .

У славянских народов сохранились предания, связанные с их происхождением. И западным и восточным славянам известно предание о братьях Чехе, Лехе и Русе. У восточных славян основание Киева связывается с легендарными Кием, Щеком, Хоривом и сестрой их Лыбедью. У поляков, по преданию, в названии Варшавы запечатлелись имена детей жившего тут лесника: мальчика по имени Вар и девочки по имени Сава. Весьма интересны несущие в себе разнообразную информацию о праисторических временах предания, сказания и легенды о Либуше и Пржемысле, о Девичьей войне, о бланицких рыцарях у чехов, о Пясте и Попеле, Краке и Ванде у поляков, и т. д.

Например, сюжет сказания о Девичьей войне заставляет вспомнить о борьбе матриархального и патриархального начал в славянском обществе древнейших времен.

Согласно ему, после смерти легендарной чешской правительницы Либуши, опиравшейся на девиц и женщин и даже державшей женскую дружину, править стал ее муж Пржемысл. Однако привыкшие властвовать девицы восстали против мужчин, построили крепость Девин и поселились в ней. Затем они разбили отряд мужчин, легкомысленно попытавшихся захватить крепость - причем погибло триста витязей, а семерых лично заколола предводительница женского войска Власта (в прошлом первейшая воительница в дружине Либуши). После этой победы женщины коварно захватили молодого витязя Цтирада, бросившегося спасать привязанную к дубу красавицу, и колесовали его. В ответ мужчины объединились в войско и полностью разгромили женщин, убив в бою Власту и захватив Девин179 .

Стихотворные жанры фольклора у славян исключительно разнообразны. Помимо былин и мифов сюда относятся различные песни - юнацкие и гайдуцкие у южных славян, разбойничьи у восточных славян и пр., исторические песни и баллады, украинские думы и т. д.180 У словаков весьма интересен цикл фольклорных произведений о благородном разбойнике Юрае Яношике.

Многие стихотворные произведения исполнялись под аккомпанемент различных музыкальных инструментов (русские гусли, украинская бандура и т. д.).

Малые жанры фольклора (пословица, поговорка, загадка и т. п.) представляют особый интерес для филологов, занимающихся семасиологическими проблемами. Так, например, А.А. Потебня посвятил в своем труде «Из лекций по теории словесности » специальный раздел «приемам превращения сложного поэтического произведения в пословицу», подчеркивая: «Весь процесс сжимания более длинного рассказа в пословицу принадлежит к числу явлений, имеющих огромную важность для человеческой мысли» (эти явления Потебня называл «сгущением мысли»)181 .

Среди собраний русских пословиц выделяются «Русские народные пословицы и притчи » (1848) И.М. Снегирева, «Русские пословицы и поговорки » (1855) Ф.И. Буслаева и «Пословицы русского народа » (1862) В.И. Даля.

Среди собирателей славянского фольклора представлены крупнейшие деятели культуры (например, А.И. Афанасьев и В.И. Даль у русских, Вук Караджич у сербов). В России этим делом занимались талантливые энтузиасты, подобные Кирше Данилову, и филологи-профессионалы П.Н. Рыбников, А.Ф. Гильфердинг, И.В. Киреевский и др. Украинский фольклор собирали, например, Н.А. Цертелев, М. Максимович, Я. Головацкий и др. У южных славян огромную работу проделали братья Миладиновы, П.Р. Славейков и др., у поляков Вацлав Залесский, Жегота Паули, З. Доленга-Ходаковский и др., у чехов и словаков Ф. Челаковский, К. Эрбен, П. Добшинский и другие ученые-филологи.

Весьма разнообразны славянские литературы. Древнерусская литература, характерное проявление литератур так называемого «средневекового типа», существовала с XI в. Напомним несколько связанных с ней важных моментов.

Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев (1906-1999) небезосновательно писал: «Древняя русская литература не только не была изолирована от литератур соседних - западных и южных стран, в частности - от той же Византии, но в пределах до XVII в. мы можем говорить совершенно об обратном - об отсутствии в ней четких национальных границ. Мы можем с полным основанием говорить об общности развития литератур восточных и южных славян. Существовали единая литература (курсив мой. - Ю.М. ), единая письменность и единый (церковнославянский) язык у восточных славян (русских, украинцев и белорусов), у болгар, у сербов у румын» (как уже упоминалось выше, румыны как православные активнейшим образом пользовались церковнославянским языком вплоть до второй половины XIX века)182 .

Выражение Д.С. Лихачева «единая литература» не следует абсолютизировать. Далее он поясняет свою мысль: «Основной фонд церковно-литературных памятников был общим. Богослужебная, проповедническая, церковно-назидательная, агиографическая, отчасти всемирно-историческая (хронографическая), отчасти повествовательная литература была единой для всего православного юга и востока Европы. Общими были такие огромные памятники литературы, как прологи, минеи, торжественники, триоди, отчасти хроники, палеи разных типов, «Александрия», «Повесть о Варлааме и Иоасафе», «Повесть об Акире Премудром», «Пчела», космографии, физиологи, шестодневы, апокрифы, отдельные жития и пр. и пр.»183 .

Понятным образом, не были общими «Слово о полку Игореве », «Поучение » Владимира Мономаха, «Слово о погибели русской земли », «Задонщина », «Моление Даниила Заточника » и некоторые другие произведения, пожалуй, как раз наиболее интересные в древнерусской литературе нашим современникам. Однако для средневекового читателя, сердцем обращенного прежде всего к Богу, а не к земным человеческим проблемам, они не были «самым главным» в ряду литературных текстов. Как ни трудно бывает осмыслить этот факт человеку XXI в., но Евангелие, жития святых, псалмы, акафисты и т. п., а отнюдь не «Слово о полку Игореве» и подобные ему шедевры художественной литературы находились в центре внимания древнерусских читателей (именно потому «Слово» так легко затерялось и лишь случайно было обнаружено в конце XVIII в.).

После сделанных выше разъяснений невозможно не присоединиться к тезису Д.С. Лихачева, что «древнерусская литература до XVI в. была едина с литературой других православных стран»184 . Как следствие, если обратиться к руководствам типа «Древнесербская литература», «Древнеболгарская литература» и т. п., читатель немедленно встретит в них немало произведений, известных ему по курсу литературы древнерусской.

Например, в «Истории славянских литератур» академика Александра Николаевича Пыпина (1833-1904) и Владимира Даниловича Спасовича (1829-1906) в качестве древнеболгарских (а не древнерусских!) фигурируют упомянутые выше академиком Лихачевым «Пролог », «Палея », «Александрия » и др.185 Более того, по мнению авторов, именно болгарами была создана на старославянском языке «обширная литература, которая целиком перешла к русским и сербам»; «церковные отношения русских с болгарами и с Афоном, ближайшее соседство сербов с болгарами установили между ними мену рукописей»; «в результате сербский писатель представляет тот общий тип, который видим в писателе этого рода болгарском и старинном русском»186 .

В свою очередь, И.В. Ягич в своей «Истории сербо-хорватской литературы» констатировал ту же тенденцию: «Древнесербские оригинальные (курсив мой. - Ю.М. ) произведения составляют весьма незначительную часть остальной литературы»187 .

И.В. Ягич признавал, что «с нашей нынешней точки зрения» «тонкая тетрадка средневековых народных песен и тому подобного» кажется важнее переведеннного православными славянами «всего огромного запаса библейско-богословско-литургических произведений». Однако он тут же подчеркивал, что надо «живо представить себе воззрения тогдашних времен, по которым не было занятия более священного, чем это»188 .

К сожалению, реальная находка «тонких тетрадок» подобного рода - чрезвычайно редкое дело. Как следствие, в эпоху романтизма некоторые западнославянские патриоты (в Чехии) не смогли удержаться от составления таких художественных мистификаций, как Краледворская рукопись (1817, «обнаружена» в городке Кралеводворе)189 .

Эта «тетрадка» «новейших произведений древне-чешской литературы», как иронизировал В.И. Ламанский, представляет собой сборник мастерских стилизаций под славянскую древность. Краледворская рукопись включает, например, эпические песни о рыцарских турнирах и пирах, о победе чехов над саксами, об изгнании поляков из Праги, о победе над татарами и т. д. В лирических стихах представлена обычная любовная тематика, причем заметно влияние русского фольклора.

Автором текстов был Вацлав Ганка (1791-1861), известный чешский культурный деятель и просветитель. А вскоре студент Йозеф Линда «нашел» манускрипт с «Любовной песней короля Вацлава I» (Зеленогорская рукопись). Мысля категориями романтизма, они оба явно хотели возвысить историческое прошлое своего народа, после поражения чехов в битве при Белой горе (1620) фактически порабощенного австрийскими феодалами.

В подлинность Краледворской рукописи многие верили почти до начала XX в. Разоблачили эту красивую мистификацию ученые-филологи - лингвисты и палеографы, которые обнаружили здесь ошибки во временах глаголов, окончаниях, невозможные в древности формы букв и т. п., а также историки, указавшие на фактические несообразности. Вместе с тем несомненно, что стилизации Ганки и Линды оказали большое позитивное влияние на современную им литературу, вызвав к жизни немало ярких художественных вариаций, явленных в них образности и сюжетики.

Примерно в середине XVII в. на смену древнерусской литературе пришла и удивительно быстро - на протяжении жизни двух поколений - закрепилась в обществе литература нового времени. Подразумевается литература в узком строгом смысле слова - художественная, обладающая привычной нам по сей день системой жанров (стихотворение, поэма, ода, роман, повесть, трагедия, комедия и т. д.). Разумеется, такое быстрое распространение новой литературы связано с тем, что предпосылки к появлению ее на Руси постепенно складывались и незримо накапливались на протяжении нескольких предшествующих столетий.

Нетрудно ощутить отличия литературы нового времени от древнерусской, сравнив, например, «Житие Сергия Радонежского» (написанное в эпоху Дмитрия Донского Епифанием Премудрым) с романом Льва Толстого (или даже с «Житием протопопа Аввакума») или сравнив старинный православно-христианский акафист и духовную оду Державина. Кроме наглядно проявляющихся конкретных жанрово-стилевых различий были и глобальные взаимоотличия.

Автор жития святого и составитель летописи, автор церковного акафиста занимались священным ремеслом - эстетическое начало в меру личного таланта, конечно, привходило в их произведения, но все же как побочное явление. В древнерусской письменности имелись отдельные творения, где, совсем как в литературе нового времени, превалирует художественная сторона (вышеупомянутые «Слово о полку Игореве», «Поучение» Владимира Мономаха, «Слово о погибели русской земли», «Моление Даниила Заточника» и др.). Однако они немногочисленны и стоят особняком (хотя, повторяем, читателю XXI в. как раз эти художественные в узком смысле слова произведения, пожалуй, наиболее интересны и внутренне близки).

Творческим задачам летописца, автора исторического сказания, автора патерикового жития, торжественной церковной проповеди, акафиста и т. д. соответствовала особая (малопонятная человеку нашего времени без специальной филологической подготовки) «эстетика канонов» (или «эстетика тождества»).

Такая эстетика исповедовала верность «боговдохновенным» авторитетным образцам и изощренное воспроизведение их основных черт в собственном творчестве (с тонкими новациями в деталях, но не в целом). Так, древнерусский читатель жития знал заранее, как будет описан автором жизненный путь святого, - жанр жития включал систему канонически строгих правил, и житийные произведения походили друг на друга, словно родные братья, их содержание было в ряде черт заранее предсказуемо.

Эта черта древнерусской словесности, отражающая социально-психологические особенности людей русского православного средневековья, а также суть того сложного культурно-исторического феномена, который ныне именуется «древнерусской литературой», сменилась в XVII в. живой по сей день «эстетикой новизны».

