«Мы» Е. Замятина роман предупреждение сочинение. «Роман Е. И. Замятина «Мы» — роман-антиутопия, роман — предупреждение V. Домашнее задание

1 вариант

Настоящая литература может быть только там, где ее делают не исполнитель-ные и благонадежные, а безумные еретики...

Е. Замятин

Имя Евгения Ивановича Замятина стало известным в литера-турной России еще в 1912 году, когда вышла первая его вещь — повесть «Уездное». Тогда о молодом писателе заговорили все и сразу как о новом, большом таланте. Почему же мы получили возмож-ность познакомиться с творчеством Е. Замятина лишь в середине 80-х годов?

Любой настоящий талант не приемлет ограничений, стремится к свободе, открытости. Эта честность в высказывании своих мыс-лей и явилась причиной литературной изоляции писателя после выхода в свет его антиутопии «Мы», написанной в 1919 году. Замятин не зря считал свой роман «предупреждением о двой-ной опасности, грозящей человечеству: гипертрофированной вла-сти машин и гипертрофированной власти государства». И в первом и во втором случае подвергается угрозе самое ценное, то, что делает человека человеком, — его личность.

В городе-государстве, созданном живым воображением писате-ля, люди превращены в составляющие и быстро заменяемые части гигантской и страшной государственной машины, они лишь «ко-лесики и винтики в едином государственном механизме». Между индивидуумами максимально нивелированы все различия: жест-кий, до секунды расписанный режим (нарушение которого очень жестоко карается), коллективный труд и отдых, подавление любых самостоятельных мыслей, чувств, желаний не дают развиваться че-ловеческой личности. Даже имен нет у граждан этого странного государства, а есть номера, по которым их можно было бы иденти-фицировать в случае надобности.

Всеобщее равенство, дома с прозрачными стенами (во-первых, людям нечего скрывать друг от друга, во-вторых, за ними легче на-блюдать, выискивая нарушителей), жизнь по звонку, прогулки стройными рядами в свободное время, даже регламентированное количество жевательных движений на каждый кусок нефтяной пищи — все это служит непреложным основанием человеческого счастья. Власти единого государства в лице Благодетеля пекутся о легкой, безмятежной жизни горожан — и вместе с тем об удобстве и незыблемости своего положения. И люди, на удивление, счастли-вы: им некогда думать, не с чем сравнивать, они лишены возможно-сти оценивать действительность, потому что любые проявления ин-дивидуальности, личности в Едином Государстве приравнены, в лучшем случае, к болезни, которую нужно немедленно излечить, в худшем — к преступлению, караемому смертью: «свобода и пре-ступление так же неразрывно связаны между собой, как движение и скорость...».

Кажется, все учтено в этом утопическом мире, чтобы стереть различия между людьми, даже любовь возведена в ранг государ-ственной обязанности, потому что «всякий нумер имеет право на другой нумер как на сексуальный объект». Стоит лишь получить заветный розовый талончик — и ты имеешь право на часовой «се-анс», даже шторы можешь опустить...

Но все дело в том, что какой бы серой и однородной ни была человеческая масса, она состоит из отдельных людей: со своим ха-рактером, способностями, ритмом жизни. Человеческое в челове-ке можно заглушить, придавить, но полностью уничтожить — не-возможно. Ростки неизвестной ранее любви в сердце строителя Ин-теграла Д-503 обусловили и «кощунственные» мысли, и «преступ-ные» чувства, и запретные желания. Невозможность жить прежней жизнью, личностное возрождение Д-503, с детства воспитанный в условиях Единого Государства, воспринимает как катастрофу, ко-торую ужесточает врач, констатируя болезнь и ставя жуткий диаг-ноз: «Плохо ваше дело! По-видимому, у вас образовалась душа».

Конечно, до истинного освобождения в этом случае далеко, но и вода по капле долбит камень. Государство, неспособное к разви-тию, «вещь в себе» — обречено на гибель, поскольку в жизни отсут-ствие движения означает смерть. А для движения и развития госу-дарственного механизма нужны люди — не «винтики» и «колеси-ки», а живые, думающие личности с ярко выраженной индивиду-альностью, имеющие право выбора, не боящиеся спорить и спо-собные создавать не всеобщее счастье, а счастье для каждого в от-дельности. Писатель хотел предостеречь весь мир (а особенно свою страну) от страшных ошибок, но машина нового тоталитарного го-сударства уже начала свой ход, и Замятину пришлось отвечать за «преступную клевету» против победы революции и социализма...