Писатели нового времени занимаются не «священным ремеслом», а искусством как таковым; эстетическое начало - первейшее условие их творчества; они заботятся о фиксации своего авторства, стремятся к тому, чтобы их произведения не походили на произведения предшественников, были «художественно оригинальны», а читатель ценит и считает естественным условием непредсказуемость развития художественного содержания, уникальность сюжета.

Новая русская литература на первоначальном этапе была литературой барокко. К нам барокко пришло через Польшу и Белоруссию. Фактический родоначальник поэзии московского барокко Симеон Полоцкий (1629-1680) был белорусом, приглашенным в Москву царем Алексеем Михайловичем. Среди других наиболее ярких представителей поэзии барокко может быть назван киевлянин Иван Величковский, а в начале XVIII в. - св. Димитрий Ростовский (1651 - 1709), Феофан Прокопович (1681 - 1736), поэт-сатирик Антиох Кантемир (1708-1744) и др. У истоков прозы эпохи барокко стоит мощная фигура протопопа Аввакума Петрова (1620-1682).

Необходимо учитывать особый статус в культурном сознании эпохи барокко грамматических учений. «Грамматику, - по выражению Ф.И. Буслаева, - полагали первою ступенью... лествицы наук и искусств». О грамматике Смотрицкого он напоминает, что «по ней учились во времена Петра Великого; она же была вратами премудрости и для самого Ломоносова. Кроме литературного и учебного значения, она доселе свято чтится между раскольниками-старообрядцами (Буслаев подразумевает ее московское издание 1648 г. - Ю.М. ), потому что в виршах или стихотворениях, приложенных к этой книге для примера, употребляется форма Исус - очевидно, для стиха и меры, вм. Иисус. Этим объясняется чрезвычайная дороговизна издания 1648 г.». Далее Буслаев откровенно смеется над таким религиозным чествованием грамматики старообрядцами, напоминая, что Смотрицкий «подчинялся папе и был униат»190 .

М. Смотрицкий, выпускник иезуитской Виленской академии, в будущем, действительно, сторонник унии с римско-католической церковью, с ранних лет соприкасался с кругами, культивировавшими типично барочные идеи, представления и теории (барокко в католических странах зародилось значительно раньше, чем на Руси, а «иезуитское барокко» было его реальным ответвлением).

Нельзя не отметить, что наше барокко было тесно связано, порою слито, с другими искусствами. Говоря по-иному, его отличал сложный художественный синтез. Например, литературный образ нередко тесно переплетается в произведениях этого времени с живописным образом.

В сфере живописи XVII в. происходили изменения, аналогичные литературным. Тут быстро складывается светская живопись - портрет, жанровая сцена, пейзаж (ранее здесь господствовала живопись религиозная - икона, фреска и т. п.). Сама иконопись эволюционирует - появляются авторы, создающие так называемые «живоподобные» иконы, и разгорается острая борьба между ними и сторонниками старой манеры191 .

Словесно-текстовые руководства для иконописцев, так называемые «Подлинники», существовавшие и ранее, приобретают новые качества настоящих произведений словесности. Говоря об этом явлении, Ф.И. Буслаев писал:

«Таким образом, более и более расширяя свои пределы, и более и более сближаясь с интересами литературными, русский художественный Подлинник нечувствительно сливается с Азбуковником, который был для наших предков не только словарем и грамматикою, но и целою энциклопедиею. Более дружественное, более гармоническое согласие интересов чисто художественных и литературных трудно себе представить после этого, так сказать, органического слияния таких противоположностей, каковы живопись и грамматика со словарем»192 .

Буслаев разбирает далее пример живописного «символизма букв» в Подлиннике «эпохи силлабических вирш» (то есть эпохи барокко. - Ю.М. ), где «на каждой странице киноварью написано в последовательном порядке по одной из букв» имени «Иисус Христос», «а под буквою помещено объяснение в силлабических виршах, а именно:

І (первая буква имени в старой орфографиии. - Ю.М.) в виде столпа с петухом на верху:

До столпа Іисус Христос наш привязанный,

Егда от мучений злых велми бичеванный.

С с изображением внутри его сребренников:

За тридесять сребреник Іисуса купили.

Дабы на прелютую его смерть осудили.

У церковно-славянское, в виде клещей:

Гвозди из рук, из ног вынимали клещами,

Егда со креста снимали руками.

С с изображением внутри его четырех гвоздей. <...>

X с изображением трости и копья, расположенных крестом. <...>

Р в виде чаши... <...>

И в виде лестницы... <...>

Т в виде креста... <...>

О в виде тернового венца... <...>

С с молотом и орудиями наказания... <...>»193 .

Живописное начало проникало в словесность и более глубоко, чем в подобных силлабических двустишиях. Так, Симеоном Полоцким, Иваном Величковским и другими авторами создан ряд стихотворений-рисунков (в виде звезды, сердца, креста, чаши и иных фигур), ими писались такие особым образом семантически выстроенные тексты, как палиндромоны, раки, лабиринты и т. п., ими применялись в образно-выразительных целях буквы разных цветов.

Вот пример «рака прекословного» у Ивана Величковского - по его выражению, стиха, «которого слова, вспак читаючися, противный (противоположный по смыслу. - Ю.М. ) текст выражают»:

Бца Со мною жизнь не страх смерти, Євва

Мною жити не умерти.

То есть: «Со мною жизнь, не страх смерти, Мною жити не умерти» (Богородица); «Смерти страх, не жизнь со мною, Умерти, нежити мною» (Ева).

На своем историческом пути русская литература со второй половины XIX в. сумела занять позиции одного из мировых лидеров. Уже И.С. Тургенева, не сговариваясь, назвали лучшим писателем Европы братья Гонкуры, Жорж Санд, Флобер. Вскоре завоевал колоссальный авторитет во всем мире как художник и мыслитель Л.Н. Толстой. Позже читатели во всем мире открыли для себя Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова, A.M. Горького, М.А. Шолохова, М.А. Булгакова...

Вклад других славянских литератур в мировой литературный процесс не был столь глобальным. Так, писатели малороссийского (украинского) происхождения в XVIII - XIX вв. чаще всего писали на великорусском (московском) наречии, то есть стали деятелями русской литературы. Это относится к Василию Васильевичу Капнисту (1757-1823), Василию Трофимовичу Нарежному (1780-1825), Николаю Ивановичу Гнедичу (1784-1833), Алексею Алексеевичу Перовскому (1787-1836, псевдоним Антоний Погорельский), Оресту Михайловичу Сомову (1793-1833), Николаю Васильевичу Гоголю (1809-1852), Нестору Васильевичу Кукольнику (1809-1868), Алексею Константиновичу Толстому (1817-1875), Владимиру Галактионовичу Короленко (1853-1921) и др.194

Н.С. Трубецкой подметил: «Основателем нового украинского литературного языка считают Котляревского. Произведения этого писателя («Энеида», «Наталка-Полтавка», «Москаль-Чарівник», «Ода князю Куракину») написаны на простонародном малорусском говоре Полтавщины и по своему содержанию относятся к тому же жанру поэзии, в котором намеренное применение простонародного языка вполне уместно и мотивировано самим содержанием. Стихотворения наиболее крупного украинского поэта, Тараса Шевченко, написаны большей частью в духе и в стиле малорусской народной поэзии и, следовательно, опять-таки самим своим содержанием мотивируют употребление простонародного языка. Во всех этих произведениях точно так же, как и в рассказах из народного быта хороших украинских прозаиков, язык является нарочито простонародным, т. е. как бы преднамеренно нелитературным. В этом жанре произведений писатель преднамеренно ограничивает себя сферой таких понятий и представлений, для которых в безыскусственном народном языке уже существуют готовые слова, и выбирает такую тему, которая дает ему возможность употреблять только те слова, которые действительно существуют - и притом именно в данном значении - в живой народной речи»195 .

Балканские славяне, а на западе чехи и словаки на протяжении нескольких веков находились под иностранным гнетом.

У болгар и сербов не произошло параллельных русским процессов смены средневековой литературы литературой нового типа. Дело обстояло совершенно иным образом. Болгарская и сербская литература испытали более чем четырехвековой перерыв в своем развитии. Этот прискорбный культурно-исторический феномен прямо вытекает из оккупации в средневековье Балкан турецкой Османской империей.

Болгары - славянский народ, но название этого народа происходит от названия тюрского кочевого племени булгар, в VII в. н. э. под предводительством хана Аспаруха занявшего на Дунае земли семи славянских племен. На этих землях Аспарух основал свое Болгарское царство со столицей в городе Плиска. Вскоре завоеватели были ассимилированы несравненно более многочисленной славянской средой196 .

В 1371 г. болгарский царь Иван Шишман после десятилетий все более слабнущего сопротивления признал себя вассалом турецкого султана Мурада I. Затем в 1393 г. турки взяли тогдашнюю болгарскую столицу Велико-Тырново. Через три года была взята штурмом последняя опора болгарской государственности - город Видин (1396). В Софии обосновался турецкий наместник.

Сербия попала под турецкое иго после своего поражения в битве с турками на Косовом Поле (1389), то есть примерно в те же годы (на Руси на девять лет раньше состоялась битва с татарами на Куликовом поле имевшая для русских совсем иной исход).

Коренное болгарское и сербское население занималось крестьянским трудом, платило туркам непосильные налоги, но упорно сопротивлялось исламизации. Впрочем, реальная картина последующих перипетий истории обоих народов была весьма неоднозначна и сложна. Феодальные усобицы приводили к тому, что часть славян время от времени оказывалась в тех или иных военных столкновениях против христиан-католиков на стороне турок-мусульман. Применительно к сербской истории ряд фактов такого рода приводил в своей монографии «Эпос народов Югославии» И.Н. Голенищев-Кутузов, писавший:

«Таким образом, с конца XV до конца XVIII в. сербы находились в обоих лагерях, сражались за дело христианских государей и турецких султанов... не было периода, в котором сербский народ не имел бы оружия. Представление об аморфной сербской крестьянской массе... не соответствует исторической действительности. <...>

В XV - XVII столетиях в Сербии, Боснии, Герцеговине, Черногории и Далмации не было ни одной области, в которой не действовали бы гайдуки»197 .

Часть сербов и хорватов была все-таки насильственно обращена в мусульманство. Потомки их составляют ныне особый этнос, именуемый «муслиманами » (то есть «омусульманенными»)198 . У болгар и сербов уцелели некоторые православные монастыри, где продолжалось переписывание и размножение литературных текстов (книгопечатания болгары еще не знали даже в XVII в.) - на Афоне болгарский Зографский и сербский Хилендарский монастыри, а таже Троянский, Рыльский (он несколько раз был разрушен, но восстанавливался); «в монастыре Манассия возник последний центр национальной культуры сербов в Средниевека»:«Там находились мастерские, где переписывали и украшали рукописи на церковнославянском, который был и литературным языком. Сербские книжники находились под сильнейшим влиянием разрушенной болгарской школы древнеславянского языка в Тырнове»199 .

На старинную рукописную книгу угнетенный народ постепенно стал смотреть как на национальную святыню.

Болгарские и сербские священники фактически были единственными книжными (да и вообще грамотными) людьми в эту тяжелую для культур южных славян эпоху. Они нередко уезжали учиться в Россию и затем писали на языке, в котором, помимо церковнославянской основы, присутствовали не только слова из народного языка, но и русизмы200 .

В 1791 г. в Вене стала издаваться первая сербская газета «Сербские Новини ». В 1806 г. появилось первое печатное болгарское произведение «Еженедельник » Софрония Врачанского.

Болгарский монах Паисий в 1762 г. написал проникнутую стремлением к национальной независимости историю болгар, которая десятилетиями распространялась в рукописи, а издана была только в 1844 г. В Сербии и Черногории своими пламенными проповедями будил народ черногорский князь (и митрополит) Петр Петрович Иегош (1813-1851). Черногорец по происхождению и крупнейший поэт-романтик, он написал драматическую поэму «Горный венец » (Горский Вијенац, 1847), звавшую славян к единению и живописавшую жизнь черногорского народа.