2 вариант

Самое страшное в утопиях то, что они сбываются...

Н. Бердяев

Многие тысячелетия в сердцах людей живет наивная вера в то, что можно построить или найти такой мир, в котором все будут одинаково счастливы. Реальность же всегда была не настолько со-вершенной, чтобы не находилось недовольных жизнью, и стремле-ние к гармонии и совершенству породило в литературе жанр уто-пии.

Наблюдая за непростым становлением молодой Страны Сове-тов, предвидя жестокие последствия ее многочисленных ошибок, возможно, неизбежных при создании всего нового, Е. Замятин со-здал свой роман-антиутопию «Мы», в котором еще в 1919 году хо-тел предупредить людей об опасностях, грозящих человечеству при допущении гипертрофированной власти машин и государства в ущерб свободной личности. Почему антиутопия? Потому чтомир, созданный в романе, гармоничен лишь по форме, на самом же деле перед нами предстает совершенная картина узаконенного рабства, когда рабам еще и вменяется в обязанность гордиться своим поло-жением.

Роман Е. Замятина «Мы» — грозное предупреждение всем, меч-тающим о механической переделке мира, дальновидное предска-зание грядущих катаклизмов в обществе, стремящемся к едино-мыслию, подавляющем личность и индивидуальные различия меж-дулюдьми.

В облике Единого Государства, предстающего перед нами на страницах романа, легко узнать две будущие великие империи, сде-лавшие попытку создания идеального государства, — СССР и Тре-тий рейх. Стремление к насильственной переделке граждан, их со-знания, моральных и нравственных ценностей, попытке изменить людей в соответствии с представлениями власть имущих о том, ка-кими они должны быть и что им нужно для счастья, обернулось для многих настоящей трагедией.

В Едином Государстве все выверено: прозрачные дома, решив-шая проблему голода нефтяная пища, униформа, жестко регламен-тированный распорядок дня. Кажется, неточностям, случайнос-тям, упущениям здесь нет места. Все мелочи учтены, все люди рав-ны, потому что одинаково несвободны. Да-да, в этом Государстве свобода приравнивается к преступлению, а наличие души (то есть собственных мыслей, чувств, желаний) — к болезни. И с тем и с другим усиленно борются, объясняя это стремлением обеспечить всеобщее счастье. Не зря Благодетель Единого Государства спра-шивает: «О чем люди — с самых пеленок — молились, мечтали, мучились? О том, чтобы кто-нибудь раз и навсегда сказал им, что такое счастье, — и потом приковал их к этому счастью на цепь». Насилие над личностью маскируется под видом заботы о людях.

Однако объективный жизненный опыт и примеры истории, которыми особенно насыщен был бурный XX век, показали, что государства, построенные по подобным принципам, обречены на разрушение, потому что для всякого развития необходима свобода: мысли, выбора, действия. Там, где вместо свободы — одни ограни-чения, где в стремлении обеспечения всеобщего счастья угнетается независимость отдельных людей, — там не может возникнуть ни-чего нового, а остановка движения здесь означает смерть.

Есть еще одна тема, затронутая Замятиным в начале XX века, которая особенно созвучна нашим сегодняшним экологическим проблемам. Государство в романе «Мы» несет гибель гармонии жиз-ни, изолируя человека от природы. Образ Зеленой Стены, наглухо отделившей «машинный, совершенный мир — от неразумного мира деревьев, птиц, животных», — один из самых угнетающих и зловещих в произведении.

Таким образом, писатель пророчески сумел предупредить нас о проблемах и опасностях, которые грозят человечеству с его ошиб-ками и заблуждениями. Сегодня мир людей уже достаточно опы-тен, чтобы суметь самостоятельно оценить последствия своих дей-ствий, но мы видим, что в реальности человек зачастую не хочет задумываться о будущем, извлекая максимальную выгоду из насто-ящего. И мне иногда становится страшно от нашей беспечности и недальновидности, ведущей к катастрофе.