В эпоху романтизма у болгар и сербов начинает складываться художественная литература. У ее истоков в Болгарии стоят поэты Петко Славейков (1827-1895), Любен Каравелов (1835-1879) и Христо Ботев (1848-1876). Это революционные романтики, яркому таланту которых проявиться в полную силу объективно мешало лишь отсутствие за их плечами необходимой национальной литературно-художественной традиции.

Под большим плодотворным влиянием русской литературы работал великий болгарский поэт, прозаик и драматург Иван Вазов (1850-1921), автор исторического романа «Под игом » (1890)201 .

Сербский поэтический романтизм представлен такими поэтами, как Джура Якшич (1832-1878) и Лаза Костич (1841 - 1910), у черногорцев - например, творчеством короля Николы I Петровича (1841-1921). В области Воеводина в городе Нови-Сад сложился центр славянской культуры. Здесь действовал замечательный просветитель Доситей Обрадович из Воеводины (1739-1811), фактический основоположник литературы нового времени.

В сербской литературе позже появился обладавший искрометным сатирическим даром драматург Бранислав Нушич (1864-1938), автор комедий «Подозрительная личность » (по мотивам гоголевского «Ревизора») (1887), «Протекция » (1888), «Госпожа министерша » (1929), «Мистер Доллар » (1932), «Опечаленная родня » (1935), «Д-р » (1936), «Покойник » (1937) и др., а также исполненной самоиронии «Автобиографии ».

Лауреатом Нобелевской премии в 1961 г. стал боснийский серб Иво Андрич (1892-1975). Среди его исторических романов следует отметить прежде всего «Мост на Дрине » (1945), «Травницкую хронику » (1945), «Проклятый двор » (1954) и др.

Чешская и словацкая литература, литературы балканских славян (болгар, сербов, хорватов, черногорцев, македонцев и др.), как и культуры этих славянских народов в целом, по существу, пережили многовековой перерыв в развитии.

Если иметь в виду чехов, эта поистине трагическая коллизия - следствие захвата чешских земель австрийскими феодалами (то есть немцами-католиками) после поражения чехов в сражении при Белой Горе в XVII в.

Средневековые чехи были мужественным и свободолюбивым народом. За полтора века до того, как реформаторское движение кальвинистов, лютеранцев и пр. раскололо католический мир, против католицизма боролись именно чехи.

Великий деятель чешской культуры, проповедник и церковный реформатор Ян Гус (1371-1415), настоятель Вифлеемской капеллы в старой части Праги, а впоследствии ректор Пражского университета, в 1412 г. резко выступил против католической практики торговли индульгенциями. Уже ранее Гус приступил к чтению проповедей по-чешски, а не на латыни. Он подвергнул критике и некоторые другие католические установления, касающиеся церковной собственности, власти папы и т. п. Писал Гус и на латинском языке, используя его знание для изобличения гнездящихся в католической церкви пороков («О шести блудах »).

Выступая как народный просветитель, Ян Гус отдавал силы и филологической работе. В своем сочинении «О чешском правописании » он предложил для латиницы надстрочные знаки, позволявшие передавать свойственные чешскому языку звуки.

Католики заманили Гуса на собор в Констанце. Он получил охранную грамоту, которая после его ареста была нагло дезавуирована на том основании, что обещания, данные «еретику», недействительны. Яна Гуса сожгли на костре (он не «реабилитирован» католической церковью по сей день). Чешский народ ответил на это злодеяние национальным восстанием.

Во главе гуситов встал дворянин Ян Жижка (1360-1424), оказавшийся замечательным полководцем. Он сражался еще при Грюнвальде, где потерял глаз. Армия Жижки отбила несколько крестовых походов, организовывавшихся католическими рыцарями против гуситов. Ян Жижка создал новый тип войска, передвигавшегося на бронированных повозках и имевшего артиллерию. Повозки, выстроенные в ряд или в круг и скрепленные цепями, превращались в крепость на колесах. Не раз гуситы спускали тяжело груженые повозки с горы, давя и обращая в бегство рыцарей, многократно превосходивших их своей численностью.

Потеряв в бою второй глаз, Жижка и слепой продолжал командовать войсками. Только когда он умер от чумы при осаде Пржибыслава, объединенным католическим силам удалось обуздать гуситское движение, наводившее страх на всю Европу более 20 лет.

В следующем XVI столетии на трон в Праге проникли австрийцы. Из них эрцгерцог Рудольф Второй Габсбург остался в истории как меценат и правитель, склонный к религиозной терпимости. При нем в Праге работали астрономы Тихо Браге и Кеплер, скрывался от инквизиции Джордано Бруно. В Чехии распространился протестантизм.

В 1618 г. протестантская Чехия восстала против власти католиков-австрийцев. Это восстание и закончилось поражением в битве при Белой Горе (1620).

Войдя в Прагу, победители устроили зверскую резню. Старательно уничтожалась славянская аристократия. Австрийцы ставили своей задачей отныне и навсегда подавить народную способность к сопротивлению. Даже гробница Яна Жижки в 1623 г. (через 199 лет после смерти полководца) была по приказу австрийского императора разорена, а его останки выброшены.

Наступила эра 300-летнего господства в Чехии австрийской династии Габсбургов (она закончилась в 1918 г. после распада Австро-Венгерской империи и создания независимой Чехословакии). Австрийские феодалы и их приспешники систематически подавляли в Чехии национальную культуру.

В Чехии уже в XIV в. существовала развитая средневековая литература на родном языке (летописи, жития святых, рыцарские романы, драматургические произведения и т. д.). На чешском языке написаны сочинения (проповеди, послания и прочие философско-богословские труды) великого реформатора Яна Гуса. Обладавший большим художественным дарованием епископ Ян Амос Коменский (1592-1670), педагог и богослов, пользовался наряду с латынью чешским языком. По-чешски написана, например, его отличающаяся высокими литературными достоинствами аллегория «Лабиринт мира и рай сердца » (1631). Однако Я. Коменский умер в изгнании в Голландии. На родине хозяйничали немцы.

В 1620 г. прервалась сама письменная традиция. Отныне чехи стали писать по-немецки, и это контролировалось победителями с поистине немецкой пунктуальностью. Особенно усердствовали победители в уничтожении славянской культуры побежденных первые полтора столетия. Проводились контрреформация, насильственная германизация; иезуиты жгли на кострах чешские книги. В итоге в прошлом независимые чехи были низведены до положения немецких крепостных (крепостное право было здесь отменено в 1848 г.). Национальное дворянство было уничтожено (уцелевшие славянские дворяне в основном старались мимикрировать в «немцев»).

В крестьянской славянской среде в века австрийского засилья продолжало подспудно развиваться устное народное творчество. Но вот писатели славянской национальности, когда они появлялись, создавали свои произведения на немецком языке. Искусство барокко в покоренных землях культивировалось средой католических церковнослужителей, не дало значительных произведений и не имело прямого отношения к культуре славян как таковых.

Лишь в конце XVIII в. патриотически настроенный филолог Йозеф Добровский (1753-1829) занялся грамматическим описанием чешского языка и вопросами чешской литературы, написав (по-немецки) ее историю, научно обосновав для чешской поэзии правила силлабо-тонического стихосложения. Заново пришлось создавать литературный язык. Н.С. Трубецкой говорит об этой ситуации так:

«Благодаря деятельности Яна Гуса и так называемых чешских братьев чешский язык к XVI в. принял совершенно оформленный вид. Но неблагоприятно сложившиеся обстоятельства прервали его дальнейшее развитие, и чешская литературная традиция на долгое время почти совершенно иссякла. Только в конце XVIII и в начале XIX в. началось возрождение чешского литературного языка. При этом деятели чешского возрождения обратились не к современным народным говорам, а к прерванной традиции старого чешского языка конца XVI в. Разумеется, язык этот пришлось несколько подновить, но все же благодаря этому примыканию к прерванной традиции новочешский язык получил совершенно своеобразный облик: он архаичен, но архаичен искусственно, так что элементы совершенно различных эпох языкового развития в нем уживаются друг с другом в искусственном сожительстве»202 .

Практическое следствие этого в том, что литературный чешский язык резко отличается от разговорного. Научившись бегло читать произведения чешской литературы, иностранец неожиданно сталкивается с тем, что не понимает живой речи чехов, а те не понимают его при попытках общения.

Творчество по-чешски начали поэты-романтики Франтишек Челаковский (1799-1852), Вацлав Ганка (1791-1861), Карел Яромир Эрбен (1811-1870) и др. Стали переиздаваться старочешские литературные памятники.

Во второй половине XIX в. в Чехии появился самый яркий поэт и прозаик периода национального возрождения Сватоплук Чех (1846-1908).Его вызывающе смелые «Песни раба » (Pisně otroka ) звали чешский народ к борьбе за свободу. Исторические поэмы из славного чешского прошлого отличались богатой сюжетностью и также пользовались большим читательским успехом. Сатирические романы «Подлинное путешествие господина Броучека на Луну » («Pravy vylet pana Broučka do Měsice », 1888) и «Новое эпохальное путешествие господина Броучека, на этот раз в пятнадцатое столетие » («Novy epochalni vylet pana Broučka, tentokrat do patnacteho stoleti », 1888) предвосхищали сатирическую прозу Я. Гашека и К. Чапека203 .

Современник С. Чеха Алоис Ирасек (1851 - 1930) начинал как поэт, но,перейдя на прозу с сюжетами из чешской истории, стал классиком национальной литературы (писал и исторические драмы). Он создал цикл романов о гуситах «Между течениями » (Mezi proudy, 1887-1890), «Против всех » (Proti vsem, 1893), «Братство » (Bratrstvo, 1898-1908); пьесы о Яне Гусе и Яне Жижке.

В Чехословакии, образовавшейся после окончания Первой мировой войны, был популярен сатирик и юморист Ярослав Гашек (1883-1923) с его антивоенным романом «Похождения бравого солдата Швейка » (Osudy dobreho vojaka Švejka za světove valky, 1921-1923). Гашек был коммунистом и участником гражданской войны в России, что способствовало его известности в СССР.

Карел Чапек (1890-1938), драматург и прозаик, прославившийся пьесами «Средство Макропулоса » (Vec Makropulos, 1922), «Мать » (Matka, 1938), «R .U.R. » (Rossumovi Univerzalni Roboti, 1920) и др., романов «Фабрика абсолюта » (Tovarna na absolutno, 1922), «Кракатит » (Krakatit, 1922), «Гордубал » (Hordubal, 1937), «Метеор », «Война с саламандрами» (Valka s mloky, 1936) и др. Наряду с поляком С. Лемом Чапека можно признать классиком философской фантастики. Карел Чапек умер, тяжело пережив Мюнхенский сговор, отдававший его родину во власть немцев.

Столетия рабской зависимости от немцев, по всей видимости, не прошли для чехов как нации бесследно, приучив их покорно воспринимать превратности судьбы. Как известно, Гитлер в 1939 г. в Польше встретил отчаянное сопротивление. Годом раньше фашистские войска вторглись в Чехию почти без единого выстрела. Чехия - на тот момент мощная индустриальная страна, имевшая прекрасную оборонную промышленность и сильную армию, обладавшую самым современным оружием (гораздо более сильную, чем польская армия), сдалась немцам. (Впоследствии чешские танки воевали в годы Великой Отечественной войны против СССР, да и солдаты-чехи изобиловали в армии Гитлера.)

В 1938 г. кое-кто в Чехии обреченно ощутил, что вернулись привычные хозяева - немцы... Об этих драматических днях напоминает стихотворение от всей души любившей Чехословакию Марины Цветаевой «Один офицер ». Этому своему произведению русская поэтесса предпослала следующий эпиграф:

«В Судетах, на лесной чешской границе, офицер с двадцатью солдатами, оставив солдат в лесу, вышел на дорогу и стал стрелять в подходящих немцев. Конец его неизвестен (Из сентябрьских газет 1938 г. )».

Цветаева пишет:

Чешский лесок -

Самый лесной.

Год - девятьсот

Тридцать восьмой.

День и месяц? - вершины, эхом:

День, как немцы входили к чехам!

Лес - красноват,

День - сине-сер.

Двадцать солдат,

Один офицер.

Крутолобый и круглолицый

Офицер стережет границу.

Лес мой, кругом,

Куст мой, кругом,

Дом мой, кругом,

Мой - этот дом.

Леса не сдам,

Дома не сдам,

Края не сдам,

Пяди не сдам!

Лиственный мрак.

Сердца испуг:

Прусский ли шаг?

Сердца ли стук?

Лес мой, прощай!

Век мой, прощай!

Край мой, прощай!

Мой - этот край!

Пусть целый край

К вражьим ногам!

Я - под ногой -

Камня не сдам!

Топот сапог.

Немцы! - листок.

Грохот желез.

Немцы! - весь лес.

Немцы! - раскат

Гор и пещер.

Бросил солдат

Один - офицер.

Из лесочку - живым манером

На громаду - да с револьвером!

Понесена

Добрая весть,

Что - спасена

Чешская честь!

Значит - страна

Так не сдана,

Значит - война

Все же - была!

Край мой, виват!

Выкуси, герр!

Двадцать солдат.

Один офицер.

Последствия перерыва в культурно-историческом развитии на протяжении XVII-XVIII вв. видны уже по тому наглядному факту, что чешская литература, к сожалению, мало проявила себя на международном уровне. Однако писатели, подобные А. Ирасеку и К. Чапеку, и другие переводимые на иностранные языки авторы достойно несут ее идеи и темы в самые разные страны. С огромной симпатией относятся к чешской литературе российские читатели.

Земли словаков еще в раннем средневековье оказались в составе Венгрии, феодальные власти которой неизменно и жестоко подавляли словацкую национальную культуру. Однако в XVI в. венгры утратили национальную независимость. В Венгрии был введен немецкий язык, и местным феодалам самим пришлось несладко. Вместе с давними своими угнетателями, венграми, словаки угодили под скипетр австрийской династии Габсбургов, вскоре поглотившей и чехов. Нюанс в том, что для словаков при этом подчинении их австрийцам, т. е. немцам, ослабло жестокое господство над ними венгров, против которых словаки веками боролись204 . Кроме того, в отличие от чехов словаки были католиками, как и австрийцы, - то есть здесь не было религиозного противостояния. И сегодня заметное большинство граждан образованной в 1993 г. Словацкой республики - католики (почти все прочие - протестанты, как в Чехии).

(Впервые Словацкое государство создавалось - из политических соображений - нацистской Германией после захвата ею Чехословакии. После освобождения чехов и словаков советскими войсками была восстановлена (в качестве социалистической) единая Чехословацкая Республика. Иными словами, в период 1918-1993 гг. Словакия почти всегда была в составе Чехословакии. )

На словаков немалое влияние оказали чешская культура в целом и литература, в частности. С XVI в. с чешской культурой особенно интенсивно контактовали те словаки, которые стали протестантами. В этой среде охотно писали по-чешски - например, поэты Юрай Палкович (1769-1850), автор книги стихов «Муза словацких гор» (1801), и Богуслав Таблиц (1769-1832), один за другим издававший свои сборники «Поэзия и записи» (1806-1812). Таблиц издал и антологию словацкой поэзии XVIII в. «Словацкие стихотворцы» (1804) - тоже на чешском языке.

В католических словацких кругах в конце XVIII в. была сделана филологически интересная попытка создания системы словацкого правописания (так называемой «бернолаччины» - по имени ее создателя, словацкого католического священника Антонина Бернолака (1762-1813). На «бернолаччине» был издан ряд книг. Хотя впоследствии эта громоздкая система так и не прижилась, Бернолак привлек усилия национальных культурных деятелей к созданию словацкого литературного языка. Впрочем, Н.С. Трубецкой сделал зоркое и емкое наблюдение:

«Несмотря на стремление основателей и главных деятелей словацкой литературы отмежеваться от чешского языка, примыкание к чешской литературно-языковой традиции для словаков настолько естественно, что противоборствовать ему невозможно. Отличия словацкого и чешского литературных языков главным образом грамматические и фонетические, словарный же состав обоих языков почти одинаков, особенно в сфере понятий и представлений высшей умственной культуры»205 .

По-словацки стал писать стихи Ян Коллар (1793-1852), создававший оды, элегии, написавший патриотическую поэму «Дочь Славы » (1824).

Словаком по национальности был один из крупнейших филологов славянского мира Павел Йозеф Шафарик (1795-1861). Долгие годы живя в Праге, писал он в основном по-чешски. Наиболее известный его труд - «Славянские древности » (1837).

Филолог и философ-гегельянец Людевит Штур (1815-1856) в 30-х годах XIX в. возглавил в Братиславском лицее кафедру чехословацкой литературы. Он пропагандировал верность писателя духу народа, который преломлен в устном народном творчестве.

Под влиянием идей Штура творили поэт-романтик Янко Краль (1822-1876), для которого характерны бунтарские мотивы (например, цикл его стихотворений о «словацком Робин Гуде» разбойнике Яношике) и прозаик Ян Калинчак (1822-1871), писавший исторические повести о борьбе славян за независимость - «Бозковичи » (1842), «Могила Милко » (1845), «Князь Липтовский » (1847) и др.

По сути, названные авторы и некоторые их современники сыграли роль родоначальников молодой (по историческим масштабам, и полтора века спустя все еще довольно молодой) словацкой литературы. Эта литература полна свежих сил, но ее выход на широкую международную арену - дело будущего.

Польский народ столетиями развивал свою культуру в собственном государстве. В конце XIV в. польская королева Ядвига вышла замуж за литовского короля Ягайло (впоследствии военно-политического руководителя Грюнвальдской битвы). Великое княжество литовское при этом сохранило автономию, однако менее чем через столетие (28 июня 1569 г.) состоялась Люблинская уния, по которой Польша и Литва стали уже единым государством. В зависимость от поляков-католиков вследствие этой унии попали православные белорусы и украинцы.

Через несколько лет королем Польши был избран католик-венгр Стефан Баторий (1533-1586), который повел решительные военные действия против православной Руси Ивана IV. Параллельно католицизм активизировал свое конфессиальное наступление на православие.

В 1574 г. иезуит Петр Скарга (1536-1612), крупный польский католический деятель, опубликовал свою известную книгу «О jednośći Kośćtioła Bożego » («О единстве Церкви Божией и о греческом от этого единства отступлении»), в которой обвинял православных священников в том, что они женятся и потому погружены в греховную мирскую жизнь, а также плохо знают латынь и потому не отличаются необходимой богословской ученостью. Особенно же он напал на церковнославянский язык, утверждая, что с ним «никто ученым стать не может». Церковнославянский якобы не имеет правил грамматики, и его тоже везде плохо понимают. Этой удручающей картине Скарга противопоставлял, естественно, католицизм с его латынью - в которой, надо признать, были изощренно развиты различные приемы логической схоластики и интеллектуальной софистики.

Отвечая Петру Скарге, афонский инок украинец Иван Вишенский (1550-1623) указывал на богодухновенность церковнославянского языка, «плодоноснейшего от всех языков», но именно потому ненавидимого диаволом, который «толикую зависть имает на словенский язык». Этот язык «Богу любимейший: понеже без поганских хитростей и руководств, се же есть, грамматик, риторик, диалектик и прочиих их коварств тщеславных, диявола всеместных»206 .

В 1596 г. католические церковные круги при поддержке властей Польши провели в жизнь религиозную унию. По этой, так называемой Брестской, унии живущие в Польше православные подчинялись Римскому папе, хотя сохраняли право вести религиозную службу по-церковнославянски.

Малороссийские и белорусские народные массы унию не приняли. Во многом именно уния толкнула украинский народ на серию вооруженных выступлений против владычества поляков. В конце концов эту борьбу возглавил Богдан Михайлович Хмельницкий (1595-1657) - кошевой атаман войска запорожского, впоследствии гетман Украины.

Прибывший в его ставку константинопольский патриарх призвал Хмельницкого создать православное государство, а унию упразднить. Однако гетман понимал, что в его войне с поляками силы слишком неравны, и после крупных военных поражений собрал 8 января 1654 г. в Переяславле раду, на которой народ поддержал его намерение перейти в подданство «царя московского». С Переяславской рады берет начало воссоединение украинцев и русских, продолжавшееся до конца 1991 г., то есть почти до наших дней.

Польша же пережила в XVII - XVIII вв. ряд тяжелых катаклизмов. Уже через несколько лет после Переяславской Рады ее буквально залил так называемый «потоп» - нашествие шведов. От него страна уже не оправилась. В 1703 г. шведы Карла XII опять заняли Польшу, взяли Варшаву и даже посадили королем своего ставленника Станислава Лещинского.

В XVIII в. неблагоприятные для Речи Посполитой обстоятельства все более умножались. С растущей агрессивностью отстаивавшая свои «демократические права» шляхта вступила в борьбу с королем Станиславом Понятовским, которого поддерживала Россия, и образовала против него «конфедерацию». Король попросил Россию о помощи. В итоге весьма бурных событий состоялись так называемые первый и второй разделы Польши между Россией, Австрией и Пруссией.

В 1794 г. польские конфедераты во главе с выдающимся полководцем Тадеушем Костюшко (1746-1817) были наголову разбиты Александром Васильевичем Суворовым (1730-1800), и произошел третий раздел Польши. Польша как государство перестала существовать. Для поляков как самобытной славянской нации это было трагедией.

В польской литературе были и есть всемирно известные авторы (Адам Мицкевич, Генрик Сенкевич, Станислав Лем, Чеслав Милош, Вислава Шимборска и др.).

Польская светская художественная литература вышла за пределы «католического эсперанто» (латинского языка) в XVI в. Н.С. Трубецкой пишет:

«Язык старопольский стал литературным гораздо позднее чешского, и так как между Польшей и Чехией существовало довольно оживленное культурное общение, а польский и чешский языки в XIV в. были фонетически и грамматически гораздо ближе друг к другу, чем в настоящее время, то неудивительно, что в начале своего литературного существования старопольский язык испытал на себе чрезвычайно сильное чешское влияние. В своей основе старопольский литературный язык развился из разговорного языка польской шляхты, и эта его связь с определенным сословием, а не с определенной местностью сказалась в том, что он с самого своего начала не отражал в себе никаких специфически местных, диалектических черт и никогда не совпадал ни с одним местным народным говором: в то время как, например, русский литературный язык в отношении произношения может быть определенно локализован в области средневеликорусских говоров, польский литературный язык вовсе не поддается локализации на диалектической карте этнографической Польши. Литературная традиция польского языка с XIV в. никогда не прекращалась, так что в отношении продолжительности и непрерывности литературной традиции польский язык среди славянских литературных языков занимает следующее место после русского»207 .

Польский язык успешно использовал поэт Николай Рей (1505-1569), автор морализаторских стихов (сборник «Зверинец », 1562) аллегорической поэмы «Подлинное изображение жизни достойного человека, в котором, как в зеркале, каждый может легко обозреть свои поступки » (1558), книги коротких шуточных стихов («фрашек ») «Забавные истории »(1562) и др. Ян Кохановский (1530-1584) был крупнейшим поэтом своего времени, автором таких дидактических по тональности произведений, как «Сусанна » (1562), «Шахматы » (1562-1566), «Согласие » (1564), «Сатир » (1564) и др. Мало успевший написать поэт Сэмп Шажиньский (1550-1581) считается своеобразным предшественником польского барокко. Один из наиболее известных представителей барокко в Польше - Ян Анджей Морштын (1621-1693), в творчестве которого поляки усматривают влияние крупного деятеля итальянского бароккко Дж. Марино (1569-1625).