Я спрашиваю: о чем люди с самых пеленок –
молились, мечтали, мучились?
Е. Замятин.

Цели:

• Расширять знания и представления учащихся о жанре «антиутопия», его особенностях.
• Развивать умения анализировать и сравнивать художественные произведения.
• Прививать любовь к художественному слову, воспитывать чувство собственного достоинства.

Запись на доске:

• «Благодетельное иго разума»;
• «самая трудная и высокая любовь – это жестокость»;
• «математически безошибочное счастье»;
• «не омраченные безумием мысли пицца»;
• «душа – тяжелое заболевание»;
• «Мы – счастливейшее среднее арифметическое»;
• «любить нужно беспощадно».

Ход урока

Слово учителя.

И создал Бог человека из праха земного, и поселил его в саду Эдемском, чтобы возделывать его и хранить его. И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, но не от дерева познания добра и зла, ибо в день, когда вкусишь плоды от него, смертию умрешь.

Ослушался человек. Посему грех вошел в мир наш.

Обращение к эпиграфу: «Я спрашиваю: о чем люди с самых пеленок – молились, мечтали, мучились?»

А мечтали о том, как вернуть потерянный рай, возродить Золотой век, желая, если не на практике, то хотя бы в воображении создать идеальную, упорядоченную модель человеческого общежития. Проектов идеального государства в мировой истории и, конечно же, в литературе достаточно (Томас Мор, Томмазо Кампанела, Н. Чернышевский). И если свою задачу утописты видели в создании «дивного нового мира», то Замятину-художнику, очевидцу революционных стихий, важно было предупредить об опасностях на пути к раю, о его слишком высокой цене.

Уже на первых страницах романа Евгений Замятин создает модель идеального, с точки зрения утопистов, государства, где найдена долгожданная гармония общественного и личного. Главный герой Д-503, математик, строитель Интеграла, в дневниковых записях ведет диалог со своими предками. Он недоумевает перед невежеством далеких предков и восторгается правильной жизнью Единого Государства, где «дикое состояние свободы» заменено «математически безошибочным счастьем.

Ролевая игра.

Я – древний предок, к которому обращается Д-503, а вы – «нумера» (I-330, Д-503, О-90), вы – «счастливейшее среднее арифметическое».

В чем же ваше счастье, граждане Единого государства? В какие моменты жизни вы ощущаете себя наиболее счастливыми? (Ответы учащихся).

Один из мудрецов сказал: «Любовь и голод правят миром». Голод вы покорили нефтяной пищей, а любовь? (Ответы учащихся).

Искусство прежде всего предполагает свободу творчества. Неужели в Едином Государстве нет творческих людей или нет инакомыслящих? (Ответы учащихся.)

- «Единственное средство избавить человека от преступлений – это избавить его от свободы»,- утверждаете вы. Как можно избавить человека от свободы? (Ответы учащихся).

Беседа с классом.

Вы так убедительно рассказывали о «математически безошибочном счастье», а критики советской России обвиняли писателя именно за то, что он изобразил «коммунизм в виде какой-то сверхказармы», исказил социалистическое будущее. Особенно страстно полемизировал с Замятиным Александр Воронский, который говорил: «Памфлет бьет мимо цели».

Насколько полно сбылись пророчества-предупреждения Замятина?

(Действительность в нашей стране на время превзошла даже худшие опасения Замятина. В 30-е, 40-е годы миллионы людей были превращены в «нумера», но не на золотых бляхах писались номера, а на лагерных бушлатах. И А.Воронский оказался в числе тех, кто был расстрелян под одним из таких безымянных номеров.)

Необычен язык Замятина, роман нагроможден оксюморонными выражениями («благодетельное иго разума», «самая трудная и высокая любовь – это жестокость» и др.).

Зачитайте выписанные дома оксюмороны.

Чем объяснить такое нагромождение оксюморонных выражений?

(Мир, изображенный в романе, - это мир перевернутой этики, извращающий подлинный, традиционный смысл слов. И каких слов! Главных в духовном мироздании! В записи на доске подчеркиваем слова: свобода, счастье, любовь, душа).