Став в конце XVIII в. частью Российской империи, славянская Польша испытала сильное и плодотворное культурно-историческое воздействие со стороны своих русских братьев. Применительно к литературе этот факт бесспорно запечатлен в творчестве классика польского романтизма Адама Мицкевича (1798-1855), бывшего личным другом А.С. Пушкина и ряда современных ему русских писателей. Сопоставление произведений Мицкевича и Пушкина не раз позволяет почувствовать, что творческие искания этих двух великих современников (и одновременно лидеров двух славянских литератур) были во многом параллельны друг другу (они даже оба жили в Одессе, Москве и Петербурге, оба любили эти города).

«Крымские сонеты » («Sonety krymskie», 1826) А. Мицкевича созвучны пушкинским стихам южного периода. В свою очередь, А.С. Пушкин блестяще перевел некоторые стихи Мицкевича («Будрыс и его сыновья », «Воевода »). Великолепны эпические поэмы Мицкевича «Конрад Валленрод » (1828) и «Пан Тадеуш » (1834). В 1834 г. поэт закончил и драматическую поэму «Дзяды » (еехудожественно наиболее сильную 3-ю часть), проникнутую мистико-фантастическими мотивами и мотивами польского язычества, после этого, к сожалению, почти перестав слагать стихи. А. Мицкевичу принадлежит много сонетов, романсов, лирических стихотворений и баллад. Писал он и своеобразную романтическую прозу.

Среди польских поэтов следующих поколений выделяются прежде всего Юлиуш Словацкий (1809-1849), выступавший также как драматург, и трагичный Циприан Норвид (1821-1883), мало опубликовавший при жизни поэт-лирик и поэт-философ.

Во второй половине XIX в. в Польше созрела целая плеяда замечательных прозаиков.

Юзеф Игнацы Крашевский (1812-1887) писал прозу, стихи и пьесы, оставив более 500 томов сочинений (один из самых плодовитых европейских писателей), но более всего его прославили 88 исторических романов. В их ряду выделяются «Графиня Козель » (1873), «Брюль » (1874), «Старое предание » (1876) и др. Среди крупнейших польских прозаиков XIX в. именно Крашевский первым стал систематически поэтизировать историческое прошлое Польши, в конце XVIII в. утратившей государственную независимость и расчлененной.

Крашевский жил в той (основной) части бывшей Речи Посполитой, которая отошла к России, и был современником И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, Н.С. Лескова и других крупнейших русских прозаиков. С 1868 г.мыслящее человечество все более широко знакомилось с великим романом Л.Н. Толстого «Война и мир», повлиявшим на творчество исторических романистов в самых разных странах (как это ранее сумел осуществить своим творчеством в начале XIX в. романтик Вальтер Скотт). Романы Крашевского заложили мощную традицию исторической прозы в польской литературе.

Александр Гловацкий (1847-1912), писавший под псевдонимом Болеслав Прус, любил шутить, что употребляет псевдоним, так как стесняется выходящих из-под его пера глупостей. Несмотря на такую ироническую самокритичность, Прус был мастером пера. Начав как писатель-юморист, он затем прославился реалистическими романами и повестями «Форпост » (1885), «Кукла» (1890), «Эмансипантки » (1894) и др., а также замечательным историческим романом «Фараон » (1895).

Прозаик-классик, лауреат Нобелевской премии Генрик Сенкевич (1846-1916) также был сосредоточен прежде всего на изображении великого прошлого Польши. Романы «Огнем и мечом » (1883-1884), «Потоп » (1884-1886), «Пан Володыевский » (1887-1888) составляют трилогию, посвященную воинским подвигам польской шляхты былых времен (в романе «Огнем и мечом» поляки сражаются с украинскими братьями, возглавляемыми гетманом Богданом Хмельницким). Исторический роман «Камо грядеши » («Quo vadis»), писавшийся в 1894-1896 гг., переносит действие в первые века христианства (времена правления императора Нерона).

Лучший роман Сенкевича «Крестоносцы » (1900) изображает Польшу грани XIV-XV вв. Сюжетное действие разрешается Грюнвальдской битвой, в которой объединенные силы славянства нанесли сокрушительное поражение Тевтонскому ордену.

Стефан Жеромский (1864-1925), писавший прозу и пьесы, прославился прежде всего историческим романом из эпохи наполеоновских войн «Пепел » (Popioły, 1904). Среди других его произведений (как правило, пронизанных пессимистическими интонациями) выделяются роман «История греха » (Dzieje grzechu, 1908) и трилогия «Борьба с сатаной » (Walka z szatanem, 1916-1919).

Творчество прозаика и драматурга Станислава Пшибышевского (1868-1927), фактического лидера польского модернизма начала XX в., ценили русские символисты. Он создавал романы, пьесы, поэмы в прозе, эссе и т. п. Многие произведения Пшибышевский написал по-немецки (он вырос в прусской части Польши), переводя затем сам себя на польский язык. Сюда относятся «Homo Sapiens », «Дети сатаны », «De profundis » и др.

В первые десятилетия XX в. в Польше составилась и яркая поэтическая плеяда. К ней относились поэты Болеслав Лесьмян (1877-1937), Леопольд Стафф (1878-1957), а также более молодые авторы, образовавшие группу «Скамандр» - Юлиан Тувим (1894-1953), Ярослав Ивашкевич (1894-1980), Казимеж Вежиньский (1894-1969) и др. Примыкал к этой группе революционный поэт-романтик Владислав Броневский (1897-1962).

Замечательно талантлив был один из крупнейших польских поэтов XX в. Константы Ильдефонс Галчиньский (1905-1953) - чудесный лирик, но притом автор ироничный, склонный к фантастике и гротеску, при случае яркий и сильный сатирик. Довоенная лирика Галчиньского в основном объединена в «Utwory poetyckie » (1937). Взятый немцами в плен, поэт провел годы Второй мировой войны в лагере для военнопленных, где подорвал здоровье. После войны Галчиньский опубликовал книги стихов «Заколдованные дрожки » («Zaczarowana dorożka», 1948), «Обручальные кольца » («Ślubne obrączki», 1949), «Лирические стихи » («Wiersze liryczne», 1952), поэму «Ниобея » («Niobe», 1951) и поэму о средневековом польском скульпторе «Вит Ствош » («Wit Stwosz», 1952). В послевоенные годы поэт много работал как сатирик - создал стихотворный цикл «Письма с фиалкой » («Listy z fiołkiem», 1948).

Есть основания считать, что К.И. Галчиньский, творчество которого отмечено чертами гениальности, был вообще последним по хронологии великим польским поэтом. У авторов последующих поколений в основном возобладали модернистские умонастроения, творчество приобрело довольно рационалистический характер208 .

Сказанное приходится отнести даже к таким крупным фигурам, как получивший Нобелевскую премию (1980) польско-литовский поэт Чеслав Милош (1911-2004), с 1951 г. пребывавший в эмиграции, и Тадеуш Ружевич (1921) с его жесткой программой экономии образных средств (отказ от рифмы, стихотворного ритма и т. п., то есть переход на верлибр, отказ от метафорики и пр.). Еще более показательно в данном плане творчество известных поэтов более поздних поколений - например, Станислава Бараньчака (1946), выступающего параллельно писанию стихов в качестве теоретика литературы, и Вальдемара Желязного (1959).

В 1996 г. Нобелевскую премию по литературе присудили польской поэтессе Виславе Шимборской (1923). Этот акт несколько запоздалого официального признания побуждает указать на данную поэтессу как на женщину-классика современной польской литературы.

Подлинной гордостью современной польской культуры является многогранное творчество Станислава Лема (1921-2006). С 1961 г., когда один за другим были изданы его фантастические романы «Солярис », «Возвращение со звезд », «Дневник, найденный в ванне » и «Книга роботов », стало ясно, писатель каких масштабов (прозаик, философ-эссеист, критик) появился в одной из славянских стран. С. Лем был новатором, обновившим систему жанров родной литературы. Известное во всем мире и широко повлиявшее на мировую литературную фантастику творчество Лема имеет огромное художественное значение.

Если обобщить все вышесказанное, то глубоко очевидно, что славянский мир внес мощный вклад в мировую словесную культуру. Славянами созданы важнейшие литературные памятники средневековья. Славянские писатели (прежде всего русские) уверенно занимают лидерские позиции на ряде направлений мирового литературного развития.

к у р с а

«СЛАВЯНСКИЙ ФОЛЬКЛОР»

Для филологических факультетов
государственных университетов

Специальность - Славянские языки и литература

Программа подготовлена кафедрой русского устного народного творчества
филологического факультета Московского университета

Составители: проф. ,
доц. ,
научн. сотр.

ВВЕДЕНИЕ

Значение и место фольклора в культуре славянских народов. Общие особенности фольклора (синтетичность, коллективность творчества, единство коллективного и индивидуального, традиционность, изменяемость, устность). Фольклористика как наука, ее взаимосвязи с литературоведением, лингвистикой, этнографией, историей, музыковедением, искусствоведением. Терминология. Фольклор как искусство слова. Фольклор и религия. Фольклор и искусство. Фольклор и литература (сходство и различие). Фольклор и быт. Соотношение эстетического и внеэстетического в фольклоре. Художественная система фольклора.

Устное поэтическое творчество восточных, западных и южных славян. Общие и сходные явления в нем: в тематике, жанрах, типах героев, приемах композиции, поэтической образности, языке. Основы общности и сходства: общее происхождение славянских народов, родство языков, сходство социально-исторических условий жизни, культурные связи. Общие закономерности развития устно-поэтического творчества славянских народов на современном этапе. Сравнительно-историческое изучение славянского фольклора. Его итоги на международных съездах славистов.

ЖАНРОВЫЙ СОСТАВ СЛАВЯНСКОГО ФОЛЬКЛОРА

Особенности жанрового состава славянского фольклора. Система жанров. Ее историческое формирование. Генетическая связь жанров, стадиальная периодизация фольклорных жанров. Включение одних жанров в другие. Общие процессы в жанрах: развитие общих черт, историческое изменение жанров. Классификация жанров и ее принципы. Идейно-эстетические и неэстетические функции жанров.

ОБРЯДОВЫЙ ФОЛЬКЛОР

Общие особенности обрядовой поэзии. Вербальные и невербальные компоненты обрядов. Полиморфизм и полифункциональность обряда. Отражение в обрядовом фольклоре мифологических воззрений древних славян. Возникновение «двоеверия» после принятия славянами христианства; проявления «двоеверия» в обрядах и обрядовом фольклоре. Борьба церкви с языческими обрядами.

Календарная обрядовая поэзия. Связь ее с годовыми земледельческими работами. Зимний, весенне-летний и осенний циклы обрядовой поэзии. Зимний цикл: песни зимних обходных обрядов (колядные и др.), святочные гадания и молодежные песни, масленичные обряды, припевки и песни. Весенне-летний цикл: встреча весны и весенние заклички у восточных славян; «вынесение (проводы) Марены (смерти)» у западных славян; цикл юрьевских обрядов у южных и отчасти у восточных славян; цикл пасхальных и юрьевских хороводов и игр у всех славян; цикл троицко-купальских обрядов, хороводов, игр, гаданий и песен у всех славян. Жнивные обряды и песни у всех славянских народов. Особенности содержания, образности и стиля календарной обрядовой поэзии, следы языческих верований, христианская символика и образность в календарном фольклоре.