Центральная идея любой утопии – всеобщее равенство – оборачивается в антиутопии Замятина всеобщей усредненностью, быть оригинальным – это нарушить равенство. Малейшее проявление свободы считается преступлением. «Счастье – в несвободе»,- утверждают герои романа.

Однако человеческая природа не выносит такого безличного существования. Стоит человеку хотя бы на миг лицом к лицу встретиться с миром естественным, как тут же дают о себе знать живые человеческие эмоции и страсти. Главный герой Д-503, восторженно преклоняющийся перед рассудком Единого Государства, влюбляется. «Плохо ваше дело,- говорит доктор,- по-видимому, у вас образовалась душа».

Неясные стремления обнаруживаются у тысячи «нумеров». Рушится высоковольтная стена, огораживающая Единое Государство. Бунт… И тут происходит разговор главного героя с Благодетелем.

Замятинский Благодетель – это последыш искушавшего Христа Дьявола и прямой потомок Великого Инквизитора Достоевского, а разговор между Благодетелем и Д-503 –продолжение размышлений над вечными и мучительными вопросами:

• что есть свобода?
• зачем она нужна человеку?

Перечитайте сцены беседы Великого Благодетеля с героем Д-503 (запись 36). Затем обратитесь к роману Достоевского «Братья Карамазовы», перечитайте «Легенду о Великом Инквизиторе». Сопоставьте с идеями романа Замятина высказывания Великого Инквизитора Достоевского, обращенные к Иисусу. Покажите, каким образом в романе Замятина реализовался «закон» осуществления рая земного, открытый Великим Инквизитором?

(«Уверовав в слово мое,- сказал Христос,- познаете истину, а истина сделает вас свободными». И Инквизитор Достоевского, и Благодетель Замятина отрицают божественную свободу человека, заложенную в него самой природой. Следовательно, они смотрят на человека как на материал для обезличенного тоталитарного государства. «Благо», которое они сулят людям, - это «благо» добровольных рабов, нравственных и социальных иждивенцев).

Вывод.

Против чего своих современников и потомков предостерегает Е. Замятин и почему роман «Мы» относят к антиутопическому жанру?

(Счастья без свободы и блага без добра не бывает! Евгений Замятин в романе «Мы» показал абсурдность утопического мира, ибо утопические идеи зачеркивают вопрос о человеческой личности, об индивидуализме).

Роман Евгения Замятина «Мы» был написан в последние годы Гражданской войны, когда было уже понятно, что власть останется в руках большевиков. В это время общество волновал вопрос о том, какое будущее ждет Россию, и многие писатели и общественные деятели пытались дать на него свой ответ.

Среди них был и Евгений Замятин, представивший собственный взгляд на проблему в своем романе-антиутопии «Мы». Он высказал сомнение по поводу возможности построения идеального общества при помощи вмешательства в естественный ход жизни и подчинения

Ее какой-либо теории. Замятин показал читателю общество будущего, явившееся результатом таких действий, где человек только винтик в бездушной машине Единого Государства, лишенный свободы, души и даже имени; где провозглашаются теории о том, что «несвобода» – истинное «счастье», естественное состояние для человека, потерявшего свое «я» и являющегося ничтожной и незначительной частью всеохватывающего безличного «мы». Вся жизнь граждан Единого Государства строго регламентирована и открыта всеобщему обозрению, что было сделано для эффективности обеспечения государственной безопасности. Итак, перед нами тоталитарное государство, к сожалению не далекое от реальных примеров, имевших место в мировой практике. Дело в том, что Замятин в своих прогнозах не ошибся: нечто подобное действительно было построено в Советском Союзе, для которого был характерен примат государства над личностью, принудительный коллективизм и подавление легальной деятельности оппозиции. Еще один пример – фашистская Германия, в которой добровольная сознательная деятельность человека сводилась к удовлетворению животных инстинктов.

Роман Евгения Замятина «Мы» был предостережением для его современников и их потомков, предупреждением о надвигающейся опасности вмешательства государства во все сферы жизни гражданского общества, что может обеспечиваться за счет строгой регламентации «математически совершенной жизни», всеобщим стукачеством и совершенной техникой.