Семейная обрядовая поэзия. Ее состав. Родильный обряд и его поэзия. Украинские и белорусские песни родильно-крестинного обряда. Образы Роженицы, Орисницы. Свадебный обряд и его поэзия. Отражение в нем истории общества и семьи, быта и верований народа. Этапы свадебного обряда. Свадебные песни, причитания, величания, корильные песни, приговоры участников свадьбы. Похоронный обряд и причитания. Особенности содержания, образности и стиля семейной обрядовой поэзии.

Заговоры. Их магическая природа, слово и действие в них. Связь с обрядами. Виды заговоров и их употребление. Композиция, образность, словесные средства. Свидетельства древней письменности о заговорах. Устойчивость текстов заговоров. Заговоры и другие жанры (сказка и былина). Исполнители заговоров: колдуны, знахари.

МАЛЫЕ ЖАНРЫ

Пословицы и поговорки. Определение пословицы и отличие поговорки от пословицы; их функции в речи. Тематическое многообразие пословиц. Отражение в них мировоззрения, жизненного опыта и идеалов народа. Познавательно-историческая, моральная и эстетическая ценность пословиц. Структура пословиц и их художественные средства. Общность и сходство славянских пословиц. Пословицы в творчестве славянских писателей.

Загадки. Определение загадки. Отражение в загадках крестьянского труда и быта. «Тайная речь» (речевые табу) и происхождение загадок. Художественные средства загадки. Общее и сходное в загадках славянских народов. Загадка и пословица. Загадки в сказках и народных песнях. Загадки в произведениях славянских писателей.

ПРОЗАИЧЕСКИЕ ЭПИЧЕСКИЕ ЖАНРЫ

Понятие «устная народная проза». Ее жанры: сказки, предания, легенды и былички. Стиль сказового повествования, меморат.

Сказки. Определение сказки. Соотношение сказочного вымысла и реальности. Сказка и миф. Сказки о животных, волшебные, социально-бытовые, новеллистические, сказки-небылицы.

Сказки о животных. Отражение в них древних представлений (анимизм, антропоморфизм, тотемизм). Сказки о диких зверях, домашних животных, птицах, человеке. Реальные черты зверей и птиц. Иносказательность сказок. Сатира и юмор в них. Общие сюжеты и герои в славянских сказках о животных и национально-своеобразные сюжеты и герои.

Волшебные сказки. Соединение реального и фантастического. Древнейшие мотивы и образность. Морфология и исторические корни волшебной сказки. Темы, сюжеты, образы, персонажи, хронотоп, композиция славянских волшебных сказок. Сходные сюжеты и образы славянских сказок. Иванушка-дурачок, Йиржик, Хлопек Ростропек, Хитрый Петр, Эро. Соединение первобытных воззрений с некоторыми чертами средневекового быта. Победа добра над злом. Идеалы трудолюбия, честности и справедливости. Особенности сюжетов и образов в волшебных сказках отдельных славянских народов.

Социально-бытовые сказки. Отражение социальных и семейных отношений, черт феодального быта. Социальная сатира: образы барина, пана, купца, попа. Торжество положительного героя (крестьянина, работника, солдата). Образ хитреца, плута, ловкого вора. Семейно-бытовые сюжеты. Образы мужа и жены. Сюжетная структура и поэтика социально-бытовых сказок. Традиционный анекдот .

Предания. Определение жанра. Исторические и топонимические предания. Сюжеты исторических преданий. Предания в летописях и древней письменности: о Чехе, Лехе и Русе; о Кие, Щеке и Хориве; о Кракусе и Ванде; о Пясте и Попеле; о Либуше и Пржемысле. Предания об основании городов. Соотношение преданий и исторической действительности. Предания о пане Твардовском. Особенности структуры и повествования в преданиях. Семейные предания.

Легенды. Определение жанра. Фабулат и меморат. Виды легенд. Рассказы о мифических существах, о сотворении мира, происхождении животных, птиц и рыб и их особенностях; библейские мотивы и персонажи. Утопические легенды. Сюжет поисков счастливой страны. Другие сюжеты легенд, распространенные у славян (о великом грешнике, странствиях Христа по земле, договоре человека с дьяволом). Художественные особенности легенд.

Былички . Рассказы о домовых, леших, водяных, русалках, самодивах, обменышах, проклятых и т. д. Художественные особенности и быличек.

СТИХОТВОРНЫЕ ЭПИЧЕСКИЕ ЖАНРЫ

Виды стихотворных эпических жанров: мифологические песни, былины, юнацкие песни, гайдуцкие, збойницкие, удалые (разбойничьи) песни, думы, исторические песни, духовные стихи, баллады. Их общие особенности: сюжетность, стихотворная форма, типические (общие) места, отражение в них истории народа. Героический характер основных жанров. Отсутствие героического эпоса у западных славян и попытки его искусственного создания литераторами.

Мифологические песни южных славян. Самые древние песни о мифических существах, олицетворяющих природные стихии (самодивы, самовилы, вилы, юды, русалки и др.), небесные светила (солнце, месяц, звезды), опасные болезни (чума, лихорадка). Предсказательницы судьбы Орисницы. Взаимоотношения мифических существ с людьми («Стоян и самодива», «Солнце и Добринка», «Бродница и парень»). Мифологические песни южных славян («Два змея и ламя», «Змей-жених», «Йова и самовилы»). Мифологические мотивы в эпических песнях восточных и западных славян (оборотничество, предвещание несчастья, чудесная дудочка / скрипка, брак женщины и змея и т. д.).

Былины. Определение жанра, его основные признаки. Термин «былина». Исполнители былин. Классификация былин. Киевский и новгородский циклы былин. Тематика и идейная сущность основного состава былин. Богатырь - основной герой. Типизация и индивидуализация образов. Образы старших богатырей: Святогора, Микулы Селяниновича, Вольги; младших богатырей: Ильи Муромца, Добрыни Никитича, Алеши Поповича. Композиция и поэтика былин киевского цикла. Сюжеты и герои былин новгородского типа. Образы Садка и Василия Буслаева. Художественные особенности былин этого цикла. Интерпретация былин представителями разных научных школ. Отголоски былин в белорусских сказках о богатырях.

Юнацкие песни. Героический эпос южных славян. Юнацкая песня как жанр. Героические сюжеты и поэтика. Циклизация песен вокруг образов героев: песни о Момчиле, о королевиче Марко, о Дойчине. Циклы сербских песен о Косовской битве, о послекосовских героях, об освобождении Сербии.

Гайдуцкие и збойницкие песни. Гайдуцкие песни южных славян, отличие гайдуцких песен от юнацких. Збойницкие песни западных славян - особый тип героических песен. Отражение борьбы с иноземными поработителями. Историческая основа песен. Исторические прототипы героев: Страхил-воевода, Стоян, Манол, Новак, Груица, Иво Сенянин - герои гайдуцких песен. Яношик, Ондраш, Вдовчик, Адамек - герои збойницких песен. Образы женщин-гайдуток в болгарских песнях: Бояна-воевода, Тодорка, Рада. Композиционные и стилистические особенности песен. Гайдук (збойник) и природа. Народ и гайдук (збойник). Русские удалые (разбойничьи) песни.

Думы. Думы как жанр украинского фольклора. Термин «дума». Исполнители дум - кобзари и бандуристы. Патриотический характер дум. Картины иноземного владычества , подвиги героев в борьбе с врагами. Сюжеты о страданиях в плену и побеге из плена. Борьба с турками и польской шляхтой. Герои дум: Голота (Нетяга), Самойло Кошка, Фесько Андыбер, Хмельницкий, Маруся Богуславка. Поэтика дум.

Исторические песни. Исторические песни как тематическая группа произведений. Их разновидности. Конкретно-исторический характер песен. Отличия от былин, юнацких и гайдуцких песен. Исторические прототипы героев. Значение исторических песен в фольклоре славянских народов. Общие сюжеты славянских исторических песен: борьба с татарским и турецким нашествием, крестьянские восстания, войны XVII - XIX вв. Русские исторические песни о взятии Казани, об Иване Грозном, Степане Разине и Емельяне Пугачеве, Кутузове и Платове. Украинские исторические песни о Богдане Хмельницком, Максиме Железняке, Кармелюке. Болгарские и македонские исторические песни об угоне в плен, турецких зверствах, насильственном потурчении, Иване Шишмане, падении Болгарского царства. Словенские песни о короле Матияше, польские - о Яздовецком замке, словацкие - о Белграде, о борьбе с австрийским господством, сербские - о Косовской битве, об освобождении Сербии.

Духовные стихи. Духовные стихи как тематическая группа эпических, лиро-эпических и лирических произведений на религиозно-христианские темы. Происхождение духовных стихов и их источники (книги Священного Писания, христианская каноническая и апокрифическая литература; дохристианская мифология). Создатели и исполнители духовных стихов - «калики перехожие», паломники по святым местам, слепцы («майстры»). Народное переосмысление библейских тем, житий святых. Утверждение идеи превосходства духовного над материальным, прославление подвижничества, мученичества за веру, обличение греховности людей, несоблюдения Божьих заповедей.

Русские стихи, отражающие представления о мироздании («Голубиная книга»), на ветхозаветные сюжеты («Осип Прекрасный», «Плач Адама»). Белорусские и украинские стихи на евангельские темы («Распятие Христа», «Вознесение»). Польские, чешские, словацкие стихи и канты о Богородице и Рождестве Христа. Чешские духовные песни эпохи гуситских войн. Болгарские стихи о Господе, ангелах и безгрешной Янке, об Авраамовой жертве, святом Илии и грешных душах. Сербские стихи о крещении Христа, о святом Савве, об обретении Креста Господня, песни слепцов (о матери святого Петра).

Образы героев-змееборцев (святой Георгий, Федор Тирянин), мучеников (Галактион и Епистимия, Кирик и Улита), подвижников (Алексей Божий человек), чудотворцев, праведников и грешников в традициях славянских народов. Стихи о кончине мира и страшном суде. Поздние стихи и канты литературного склада. Поэтика духовных стихов, влияние на них других эпических песен и литературно-христианской стилистики. Особенности их композиции и поэтического языка.

Баллады. Термин «баллада ». Определение жанра, его основные особенности: эпичность, семейно-бытовые сюжеты, трагичность, антитетичность. Исторические и бытовые баллады. Исторические сюжеты: встреча родных в плену, побег из плена, феодальный деспотизм. Бытовые сюжеты: трагические конфликты муж - жена, свекровь - сноха, брат - сестра, мачеха - падчерица-сирота и др. (русская баллада «Дмитрий и Домна», украинская - «Явор и береза», белорусская - «Гей, там при дороге», сербская - «», словенская - «Красавица Вида», болгарская - «Лазарь и Петкана», польская - «Пани пана убила», чешская - «Герман и Дорота», словацкая - «Заклятая девушка»). Социальные сюжеты: пан Каневский и Бондаревна, князь Волконский и Ваня-ключник, холоп и панская дочь. Баллады с мифологическими мотивами (сюжеты превращения). Баллады об инцесте. Своеобразие баллад у мусульман-боснийцев («Хасан-агиница», «Омер и Мейрима»). Сходство и различия славянских баллад. Новые баллады, их связи со старыми (сюжетно-тематическая общность) и отличия.

ЛИРИЧЕСКИЕ ЖАНРЫ

Народная лирика. Ее жанры. Принципы классификации необрядовой лирики (тематический, функциональный, формальный). Любовные и семейные песни, военно-бытовые, ямщицкие, бурлацкие песни. Малые лирические жанры. Классификация лирических песен по тематике и структуре: частые песни, их шуточный и сатирический характер, плясовые ритмы; протяжные песни, распев, их драматический характер, тематика личных отношений. Два вида протяжных песен: песни-повествования и песни-раздумья. Композиционные особенности и поэтика лирических песен. Картины быта, природы, портрет героев. Психологическое изображение, средства раскрытия внутреннего мира персонажей, создание обобщенных образов. Роль символики и психологического параллелизма (символика из растительного, животного мира, мира неживой природы и небесных тел). Сходство и различия лирических песен разных славянских народов.

Болгарские песни жнецов, русские артельные трудовые песни, польские, чешские и украинские песни плотогонов. Структурно-стилистические особенности.

Бытовая тематика песен. Две разновидности (любовные и семейные). Основные персонажи: молодец - девица, муж - жена. Сюжетная ситуация как основа композиции песен. Типичные ситуации любовных песен: встреча, разлука, измена. Темы счастливой и несчастливой любви, их символическое выражение. Характерные символы. Роль повествования, описания, монолога и диалога в песне. Психологический параллелизм. Выражение внутреннего мира персонажа. Общеславянские мотивы и символы любовных и семейных песен, своеобразие песен у разных славянских народов. Типичные ситуации семейных песен: тяжелая жизнь женщины в чужой семье, конфликты свекровь - сноха, муж - жена. Темы социального и возрастного неравенства. Шуточные мотивы песен: образы ленивого мужа, строптивой жены, тещи, жестокой свекрови. Своеобразие поэтики и образности семейных песен.

Малые лирические жанры. Популярность в славянском фольклоре малых лирических жанров-припевок: частушек, коломыек, краковяков, бечарцев. Простота формы, сжатость выражения мыслей, четкость оценок, живой отклик на явления действительности. Роль импровизации. Шутка, юмор, сатира. Словесный текст, напев и пляска. Спевы припевок. Русские частушки. Их разновидности: собственно частушки, плясовые, «Семеновна», страдания. Возникновение и причины популярности частушек. Связь с плясовыми песнями. Многообразие тематики, преобладание любовной тематики. Композиция частушки, роль параллелизмов, символики и повторений. Украинские коломыйки. Происхождение названия. Социальная сатира. Тема любовных отношений. Строение коломыйки. Характер ритма. Польские краковяки. Широта тематики. Структура, ритмика и рифмовка. Роль в композиции малых жанров типичных зачинов, концовок, обращений и припевов. Сербские и хорватские бечарцы.

ДРАМА И ТЕАТР

Многообразие драматических форм в славянском фольклоре. Театрально-драматические и игровые элементы в календарных и семейных обрядах, соотношение слова и действия в них. Игры. Ряженья. Драматические сценки в фольклоре славянских народов. Их социальная и бытовая сатира, яркий комизм. Русские народные драмы «Лодка» и «Царь Максимильян». Кукольный театр. Две его формы: вертеп (бетлейка, шопка) и кукольная комедия (Петрушка, Кашпарек). Религиозные и светские элементы в кукольном театре. Художественное своеобразие народных драматических форм.

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ СЛАВЯНСКОГО ФОЛЬКЛОРА

Историческое изменение фольклора, состава жанров, сюжетов, тем, героев, выразительных средств. Принципы хронологического соотнесения произведений. Фольклор и история народа. Трудности исторического изучения фольклора. Общая периодизация истории славянского фольклора. Первобытнообщинный строй и фольклор. Отражение в фольклоре анимизма, антропоморфизма, тотемизма. Культ предков, растений, животных. Первичные формы фольклора. Синкретизм. Фольклор и мифология. Древнейшие формы славянского фольклора. Предания о расселении славян; эпическая река Дунай. Древнее происхождение календарной поэзии, сказок, пословиц, загадок. Ранний феодализм и возникновение героического эпоса. Патриотический характер эпоса, идея единства родной земли. Борьба славянских народов с татаро-монгольскими, турецкими, немецкими и другими завоевателями. Развитие героического эпоса, жанров былин и юнацких песен. Социальные противоречия и сатира в фольклоре. Развитие гайдуцких и збойницких песен, социально-бытовых сказок и сатиры в других жанрах фольклора. Формы народной драмы. Расширение взаимосвязей с литературой. Роль фольклора в эпоху национальных возрождений в славянских странах и в становлении национальных литератур. Изменение традиционной поэтической системы фольклора. Фольклор города, ремесленников, солдат. Отмирание традиционных жанров. Отклик фольклора на важные исторические события и социальные процессы нового времени. Фольклор и первая мировая война. Вторая мировая война: антифашистский фольклор, партизанский фольклор. Современное состояние славянского фольклора. Общеславянские явления и их взаимодействие в фольклоре славянских стран.

ОБЩЕСЛАВЯНСКИЕ ЯВЛЕНИЯ В НАРОДНОМ ПОЭТИЧЕСКОМ ТВОРЧЕСТВЕ И НАЦИОНАЛЬНОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ФОЛЬКЛОРА

Сравнительно-историческое изучение фольклора (типологическое , генетическое, историко-культурное). Различные научные школы в фольклористике. Общее и сходное в фольклоре славянских народов (процессы развития, жанры, сюжеты, типы героев, поэтика). Развитие славянского фольклора на современном этапе: новые жанры, сюжеты, образы и художественные средства.

Своеобразие фольклора отдельных славянских народов. Его исторические основы. Самобытность содержания и формы произведений. Национальное самосознание народа и его устно-поэтическое творчество. Образы родной земли, народных героев, родной природы. Народный быт и его отражение в фольклоре. Своеобразие художественных средств и языка. Историческое обогащение своеобразия славянского фольклора.

ЛИТЕРАТУРА И ФОЛЬКЛОР

Большая роль фольклора в развитии славянских литератур. Формирование национальных литератур и народное творчество. Древнеславянские литературы и фольклор. Летописи и исторические предания. Свидетельства древней письменности об обрядах, игрищах, песнях народа. «Слово о полку Игореве» и фольклор. Постепенное расширение связей литературы с фольклором. Система жанров древнерусской литературы и фольклора. Национальное возрождение славянских народов и роль в нем народного творчества. Писатели-романтики и фольклор (раннее творчество Пушкина; Мицкевич, Челаковский, Эрбен, Штур, Враз, Мажуранич, Прешерн, Радичевич, Негош, Ботев, Якшич, Краль). Реализм и фольклор (Пушкин, Гоголь, Крашевский, Немцова, Змай). Расцвет реализма (Некрасов, писатели-демократы и народники, Л. Толстой, Кондратович, Ожешко, Сенкевич, Конопницкая, Неруда, Ирасек, Вазов, Ашкерц, Змай, Шантич). Литература XX века и фольклор (Горький, Есенин, Шолохов, Платонов, Гашек, Ольбрахт, Елин-Пелин). Современные славянские литературы и народное творчество. Воздействие литературы на фольклор. Песни и баллады романтиков и реалистов в народном репертуаре, их фольклоризация. Развитие строфики и рифмы литературного типа в песенных жанрах фольклора. Расширение идейно-художественного влияния литературы на фольклор.

СОБИРАНИЕ И ИЗУЧЕНИЕ СЛАВЯНСКОГО ФОЛЬКЛОРА

Собиратели русского фольклора (Р. Джемс, Кирша Данилов, Афанасьев, Даль, Киреевский, Рыбников, Гильфердинг, Шейн), польские (Жегота Паули, Доленга-Ходаковский, Кольберг, Федоровский), чешские и словацкие (Челаковский, Эрбен, Добшинский), болгарские и македонские (братья Миладиновы, Шапкарев, Стоин), сербские, хорватские и словенские (Караджич, Штрекель). Болгарский «Сборник за народни умотворения». Собирательская деятельность в славянских странах в XX в. Ценнейшие издания.

Изучение славянского фольклора. Мифологическая школа: Афанасьев, О. Миллер. Школа заимствования: Буслаев, Шишманов, Графенауер. Историческая школа: Вс. Миллер, фольклористы Югославии. Сравнительно-историческое изучение фольклора: Поливка, Веселовский, Арнаудов, Кшижановский, Быстронь, Мошинский, Горак. Современные славянские фольклористы: Соколов, Богатырев, Кравцов, Пропп, Путилов, Гусев; Кшижановский, Черник; Латкович; Арнаудов, Динеков, Романска; Мелихерчик.

Новые направления в славянской фольклористике (типологическое изучение, структурное, этнолингвистическая школа). Обращение к изучению фольклора литературоведов, языковедов, историков, музыковедов, театроведов. Комплексное изучение фольклора. Проблема фольклора как искусства слова и история советской фольклористики. Достижения в фольклористике отдельных славянских стран. Межславянское научное сотрудничество в изучении фольклора.

ЛИТЕРАТУРА

Основная

Кравцов фольклор. М. 1976.

Славянский фольклор. Тексты. Сост. , . М. 1987.

Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы . Зимние праздники. М. 1973. С. 5 - 17, 204 - 283.

Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М. 1977. С. 5 - 11, 202 - 295.

Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники. М. 1978. С. 5 - 7, 174 - 243.

Славянский фольклор и историческая действительность. М. 1965.

Славянский фольклор. Сб. статей. Ред. , . М. 1972.

Эпос славянских народов. Хрестоматия. Под ред. проф. . М. 1959.

Славянски фолклор. Очерки и образци. Съст. Ц. Романска. София. 1972.

Болгарские народные сказки. М. 1965.

Польские народные легенды и сказки. М. 1965.

Сказки народов Югославии. М. 1956.

Песни южных славян. Сост., вступ. ст. . М. 1976.

Сербские народные песни и сказки из собрания. М. 1987.

Словацкие сказки. М. 1955.

Чешские народные сказки. М. - Л. 1951.

Предања словенских народа. Београд. 1964.

Дополнительная

Moszyński K. Kultura ludowa słowian. T. 1. Kultura materialna; T. 2. Cz. 1, 2. Kultura duchowa. Warszawa. 1968.

Българско народно поетично творчество. Христоматия. София. 1958.

Български фолклор. Ч. 1. София. 1972.

Латковић В. Народна књижевност, 1. Београд. 1967.

Путилов историческая баллада. М. - Л. 1965.

Путилов и южнославянский героический эпос. М. 1971.

Богатырев теории народного искусства. М. 1971. С. 11 - 166 («Народный театр чехов и словаков»).

Кравцов славянского фольклора. М. 1973.

Лазутин устное народное творчество. М. 1983.

Круглов народное поэтическое творчество. Л. 1987.

Кравцов эпос. М. 1985.

Богатырев эпические рассказы и лиро-эпические песни («збойницкий» цикл). М. 1963.

Украинские думы. М. 1972.

Антологиjа jугословенске народне лирике. Недић. Београд. 1962.

Slovenský folklór. Zost. A. Melicherčík. Bratislava. 1965.

Słownik folkloru polskiego. Warszawa. 1965.

Толстой и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М. 1995.

Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5-ти тт. Под ред. Н. И. Толстого. Т. 1. А - Г. М. 1995. Т. 2. Д - К. М. 1999.

Восточнославянский фольклор. Словарь научной и народной терминологии. Минск. 1993.

Гура животных в славянской народной традиции. М. 1997.

Серия исследований «Славянский и балканский фольклор». М. (1971, 1978, 1981, 1984, 1986, 1989, 1994, 1995)

Смирнов баллады и близкие им формы. М. 1988.

Кляус сюжетов и сюжетных ситуаций заговорных текстов восточных и южных славян. М. 1997.

Толстая С.М., Толстой Н.И. и др - Славянский и балканский фольклор.