Главный герой романа Д-503, от лица которого ведется повествование, считает жизнь общества Единого Государства совершенно нормальной, а себя – абсолютно счастливым человеком. Он работает над строительством гигантского космического корабля «Интеграл», призванного подчинить «благодетельному игу разума» жителей соседних планет, находящихся в «диком состоянии свободы». Но нашлись люди, недовольные существующим положением дел и желающие вести борьбу с порядками, установленными в Едином Государстве. Они создают заговор с целью захвата космического корабля, для чего решают использовать возможности Д-503. В это время главный герой знакомится с женщиной, к которой вскоре начинает испытывать необыкновенное, необычайное чувство, которое он до этого не знал. Это чувство его далекие предки назвали бы любовью. Его любовь – женщина «нумер. I-330 – не просто «нумер», в ней сохранились обыкновенные человеческие чувства, естественность и индивидуальность. Для Д-503 это настолько ново, неожиданно и незнакомо, что он не знает, как далее вести себя в данной ситуации. Вместе с любимой женщиной от посещает Древний Дом, видит живую природу за Стеной. Все это приводит к тому, что Д-503 заболевает опаснейшей болезнью в Едином Государстве – у него появляется душа. В итоге заговор подавлен, I-330 погибает в Колоколе, а главный герой после операции по удалению фантазии получает обратно утерянное спокойствие и «счастье».

В своем романе Евгений Замятин поднимает ряд важнейших для человечества проблем. Главнейшая из них – содержание счастья и способы его достижения. Автор полагает, что счастье, построенное искусственным путем, несовершенно и представляет собой лишь иллюзию. С моей точки зрения, важнейшей характеристикой человеческого счастья является соответствие желаний и возможностей реальным условиям жизни. Если исходить из этого, то искусственное счастье теоретически возможно, но оно не будет всеобщим, так как интересы людей различны, а чем глубже будет осуществляться вмешательство в фантазию жизни общества извне, тем шире будет пропасть между довольными и недовольными существующей ситуацией, что обычно приводит к социальному взрыву. Таким образом, общество должно быть самоорганизующимся, построение же всеобщего счастья неестественным путем не просто невозможно, а даже губительно.

Другая важнейшая проблема, рассматриваемая в романе, – соотношение власти и религии. Для граждан Единого Государства их правитель – Благодетель – является и богом. Это характерно для многих тоталитарных государств. Теократия в видоизмененной форме присутствовала и в Советском Союзе, и в фашистской Германии: имела место подмена религии официальной идеологией и догматикой. Слияние власти и религии является условием прочности государства, но оно исключает всякую возможность наличия свободы в обществе.

Таким образом, Евгений Замятин в своем романе показал будущее тоталитарного государства, начавшего свое развитие в России в двадцатые годы, таким, каким он видел его через призму своих мыслей о проблемах, волновавших человечество в течение тысячелетий, что делает данное произведение актуальным и по сей день. К сожалению, дальнейшие события, произошедшие в России и в мире, показали, что опасения писателя были верными: советские люди пережили и сталинские репрессии, и эпоху «холодной войны», и застой… Остается надеяться, что жестокий урок прошлого будет воспринят правильно и ситуация, описанная Е. Замятиным в романе «Мы», не будет иметь аналогов в дальнейшем.

В своей статье «Новая русская проза» Евгений Замятин назвал «сплавы из фантастики и реальности» наиболее перспективной формой литературы. Смутное время революционного перелома, когда гулким топотом раздается булгаковский бег в никуда, но отчего-то, может быть отражено только в кривых зеркалах фантастики, пока оно не сменится временем собирать камни. Иначе авторы рискуют исковеркать облик эпохи, ведь большое видится лишь на расстоянии, а если его нет, то и правильно оценить масштабы – задача неосуществимая. Поэтому в 1921 году Замятин подтверждает свою мысль и пишет . Кстати сказать, он – один из первых, кто это сделал в мире, а в СССР он и вовсе стал первопроходцем.

Автор утверждал, что антиутопия – социальный памфлет, облеченный в художественную форму фантастического романа. Свой роман «Мы» он охарактеризовал, как «предупреждение о двойной опасности, грозящей человечеству: гипертрофированной власти машин и гипертрофированной власти государства». Ошибкой было бы утверждать, что Замятин написал антиутопию в качестве протеста против революции и советской власти. Его предостережение направлено в помощь новому миру, чтобы он остерегался излишеств и крайностей, от которых рукой подать до тоталитарного диктата над личностью. Такое будущее никак не вписывалось в формулу «Свобода. Равенство. Братство.», поэтому автор не был против этого принципа, а, наоборот, хотел сохранить его. Жесткие, бесчеловечные, уравнительные меры ради централизации жизни в стране пугали писателя. Постепенно он приходил к выводу, что без критики и диспута существующий политический уклад, созданный с благими намерениями, еще сильнее «закрутит гайки». Если освободительная война закончится порабощением, значит, все жертвы напрасны. Замятин хотел продолжить отстаивать право на свободу, но на идеологическом фронте, на уровне диалога, а не митинга. Однако искреннего порыва никто не оценил: очередные цари обрушились на «антиреволюционного» и «буржуазного» писателя. По наивности он думал, что еще возможно обсуждение без моментального осуждения и жестокой травли. За ошибку автор романа «Мы» дорого поплатился.

В центре государства будущего стоит венец творения технической мысли «Огнедышащий ИНТЕГРАЛ». Это символический образ новой власти, которая полностью исключает категорию свободы. Отныне всю люди – лишь технический персонал Интеграла, его элементы и ничего больше. Абсолютная власть воплощена в безупречно холодной и бесстрастной технике, которая в принципе не способна на чувства. Машины противопоставлены людям. Если сейчас человек подстраивает гаджеты под себя, то в будущем они меняются ролями. Машина «перепрошивает» человека, задавая свои параметры и настройки. В итоге, индивиду присваивается номер, внедряется программа, в соответствие с которой несвобода = счастье, личное сознание = болезнь, я = мы, творчество = государственная служба, а не «беспардонный соловьиный свист». Интимная жизнь выдается по талонам сообразно «Табелю сексуальных дней». Ты обязан прийти к тому, кто взял на тебя талон. Нет любви, есть обязанность, предусмотренная и рассчитанная многомудрым государственным аппаратом.

Коллективность и техника стали фетишами революции, это и не устраивало Замятина. Любой фанатизм уродует идею, искажает смысл.

«Даже у древних - наиболее взрослые знали: источник права - сила, право - функция от силы. И вот - две чашки весов: на одной грамм, на другой - тонна, на одной «я», на другой - «мы», Единое Государство. Не ясно ли: допускать, что у «я» могут быть какие-то «права» по отношению к Государству, и допускать, что грамм может уравновесить тонну, - это совершенно одно и то же. Отсюда - распределение: тонне - права, грамму - обязанности; и естественный путь от ничтожества к величию: забыть, что ты - грамм, и почувствовать себя миллионной долей тонны…»

Казуистические рассуждения такого толка взяты из революционной идеологи того времени. В частности, «забыть, что ты - грамм, и почувствовать себя миллионной долей тонны…» — практически цитата из Маяковского.

Лейтмотив романа – агония рационализма, обожествление его, которое разрушает душу и подавляет личность. Изоляция от природы, от естества человека несет обществу погибель. Образ Зеленой Стены, отгораживающей совершенный мир машин и расчетов от «неразумного мира животных и птиц», демонстрирует весь ужас глобального контроля. Так легко обокрасть человека, оболгать окружающий мир и навязать ложные идеалы, что становится страшно включать телевизор и слушать советы, сказанные командным голосом.

В своей рецензии другой антиутопист Джордж Оруэлл писал:

«Машина Благодетеля - это гильотина. В замятинской Утопии казни - дело привычное. Они совершаются публично, в присутствии Благодетеля и сопровождаются чтением хвалебных од в исполнении официальных поэтов. Гильотина - конечно, уже не грубая махина былых времен, а усовершенствованный аппарат, буквально в мгновение уничтожающий жертву, от которой остается облако пара и лужа чистой воды. Казнь, по сути, является принесением в жертву человека, и этот ритуал пронизан мрачным духом рабовладельческих цивилизаций Древнего мира. Именно это интуитивное раскрытие иррациональной стороны тоталитаризма - жертвенности, жестокости как самоцели, обожания Вождя, наделенного божественными чертами, - ставит книгу Замятина выше книги Хаксли.»