Фольклор. Эпос. Мифология

Описание:
Для сборника 1978 года:
В работах исследуются истоки фольклорной традиции славянских и балканских народов, рассматриваются обряды, обычаи и символы, связанные со славянской архаической народной культурой, даются генетические изыскания в области славянского фольклора, приводится много новых фольклорных записей, сделанных на территории Полесья.
Представлены:

Славянский и балканский фольклор: Генезис. Архаика. Традиции. М.: Издательство «Наука», 1978.
Славянский и балканский фольклор: Обряд. Текст. М.: Издательство «Наука», 1981.
Славянский и балканский фольклор: Духовная культура Полесья на общеславянском фоне / Отв. ред. Н. И. Толстой. М.: «Наука», 1986.
Славянский и балканский фольклор: Реконструкция древней славянской духовной культуры: Источники и методы / Отв. ред. Н. И. Толстой. М.: «Наука», 1989.
Славянский и балканский фольклор: Верования. Текст. Ритуал. М.: «Наука», 1994.
Славянский и балканский фольклор: Этнолингвистическое изучение Полесья. М.: Издательство «Индрик», 1995.
Славянский и балканский фольклор: Народная демонология. М.: Издательство «Индрик», 2000.
Славянский и балканский фольклор: Семантика и прагматика текста. М.: Издательство «Индрик», 2006.

1)Славянский и балканский фольклор: Генезис. Архаика. Традиции / Отв. ред. И. М. Шептунов. М.: «Наука», 1978.

Введение
Л. Н. Виноградова. Заклинательные формулы в календарной поэзии славян и их обрядовые истоки
В. В. Усачева. Обряд «полазник» и его фольклорные элементы в ареале сербскохорватского языка
В. К. Соколова. Масленица (ее состав, развитие и специфика)
А. Ф. Журавлев. Охранительные обряды, связанные с падежом скота, и их географическое распространение.
Н. И. и С. М. Толстые. Заметки по славянскому язычеству. 2. Вызывание дождя в Полесье
С. М. Толстая. Материалы к описанию полесского купальского обряда
Э. В. Померанцева. Межэтническая общность поверий и быличек о полуднице
А. В. Гура. Символика зайца в славянском обрядовом и песенном фольклоре
Ф. Д. Климчук. Песенная традиция западнополесского села Симоновичи

2)Славянский и балканский фольклор: Обряд. Текст / Отв. ред. Н. И. Толстой. М.: «Наука», 1981.

Ю. И. Смирнов. Направленность сравнительных исследований по фольклору
Л. Н. Виноградова. Девичьи гадания о замужестве в цикле славянской календарной обрядности (западно-восточнославянские параллели)
Н. И. и С. М. Толстые. Заметки по славянскому язычеству. 5. Защита от града в Драгачеве и других сербских зонах
А. В. Гура. Ласка (Mustela nivalis) в славянских народных представлениях
О. А. Терновская. К описанию некоторых славянских представлений, связанных с насекомыми. Одна система ритуалов изведения домашних насекомых
Л. Г. Бараг. Сюжет о змееборстве на мосту в сказках восточнославянских и других народов
Н. Л. Ручкина. Генетические связи акритского эпоса и клефтских песен
Ю. И. Смирнов. Эпика Полесья (по записям 1975 г.)
Приложение – Указатели к статье Н. И. и С. М. Толстых «Заметки по славянскому язычеству. 5»

3)Славянский и балканский фольклор: Духовная культура Полесья на общеславянском фоне / Отв. ред. Н. И. Толстой. М.: «Наука», 1986.

Материалы к Полесскому этнолингвистическому атласу. Опыт картографирования

Предисловие (Н. Т., С. Т.)
Солнце играет (С. М. Толстая)
Ритуальные бесчинства молодёжи (С. М. Толстая)
Троицкая зелень (Н. И. Толстой)
Пахание реки, дороги (С. М. Толстая)
Лягушка, уж и другие животные в обрядах вызывания и остановки дождя (С. М. Толстая)
Сретенская и четверговая свеча (С. М. Толстая)
Дождь во время свадьбы (А. В. Гура)
Закликание весны (Т. А. Агапкина)
Невестка стала в поле тополем (Н. И. Толстой)

О. А. Пашина. Календарные песни весенне-летнего цикла юго-восточной Белоруссии
В. И. Харитонова. Полесская традиция причитания в Полесье на восточнославянском фоне

Статьи и исследования

В. Е. Гусев. Вождение «стрелы» («сулы») в Восточном Полесье
Т. А. Агапкина, А. Л. Топорков. К проблеме этнографического контекста календарных песен
Л. Н. Виноградова. Мифологический аспект полесской «русальной» традиции
Н. И. Толстой. Из наблюдений над полесскими заговорами

Материалы и публикации

А. В. Гура. Из полесской свадебной терминологии. Свадебные чины. Словарь: Н – Свашка
С. М. Толстая. Полесский народный календарь. Материалы к этнодиалектному словарю: К – П
Ю. И. Смирнов. Эпика Полесья

4)Славянский и балканский фольклор: Реконструкция древней славянской духовной культуры: Источники и методы / Отв. ред. Н. И. Толстой. М.: «Наука», 1989.

Н. И. Толстой. Некоторые соображения о реконструкции славянской духовной культуры
В. Н. Топоров. Об иранском элементе в русской духовной культуре
В. В. Мартынов. Сакральный мир "Слова о полку Игореве"
В. В. Иванов. Ритуальное сожжение конского черепа и колеса в Полесье и его индоевропейские параллели
М. Матичетов. О мифических существах у словенцев и специально о Куренте
Л. Н. Виноградова. Фольклор как источник для реконструкции древней славянской духовной культуры
Л. Раденкович. Символика цвета в славянских заговорах
С. Е. Никитина. О взаимотношении устных и письменных форм в народной культуре
Э. Хорватова. Традиционные юношеские союзы и инициационные обряды у западных славян
З. Михаил. Этнолингвистические методы в изучении народной духовной культуры
Т. В. Цивьян. О лингвистических основах модели мира (на материале балканских языков и традиций)
М. Войтыла-Свежовска. Терминология аграрной обрядности как источник изучения древней славянской духовной культуры
С. М. Толстая. Терминология обрядов и верований как источник реконструкции древней духовной культуры
Т. А. Агапкина, А. Л. Топорков. Воробьиная (рябиновая) ночь в языке и поверьях восточных славян
А. А. Потебня. О происхождении названий некоторых славянских языческих божеств (Подготовка текста В. Ю. Франчук. Примечания Н. Е. Афанасьевой и В. Ю. Франчук)
О работе А. А. Потебни, посвященной происхождению и этимологии названий славянских языческих божеств (В. Ю. Франчук)

5)Славянский и балканский фольклор: Верования. Текст. Ритуал / Отв. ред. Н. И. Толстой. М.: «Наука», 1994.

Н. И. Толстой. Еще раз о теме «тучи – говяда, дождь – молоко»
Л. Н. Виноградова, С. М. Толстая. К проблеме идентификации и сравнения персонажей славянской мифологии
О. В. Санникова. Польская мифологическая лексика в структуре фольклорного текста

Т. А. Агапкина. Южнославянские поверья и обряды, связанные с плодовыми деревьями, в общеславянской перспективе
С. М. Толстая. Зеркало в традиционных славянских верованиях и обрядах
И. А. Седакова. Хлеб в традиционной обрядности болгар: родины и основные этапы развития ребенка

Н. И. Толстой. Vita herbae et vita rei в славянской народной традиции
Т. А. Агапкина, Л. Н. Виноградова. Благопожелание: ритуал и текст
Г. И. Кабакова. Структура и география легенды о мартовской старухе
В. В. Усачева. Вокативные формулы в народной медицине славян
Н. А. Ипатова. Оборотничество как свойство сказочных персонажей
Е. Е. Левкиевская. Материалы по карпатской демонологии

Корректурные дополнения к статье Н. И. Толстого «Vita herbae et vita rei в славянской народной традиции»

6)Славянский и балканский фольклор: Этнолингвистическое изучение Полесья / Отв. ред. Н. И. Толстой. М.: «Индрик», 1995.

Н. И. Толстой. Этнокультурное и лингвистическое изучение Полесья (1984–1994)

I. Полесский этнолингвистический атлас: исследования и материалы
Т. А. Агапкина. Очерки весенней обрядности Полесья
А. А. Плотникова. Первый выгон скота в Полесье
Л. Н. Виноградова. Региональные особенности полесских поверий о домовом
Е. Е. Левкиевская, В. В. Усачева. Полесский водяной на общеславянском фоне
Л. Н. Виноградова. Откуда дети берутся? Полесские формулы о происхождении детей
В. Л. Свительская. Опыт картографирования полесской погребальной обрядности
М. М. Валенцова. Материалы для картографирования типов полесских святочных гаданий
М. Никончук, О. Никончук, Г. Орленко. Деякi термiни матерiальной культури в говiрках правобережного Полiсся
О. А. Паршина. Календарный цикл в северо-западных селах Сумщины

II. Этнолингвистические словари. Публикации

С. М. Толстая. Полесский народный календарь. Материалы к этнодиалектному словарю: Р – Я
А. В. Гура. Из полесской свадебной терминологии. Свадебные чины. Словарь (Свеночельники – Ш)
Ф. Д. Климчук. Духовная культура полесского села Симоновичи

III. Приложения

Н. П. Антропов, А. А. Плотникова. Хроника полесских экспедиций

Список населенных пунктов Полесского этнолингвистического атласа

Сокращения названий областных центров и районов

7)Славянский и балканский фольклор: Народная демонология / Отв. ред. С. М. Толстая. М.: «Индрик», 2000.

Предисловие

Н. И. Толстой. «Без четырех углов изба не строится» (Заметки по славянскому язычеству. 6)
Л. Н. Виноградова. новые представления о происхождении нечистой силы: демонологизация умершего
С. М. Толстая. Славянские мифологические представления о душе
Е. Е. Левкиевская. Мифологические персонажи в славянской традиции. I. Восточнославянский домовой
Дагмар Климова (Прага). Hospodářík в поверьях чешского народа
Т. В. Цивьян. Об одном классе персонажей низшей мифологии: «профессионалы»
Н. А. Михайлов. К одной балто-южнославянской фольклорно-ритуальной формуле: лит. laimė lėmė, лтш. laima nolemj, слвн. sojenice sodijo
Л. Р. Хафизова. Бука как персонаж детского фольклора
Т. А. Агапкина. Демоны как персонажи календарной мифологии
А. А. Плотникова. Мифология атмосферных и небесных явлений у балканских славян
В. В. Усачева. Мифологические представления славян о происхождении растений
А. В. Гура. Демонологические свойства животных в славянских мифологических представлениях
В. Я. Петрухин. «Боги и бесы» русского Средневековья: род, рожаницы и проблема русского двоеверия
О. В. Белова. Иуда Искариот: от евангельского образа к мифологическому персонажу
М. М. Валенцова. Святые-демоны Люция и Барбара в западнославянской календарной мифологии
Полесские и западнорусские материалы о домовом

8) Славянский и балаканский фольклор: Семантика и прагматика текста / Отв. ред. С. М. Толстая. М.: «Индрик», 2006.

Предисловие

Прагматика текста
Т. А. Агапкина. Сюжетика восточнославянских заговоров в сопоставительном аспекте
О. В. Белова. Славянские библейские легенды: вербальный текст в контексте обряда
Е. Е. Левкиевская. Прагматика мифологического текста
Л. Н. Виноградова. Социорегулятивная функция суеверных рассказов о нарушителях запретов и обычаев
С. М. Толстая. Мотив посмертного хождения в верованиях и ритуале

Текст и обряд
А. В. Гура. Соотношение и взаимодействие акционального и вербального кодов свадебного обряда
В. В. Усачева. Вербальная магия в аграрных обрядах славян
А. А. Плотникова. Весенние заклинательные формулы «изгнания» гадов у южных славян (в ареальной перспективе)

Лексика и фразеология и их роль в порождении текста
М. М. Валенцова. Календарные паремии западных славян
Е. Л. Березович, К. В. Пьянкова. Пищевой код в тексте игры: каша и квас
А. В. Гура. Лунные пятна: способы конструирования мифологического текста
О. В. Чёха. Языковой и культурный образ лунного времени в полесской традиции (молодой и старый месяц)
Е. С. Узенёва. Соотношение хрононима и легенды (праздник св. Трифона в ареальной перспективе)